Самые близкие - Слава Доронина Страница 57

Какая-то сумасшедшая преданность на уровне инстинктов. Так бы я охарактеризовал наше с Яной помешательство друг на друге.

Не представляю, что захочу ее когда-либо обидеть, и ни за что не допущу, чтобы обидели другие. На днях я даже поймал себя на мысли, что неплохо было бы разыскать номер Майкла и позвонить ему, поблагодарить за те подкаты к Яне. Когда он ее тронул, захватившая ярость пробудила во мне нечто большее, чем просто желание защищать. Стоило раньше задуматься, что необходимо быть честным с самим собой. Находиться рядом с женщиной не из чувства долга, а потому что действительно этого хочешь, всем сердцем.

— Нам пора, — стонет Яна мне в рот. — И вообще, Ковалёв, меня поражает, какой ты неутомимый. Словно солнечная батарейка. Подпитываешься моими прикосновениями? Так всегда будет?

Тонко подмечено. Если источник энергии постоянно рядом, то неминуемо, что у меня ее будет в избытке.

Опускаю руки ниже, на ягодицы Яны, и вжимаю ее в себя.

— Говорит та, которая и сама успевает все на свете.

— Несколько дней назад я умирала от головной боли, — напоминает она. — Эти всплески энергии дорого мне обходятся. И ты никак не облегчаешь задачу. Такими темпами мы оба свалимся. Кто тогда будет воспитывать нашу дочь?

— Думаю, до этого не дойдет. Мы молодые и крепкие, много чего вынесем. Но, если что, у твоего отца большие планы на нашу девочку. А бабуля смотрит видео в ютубе о гимнастках и недавно призналась, что мечтала о наших с тобой парных выступлениях.

— Впервые слышу, — возмущенно фыркает Яна. — Бабушка никогда мне об этом не говорила.

— Потому что твои родители сразу поняли, ты не приемлешь режим и четкую систему действий, не нацелена на постоянный результат в тренировках. Спорт отсеяли сразу, тем более профессиональный. Чтобы не ломать тебя и твою психику.

— Хочешь сказать, что я безвольная? — Яна отталкивает меня.

Громко цокаю и закатываю глаза. Что я и говорил, разгон от нежности до раздражения и обратно — сумасшедший. Гремучий коктейль из эмоций. Эта девчонка на дух не переносит критику и конкуренцию. Хорошо, что я с детства об этом знаю, как и обо всех ее слабых местах.

— Хочу сказать, что ты дикая, — не могу сдержать улыбки. — И определенно добилась бы результатов в спорте.

Яна тут же смягчается, но невозможно ее не задеть. Обожаю это дело.

— А если все-таки нет и ты была бы не согласна с судьями, то дралась бы и скандалила до посинения. Тоже своего рода достижение, правда?

Получаю удар кулаком в плечо. В больное. Морщусь от неприятных ощущений. Наверное, нужно показаться врачу. В последнее время оно сильно ноет, хотя операция была давно и я успешно выступил на чемпионате. Не понимаю, что там может быть не так.

— Ты… Ты…

Затыкаю рот Яны поцелуем. Если бы не назначенная встреча с врачом, я бы уже тащил эту фурию в спальню. Или на наш любимый диван в гостиной. Но приходится свести перепалку на нет и идти на парковку.

— Можно я поведу? — спрашивает Яна, когда мы подходим к машине.

— Нет, — отвечаю твердо. — Ты встревожена, это видно, а потом...

— Я очень хочу, — настаивает она. — Вождение меня отвлечет. Иначе всю дорогу будем изводить друг друга словесными подколами.

Резонно. Такое вполне возможно, когда мы оба на нервах. Ладно, включу для подстраховки автоматическое управление.

Протягиваю Яне ключи. Она благодарит и садится за руль.

Мы все волнуемся за Алину. Пошли третьи сутки после операции на сердце, которую она перенесла. Никто не дает гарантий, что больше не потребуется хирургическое вмешательство. Поначалу я столько читал в интернете, что от информации голова плыла. Потом забросил это дело и решил просто быть рядом с дочкой. Несмотря на обилие в анамнезе Алины страшных терминов и диагнозов, Елизавета Сергеевна говорит ободряющие слова, заверяет, что есть случаи хуже и надо бороться за девочку. Так мы и делаем.

Я беру сигареты и затягиваюсь. Открываю окно и, высунув руку, наблюдаю за потоком машин, изредка поглядываю на Яну.

Она переживает. Сильно. Врач сказал, что сегодня многое решится, и станет ясно, потребуется ли еще одна операция. Из хороших новостей: пороки у Алины врожденные, а не генетические, и их можно убрать. Но как же это все, сука, трудно. Лучше бы мне руку или ногу ампутировали, чем подвергать малышку таким мукам. Много раз думал о том, что было бы, останься я с Яной. Она бы так не нервничала, и как итог, ребенок был бы здоров. Возможно, даже оба.

Иногда эти мысли убивают, и я ничего не могу с ними сделать. Они просто есть. Остается принимать реальность и бороться за жизнь дочери.

— Знаешь… Сейчас я жалею, что не пошла в спорт, — вдруг признается Яна. — Хотя у меня бы, наверное, и правда не получилось добиться таких результатов, как у тебя. Другой характер.

— Со спортом не получилось бы, потому что ты похожа на сгусток энергии в хаотичном движении. Не каждый тренер за такое возьмется. Ты похожа на маленький ураганчик.

— Ураганчик? — Остановившись на светофоре, Яна поворачивается ко мне. — Теперь действительно ураганчик, а в детстве папа говорил, что я похожа на «Катрину» (самый разрушительный ураган в истории США, который произошел в конце августа 2005 года. — Прим. автора). Не забывай об этом и не провоцируй меня, понял?

Сотрясаясь от смеха, щелчком выбрасываю окурок из окна. «Катрина»? Да, очень похоже на Яну в детстве. Да и сейчас порой тоже. Интересно увидеть, какой она станет лет через семь или восемь и как ее изменит материнство. К тому времени у нас будет минимум две наших копии. Мы с Яной решили, что в будущем хотим еще детей. Направим общую энергию в мирное русло: на улучшение демографической ситуации в стране.

На повороте в больницу Яна отвлекается на светофор и случайно подрезает черный седан представительского класса. Тут же срабатывает система автоматического управления. Машина резко тормозит и глохнет.

— Ты как? — спрашиваю я, через боковые зеркала наблюдая, как к нам направляется бритоголовый амбал.

— Немного испугалась.

Яна пытается завести машину, но что-то мне