Ты - моя ошибка - Ники Сью Страница 57

Я развернулся, опустил голову и пошел к дверям. Вены наливались от бессилия и злости. Но это была не ненависть к отцу. Я ненавидел себя. Я ничего не мог поделать, ощущал себя убийцей, разрушителем чужой судьбы. Наглым вором. Мама была прекрасна. Она так улыбалась. Она могла бы увидеть целый мир и совершить миллион шагов. Вырастить сотни цветов, а может и посадить огромное дерево. Но все это разрушилось в считанные секунды, когда появился я.

- Ты никогда не поймешь! – прилетело мне в спину. – Ты никогда никого не полюбишь. Ты… ошибка моей молодости.

Я сглотнул осколок, застрявший в горле. Он резал каждую артерию, опускался ниже, задевая легкие и сердце. Ноги перешли в бег, мозг перестал подавать команды. Я пытался остановиться, но понимал – нужна отдушина. Так и оказался на ринге. Но сегодня даже ринг не помог. Меня били. Я бил в ответ. Кровь заливала глотку, в глазах потух свет. Однако, твою мать, облегчение не наступало. Словно я познал вкус чего-то другого и хотел этого другого. Физическая боль не заглушала душевную. И хоть убей, я не понимал почему.

А потом я пришел домой. И не узнал свою квартиру. Здесь так тепло. Здесь есть чужой запах. Чужой голос. Чужие вещи.

За те дни, что мы провели под одной крышей с Ульяной, внутри меня поселились противоречия. Сперва я не понимал того, что происходит, и своих желаний. Да я их и сейчас, если уж совсем честно, не понимаю. Сопротивляться не было сил, ну и интерес брал вверх. И дело было вовсе не в сексе.

Торт. Дурацкая шапочка. Милые шортики. Ее улыбка. Я вдруг забыл самое главное – свой балласт. Ульяна брала меня за руку, готовила мне ужин и рассказывала обо всем, о чем только можно и нельзя. Она в один миг создала целый мир, окрасила его в разные цвета. Я никогда не видел столько цветов. Впервые чувствовал себя причастным к этому миру.

Обычно после секса девушки перестают меня интересовать. Я их отталкиваю. Отношения не сочетаются с балластом. Однако по какой-то неведомой причине, оттолкнуть Ульяну не мог. А может и не пытался…

Даже сейчас…

Я смотрел ей вслед и искренне не понимал, что происходит, что будет происходить дальше. В мыслях крутились слова отца, его взгляд, стальной голос. Ураган сжирал каждую клетку в груди, я едва дышал.

Комната.

Слишком тихая, слишком темная.

Мама на фотографии. Улыбается.

Я убил ее…

Руки Ульяны…

И ее я тоже убил.

Отец прав. Я – ошибка. Для всех.

Глава 40 – Никита

Что-то пошло не так. Ринг перестал вышибать из меня силы, я начал проигрывать и ощущать кровь на губах. Однако ни черта не помогало. Впервые, переступая порог квартиры, накатывало вдвойне. Что-то сжималось в груди. Какая-то дикая глупость, как у мотылька, который зачем-то летит к огню или в окна к людям. В конечном итоге он все равно умрет. Под кожей, тем самым непонятным органом, я тоже знал финал своего полета. Знал с детства, и сейчас вдруг остро почувствовал себя проклятым мотыльком.

Ульяна не вернулась. Собственно, ожидаемо. У девушек должна быть гордость, а Ветрова далеко не дура. Мы помогли друг другу, мы развлекли друг друга, и хватит.

Я не думал о ней. Она мне не нужна. Секс – однообразное развлечение. Сейчас мне не хотелось секса. Хотелось убежать, и я убегал. Пытался. Каждое гребенное утро. Приезжал на вершину склона и мчал вдоль лесной тропинки, пока силы окончательно не покидали. Пока ноги не начинали гудеть от боли, а сердце лихорадочно отбивать в перепонках.

Мне никто не нужен.

На этой неделе я не был в универе, зато успел сразиться в четырех боях, срубить бабла и проиграть в пятницу. То был лучший бой, лучшая боль. Впервые за последние пять дней я смог вдохнуть полной грудью. Однако эйфория свободы продлилась недолго. Стоило только доковылять до дома, переступить порог и очередной порыв, острой стрелой вонзился в грудную клетку.

Когда придумают лекарства от душевных терзаний? Чем занимаются великие умы? Почему в этот раз мне стало хуже? Отец ведь ничего нового не сказал, но почему я, твою мать, медленно подыхаю…

Ночевать пошел на крышу. Взял с собой одеяло и подушку. Ключей не было, но я умело пользовался инструментами, так что с замком проблем не возникло. Оказавшись наверху, я подставил лицо под холодный ветер, вдохнул полной грудью и вскинул голову к черному небу. Срывался снег. Большие белые хлопья падали мне на волосы, одежду, руки. Я поднял ладонь, поймав снежинку, сжал пальцы, а когда раскрыл, перед глазами вспышкой мелькнула она.

«Холодает, пошли домой».

Теплый голос, улыбка и глаза, наполненные светом. Тем вечером тоже было холодно. Но ее пальцы окутали, словно колыбельная в страшную ночь. Странно. Почему я продолжаю об этом думать. Это же всего лишь секс.

В кармане завибрировал сотовый, а у меня внутри все сжалось. Я не дышал, когда вытаскивал мобильник, но стоило увидеть номер Филатова, что-то оборвалось. Ну а кого, собственно, ожидал услышать? Друзья, одноразовые бабы, родители – глупость. Подобной глупости почти нет в моей жизни.

- Чего тебе? – сухо спросил, принимая вызов.

- Где ты, смертник? Я возле твоих дверей, чего не открываешь? – возмущенно взвыл Рома. Честно, никого не хотелось видеть. Разве что звезды на черном полотне, но их не было. Словно кто-то знал, что я приду и стер огоньки. Назло. Мол, выкуси.

- На крыше, занят. Пытаюсь, разгадать причину мироздания.

- На какой крыше? – не понял Фил, судя по интонации. В двух словах объяснил ему, как пройти, но лучше бы не объяснял. Очередное мозгопромывание, которое порой приходилось терпеть. Мы давно дружим, и, пожалуй, Ромашка единственный человек на всем белом свете, кто знает обо мне слишком много, и кому можно душевно поныть.

Филатов поднялся быстро, оглядел местечко, поежился, затем уселся рядом и чуть не свалился от вида моего раскрашенного фейса.

- Не корчись, а то я от смущения сдохну, - сухо произнес, скрещивая руки на груди.

- Ты чего такой красивый? С батей опять пообщались?

- Ага, переобщались, блин.

- Что на этот раз? – Рома продолжал на меня пялиться, и это начинало раздражать.