Империя желания - Рина Кент Страница 55

Я почти выпиваю весь свой молочный коктейль залпом, но он не тушит огонь, разливающийся в моем горле. Все ее слова заставляют меня гореть. Дело в том, что ее устроила бы, если бы он женился на Аспен. Что Аспен — правильный выбор для него. Что я маленькая девочка.

Боже, я ненавижу это и свой возраст, и думаю, что ненавижу Дебру тоже.

И… о, Сьюзен. Я чертовски презираю ее. Конечно, она пошла на споры с Деброй, потому что не получила того, чего хотела.

— Это необходимо для защиты фирмы и активов Кинга, — говорит Нейт в том тревожном спокойствии, которое, кажется, находится на грани.

— Это зарегистрировано, Натаниэль. Люди узнают, и мне придется разобраться со слухами и домыслами. Ты знаешь, что они скажут о тебе? Они скажут, что ты захотел ребенка, что она тебя привлекала, когда была несовершеннолетней и росла на ваших глазах. Они назовут тебя извращенцем, педофилом и чертовым развратником!

Я вздрагиваю при каждом ее слове. Я вздрагиваю так сильно, что проливаю немного своего молочного коктейля на стол и стучу ногтями. Сильно. Быстрый.

О Боже. Она права. Вот что скажет пресса. Они разорвут либо меня, либо Нейта на части. Они скажут, что я его соблазнила или он на меня охотился.

И они обязательно выберут второе, потому что это Натаниэль Уивер. Принц империи Уивер и сын сенатора. Так что они захотят его уничтожить и попробуют для этого все трюки.

Каждую ужасную уловку.

Пресса любит его семью. Они преследуют их. О них все время пишут статьи.

Однажды Себастьян привел свою девушку японского происхождения на мероприятие, и они сошли с ума от этой пары. Они даже писали отвратительные статьи, в которых утверждали, что он с ней для рекламы, потому что азиатская девушка заставляет его хорошо выглядеть.

Но любой, кто видел их наедине, знает, насколько Себастьян поклоняется этой женщине. Он любит ее со страстью, которую можно ощутить в воздухе и ощутить на вкус тонкими, но собственническими способами, которыми он прикасается к ней.

Это одна из самых крутых пар на земле, и никто бы меня не убедил в обратном. Определенно не гнилые СМИ, извергающие ложь ради собственной выгоды.

Как бы то ни было, Уиверы все время в центре внимания. И пресса без колебаний опровергнет Нейта и его семью. Его родителям придется отречься от него, чтобы сохранить свой имидж, и…

— Ей двадцать лет, и она не несовершеннолетняя. Перестань смотреть на нее или относиться к ней как к невежественному ребенку, и знаешь что? К черту прессу.

Дыхание, которое я сдерживала, со свистом вышло из меня. Это длилось так долго, что я чувствую жжение в легких и пепел, оседающий у основания горла.

Я смотрю на Нейта, потому что я благодарна. Ему не нужно было произносить эти слова, но он сказал их, и теперь я наконец могу дышать.

— Натаниэль! — Дебра сжимает жемчуг. — Это серьезно. Я не позволю тебе подвергать опасности то, как далеко мы с твоим отцом зашли.

— Я тоже серьезно, мама. Если ты видишь в этом проблему, предотврати ее заранее или позже с помощью СМИ. В противном случае мне плевать. Гвинет достаточно взрослая, чтобы принимать собственные решения, и ни ты, ни кто-либо еще не имеете права голоса.

Дебра кривит губы.

А я? Я хочу обнять его, но не могу, потому что он засранец, и я не могу испытывать к нему чувств.

Потому что, хоть он и заступается за меня, он делает это так, как сделал бы опекун. В каком-то смысле я нахожусь под его опекой.

Где я от него зависим.

— Я не одобряю этого, и Брайан тоже, — объявляет Дебра. — Тебе нужно с ней развестись.

— При всем уважении, мне плевать на то, что вы думаете.

— Натаниэль! Как ты смеешь говорить со мной таким тоном?

Я чувствую это тогда, когда его стены затвердевают. С каждой секундой они превращаются в чистый металл, и я хочу встать и проверить его, убедиться, что с ним все в порядке, но его поведение останавливает меня. Этот Нейт немного пугает, и я бы сразу бросилась к нему не из страха. Такой он мрачнее и заставляет мой позвоночник изгибаться в линию.

— Уходи, мама, — выдавливает он сквозь зубы. — И не возвращайся сюда снова.

— Я не уеду, пока ты не пообещаешь поступить правильно.

— Правильно? Что это, мама? Это правильно, бросить меня на нянек, чтобы вырастить меня? Или, может быть, ты поступала правильно, когда приложила все усилия, чтобы избавиться от меня, когда была беременна мной. Ты даже принимали наркотики, которые презираешь, верно? Но я был достаточно упрям ​​и нагл, чтобы выжить. Итак, ты решила, что пренебрежение — это следующее, чем убьешь меня. Ник уже был мертв, поэтому в моем присутствии не было необходимости, но я выжил, а он, блять, умер, и это неправильно. Все должно было быть наоборот. Я должен был попасть в эту аварию. Разве ты не это тогда сказала папе? Почему умер Николас? Почему не Натаниэль? Почему это должен был быть Николас?

Шлепок.

Звук разносится по кухне после того, как Дебра бьет Нейта по щеке.

Тогда я теряю терпение. Потому что сейчас во мне горит огонь. Мысль о том, что его родители обращались с ним так, заставляет меня заступиться за него, и я хочу, чтобы Дебра ушла. Я хочу, чтобы она перестала укреплять его стены и превращать его в камень.

Несмотря на то, что его слова были спокойными, я чувствую за ними морозный холод. Я чувствую его вкус на языке, и он щиплет.

Так что я практически спрыгиваю со своего места и шагаю к ней, вставая лицом к лицу.

— Уходи из нашего дома. Сейчас же.

— Заткнись.

— Нет, ты заткнись. И уходи, пока я не позвонила в полицию, чтобы они арестовали тебя за проникновение. Я не помню, чтобы приглашала тебя. И поверь мне, обвинение в незаконном проникновении не будет хорошо смотреться в прессе.

Она сжимает свои тонкие губы в линию, затем отпускает их. Я все время смотрю на нее, скрестив руки на груди и стуча кроссовками по полу.

— Это еще не конец, — объявляет она, прежде чем развернуться и уйти, стук ее каблуков эхом разносится по коридору.

Я выдыхаю и отпускаю руки, медленно поворачиваясь к Нейту. Я не ожидала, что он будет мной гордиться, но и не думала, что у него на лице появится хмурый взгляд.

— Никогда,