Диана Холквист - Нет тебя прекрасней Страница 58

– Итак, ты выходишь через эту дверь, а я через главный вход. Сосчитай до девяноста и иди. Если там окажется кто-то, опусти голову пониже и беги, – наставлял ее Джош.

– Господи, я словно попала в один из твоих дурацких фильмов, – пробормотала Жасмин.

– Пока они будут вопить, и щелкать фотоаппаратами при виде меня, иди небыстро и спокойно, едва окажешься на улице – лови такси. Дом по Риверсайд-драйв. – Он вложил ей в ладонь листок бумаги. – Я написал адрес родителей и свой мобильный телефон. Я приеду, как только смогу. – Он нежно коснулся поцелуем ее лба. – Договорились?

Жасмин кивнула, стараясь не стучать зубами.

– Не волнуйся, они все будут смотреть на меня. Я отвлеку их внимание.

– Как?

Джош вздохнул, заглянул в ее глаза и притянул к себе поближе. «Будто в кино, – с замиранием сердца думала Жасмин. – А вдруг и у нас все получится, словно в каком-нибудь романтическом фильме со счастливым концом?»

Меж тем Джош перестал держать эффектную паузу и закончил:

– Я выйду к ним в боксерах. В трусах.

Жасмин отпрянула и уставилась на него круглыми глазами. К ее удивлению, Джош явно был доволен собой и ни капельки не испуган. Похоже, ему нравится происходящее.

– Но… но ведь это будет равнозначно признанию, что мы спали вместе, – прошептала она.

– Я изложу им свою версию событий, и пусть попробуют опровергнуть. Ты мой дизайнер по костюмам, мы работали над эскизами к пьесе, и я задержался, потому что работы было много. Но вообще-то я люблю Клео, и между нами все по-прежнему, и она в курсе, что я здесь. Клео приехала в Нью-Йорк, чтобы побыть со мной, а сейчас присматривает за моими собаками. И прочая чушь. Понимаешь, им совершенно не нужна правда. Красивая ложь гораздо лучше. Ну и снимки, конечно. Возможность поснимать они получат, а остальное Мо красиво распишет в пресс-релизе.

Джош быстро скинул туфли, снял рубашку, джинсы и носки. Вещи он складывал аккуратной стопкой, словно для него было совершенно нормально раздеваться в полумраке прихожей незнакомого дома. Он поправил волосы и спросил у Жасмин:

– Как я выгляжу?

«Не скажу, а то зазнаешься».

– Наверное, мне нужно остаться с тобой, – сказала Жасмин неуверенно. – Они смогут сфотографировать, как меня тошнит.

– Не бери в голову. Шакалам нужен я. И меня это ничуть не тревожит, говорю же, такая моя работа. – Он протянул ей свою одежду, но она замотала головой:

– Нет, ты не можешь уйти вот так. Просто идти по городу босиком? Ловить такси в одних трусах? И в таком виде ты собираешься заявиться к родителям?

Впрочем, вероятно, зря она беспокоится. Вдруг ему даже не придется идти босиком? Наверное, восторженные поклонницы понесут его на руках.

Джош пожал плечами:

– Придумаю что-нибудь.

– А ты не замерзнешь?

– Когда мы снимали третий фильм про Митча Тэнка, мне пришлось переплывать реку. Дело было в ноябре, а чертов режиссер сделал двадцать семь дублей. Так что сегодняшний выход – это просто летняя прогулка. Ну, ты готова?

– Нет и никогда не буду!

Джош поцеловал ее, а потом сказал:

– Я знаю, ты сможешь. Вперед, милая! Мотор!

– Подожди!

Он обернулся: полуобнаженное тело греческого бога, смеющиеся глаза.

«Я не должна отпускать его одного к этим маньякам».

– Удачи тебе, – сказала она.

Жасмин смотрела, как Джош идет по коридору, аккуратно складывает вещи у двери, выпрямляет плечи, поправляет волосы, открывает дверь… И уходит.

