Татьяна Алюшина - С молитвой о тебе Страница 58

Крайнов не стал выяснять, кто позвонит и предупредит, он за время общения с Глебом Алексеевичем привык не задавать тому лишних вопросов, понимая, что работа у него непростая и во многом закрытая для обсуждений, хотя на самом деле он тоже занимался финансовым консультированием, именно этим, и был коллегой Николая, правда, консультировал он отнюдь не спортивные клубы, а сделки с арабским миром, а это уже сами понимаете.

Николай набрал номер, и ему почти сразу ответили:

— Баринов!

— Это Николай Крайнов, — представился Алтай.

— Да, меня предупредили, что вы будете звонить, — сухим тоном ответил полковник и спросил: — И чем я могу помочь олимпийскому призеру?

— Роман Георгиевич, вы знаете, где Кира? — без прелюдий задал вопрос Коля.

— А какое отношение вы имеете к Кире? — после небольшой паузы строго спросил полковник.

— Надеюсь, что самое прямое, — ответил Коля. — Роман Георгиевич, мне надо ее найти. Она вам звонила?

— Вы в курсе ее ситуации? — чуть мягче задал вопрос Роман Георгиевич.

— Да, — утвердил Крайнов.

— Она мне звонила, — вторично помолчав, ответил друг Кириного отца, — до десятого она будет отсиживаться где‑то в пригороде. Где, не знаю, сказала — в надежном месте. Поговорит с отцом, а потом на электричках доберется до большого города и вылетит в Москву, это все, что я знаю.

Глебу позвонили на сотовый, он ответил, выслушал сообщение. Коля посмотрел на него, Генералов утвердительно кивнул:

— Взяли, всех троих.

— Роман Георгиевич, — продолжил Крайнов, — тех, кто преследовал Киру, только что арестовали.

— О как, — живо подивился полковник, — и что за чудеса оперативного реагирования местной полиции?

— Это не совсем их чудеса, а скорее местного ФСБ, по просьбе нашего с Кирой друга.

— Это не того ли, что попросил замминистра со мной поболтать? — прощелкал ушлый сыщик.

— Его, — подтвердил Николай, — и он утверждает, что дня через три‑четыре ваши сотрудники могут забрать этих господ с полным чистосердечным признанием и показаниями на всех своих и чужих хозяев.

— Однако подарочки вы нам делаете! — крякнул не без удовольствия Баринов и уже совсем другим, дружеским тоном сказал: — Ты, Николай, давай ищи Киру, но если не найдешь, как только она проявится, я скажу, чтобы немедленно связалась с тобой. Это все, что могу тебе пообещать пока. И звони, как там у вас дела.

— Спасибо, Роман Георгиевич, — поблагодарил Николай и попрощался.

— Он не знает, где Кира, — сообщил Крайнов полученную информацию друзьям. — До десятого она будет прятаться где‑то в пригороде. Десятого с телеграфа они связываются с отцом, после разговора с ним она начнет двигаться в сторону Москвы на электричках.

— Так, — призадумался Генералов, — искать ее на телеграфе отпадает, их десятки, на какой она придет, не угадаешь. Вот что, Коля, надо у нее на работе поспрашивать, может, и всплывет зацепка какая, и с учениками поговорить. Ах, черт, — вспомнил он, — завтра ж воскресенье!

— Ничего, кого смогу, того найду из ее коллег и учеников! — решительно заявил Крайнов.

— Ну давай, а я еще покопаюсь, может, она квартиру сняла или где‑то карточкой расплачивалась. Поищу. Ну и нам всем не мешало бы помолиться о ней!

— Бедная Кира, — вздохнула чуть не плача Аглая, — я даже представить не могу, как ей сейчас тяжело! Господи, что с ней сейчас, где она?

— Глашка, прекрати! — взревел Крайнов. — А то я мозгой двинусь!

Утром было совсем хреново!

Кира снова забыла поесть, и теперь с желудком творилась всякая фигня — и тошнило, и подсасывало от голода, сил не наскребалось даже на то, чтобы выключить будильник.

— Так, встала, Белая! — приказала она себе грозно. — Болеть нельзя!

И на силе воли и подбадривании словесном смогла кое‑как собраться и, прихватив с собой жухлый банан, еще из запасов ее холодильника, Кира поехала в платную поликлинику.

Клиника на то и была сильно платной, что работала без выходных. И прием врачи вели каждый день, и анализы брали каждый день. За то и была ну очень, очень платной, платнее некуда!

Это Киру не пугало, деньги у нее имелись. Приличную сумму она всегда носила с собой во внутреннем зашитом кармане, это стало привычкой с первого побега, пачка поменьше — за подкладкой сумочки, и еще одну она прихватила из дома.

Откуда такие деньги? Кое‑что осталось после покупки квартиры, а остальные… Она же не тратила на себя всю зарплату! Вещи покупала только необходимый минимум, без изысков, единственное концертное платье осталось из прошлой жизни, рестораны‑кафе не посещала, даже в кино не ходила, только работала. Вот и скопились.

У Киры взяли какое‑то немереное количество крови в несколько пробирок, а все потому, что от бессилия и безразличия, когда ее спрашивали в регистратуре:

— А на сахар будем сдавать? А на холестерин? А на… — еще с десяток каких‑то наименований.

Она только кивала головой — будем, на все будем, только давайте уже сдадим!

Ей выдали бланки, стерильную баночку для анализа мочи и указали направление, куда двигаться дальше.

Банан она сжевала по дороге, в маршрутке, вместе со слезами, текшими по лицу, — из окна машины Кира увидела здоровенный плакат с румяным мужиком, державшим пенную кружку пива и спрашивавшим большими буквами: «Коля, а ты пивка?!» — и слезы потекли сами собой. Не каплями, ручьями без всхлипов и участия сознания в этом процессе, и она жевала сладко‑горько‑соленый банан, не чувствуя его вкуса.

Добравшись до домика, Кира смогла только снять сапоги, шубу, доплестись до кровати и, рухнув на нее, невидяще, тупо уставилась в потолок.

«Осталось пять дней. Надо как‑то собрать себя в кучу, а то папа перепугается и полетит меня спасать. А этого никак нельзя! Надо собраться!»

Она проспала часа два, а проснувшись, почувствовала себя намного бодрее, даже смогла приготовить ужин, поела, не чувствуя вкуса еды и проталкивая ее через скорбящее болью горе.

«Как я смогу без него жить? — подумала Кира. — Как мне жить‑то теперь?»

А вот об этом думать нельзя было никак! Нельзя! Она подумает о Коле, когда выберется на безопасное пространство. Она ляжет и станет думать о нем целыми днями, а сейчас нельзя!

Кира натаскала дров со двора, проделав это в несколько этапов, останавливаясь, передыхая — руки‑ноги ослабели, как у старушки, и воздух проходил с трудом через ком боли, сжимавший легкие. Ничего!

Надо занять себя делами! Натопила печь, стараясь не смотреть на огонь и не вспоминать другой огонь, в камине. Ничего!