Глава 22

«Восемьдесят восемь, восемьдесят девять, восемьдесят девять с половиной, три четверти… Я трусиха, но все равно нужно выйти на улицу».

Жасмин осторожно приоткрыла дверь. В нос ударил запах помойки. Здесь царил полумрак от глубокой тени двух стоящих близко высоких домов, и, хотя на улице было свежее солнечное утро и сюда не проникал ни единый солнечный луч. Жасмин осторожно пробралась мимо мусорных контейнеров, под кроссовками хрустело битое стекло. Хоть бы не встретить крысу, думала она с замиранием сердца. Стоило ей выступить из-за мусорных баков, как в глаза ударила вспышка света. Фотоаппарат щелкал снова и снова, и свет вспыхивал, лишая девушку разума и зрения. Там, за этим ослепляющим безумием, прятался человек… или кто-то похожий на человека. Лицо разглядеть было невозможно, он не опускал камеру, огромный видоискатель напоминал гротескный нос, выросший на лице незнакомца.

– Чудненько! Улыбочку! Очень хорошо! Ну, попозируй еще разок Толстяку Ларри!

Жасмин закрыла лицо руками. Нужно бежать, но куда? Больше всего ей захотелось сейчас оказаться дома, в тишине и замкнутости своей квартиры. Жасмин принялась пробираться обратно к двери черного хода. Она уже представляла заголовки газет: «Джош Тоби и его Помойная Кошка!»

Вот и дверь. Жасмин схватилась за ручку, дернула… Дверь оказалась заперта. Страх ударил под дых, и во рту появился привкус желчи, дурнота лишала сил.

«Я смогу, – твердила она себе, – я сумею выбраться отсюда. Все не так, как с Раджем. Джош, он совсем другой, он… – И тут же спросила себя: – И что Джош? Любит меня? Он этого не говорил… Да и как он мог, если они едва знают друг друга! Я обдумаю все эти интересные вопросы позже, а сейчас нужно выбираться отсюда».

Она развернулась и побежала, надеясь проскочить мимо поджидающего ее мужчины.

– Постой! – Фотограф схватил ее за руку. Жасмин вырвалась и побежала к улице, но она понимала, что уже слишком поздно: он нащелкал массу фотографий, которые появятся во всех желтых бульварных газетах. Жестокие, равнодушные люди будут смотреть на ее лицо, будут выискивать недостатки, обсуждать ее, смеяться над ней. И не удастся ничего утаить, не удастся спрятаться… как тогда в Бомбее.

Жасмин стояла на краю тротуара, парализованная этими ужасными мыслями, а мимо шли люди, и никому не было до нее дела. «Ты не заслуживаешь счастья находиться рядом с ним, – сказал кто-то внутри ее головы. Такой тонкий противный голосок. – Ты была счастлива, пока мы страдали».

Это Эми! Ее голос!

Толстяк Ларри взял одной рукой телефон и что-то говорил в него, а другой продолжал удерживать фотоаппарат и щелкать затвором, словно нажимал на курок. Жасмин видела это и понимала необходимость спасаться бегством, но ноги не слушались ее.

Эми никогда не произносила этих слов… Но она так думает, и, что самое плохое, сама Жасмин тоже так думает. «Я не заслуживаю любви. У меня была мама и любящий отчим, и дом, и слуги. А Эми и Сесилия вели ужасную жизнь, им приходилось буквально бороться за существование».

Жасмин помотала головой, пытаясь выкинуть вон эти несвоевременные мысли. Толстяк убрал телефон и теперь опять вовсю снимал ее.

Это приступ панического мышления, который подстерег свою жертву, как всегда, в самый неподходящий момент. Девяносто девять людей из ста давно забыли бы тот дурацкий случай с Раджем. Почему она вновь и вновь переживает все плохое, произошедшее в ее прошлом? Почему чувствует себя виноватой за то, что совершила ее мать?