Горовая Ольга - Котировка страсти или любовь в формате рыночных отношений Страница 59

А теперь… А что теперь? И говорить нечего. И так, все ясно. Ему, по крайней мере.

Война, так война. Не он ее начал, а вот закончить, причем победой Карины — был обязан. И глупо делать вид, что не понимает с какой-такой стати ввязался. Все он понимал. И не сопротивлялся. Потому и стоял сейчас в своей темной спальне, вглядываясь в невидимые черты лица спящей на кровати женщины.

Ему очень хотелось коснуться ее, хоть волос. Просто погладить.

Но Соболев развернулся и вышел, сжав кулаки и спрятав те, для надежности, в карманы брюк. И пошел назад, к себе в кабинет, читать план окончания работ в достраивающемся офисном центре и то, что предлагала для его презентации нанятая фирма. Это был один из последних грандиозных проектов Соболева. Учитывая приближающийся чемпионат европейского масштаба, который будет проводиться в их стране, и в его городе, в том числе — отелей не хватало. И он даже не думал упускать такой шанс. Выбрал проект, совмещающий отель европейского класса с площадями, которые можно использовать под офисы и модные нынче «бутики».

Именно там, кстати, в этом здании, которое сейчас находилось на завершающем этапе отделки, находился его временный офис, в котором Соболев и дневал, и ночевал, порою. Уж очень удобно расположен был объект, потому они с Никольским и решили выделить пару этажей себе и перенести туда офис окончательно.

А через два часа, закончив дела на сегодня, Соболев в третий раз зашел в свою комнату. Просто так. Он уже точно знал, что ни за что не будет будить ее этой ночью. Пусть спит. И именно здесь.

Простоял в темной спальне почти час, пытаясь до последней черточки рассмотреть все так же неподвижно лежащую фигурку. И сам, в конце концов, пошел в ту, вторую спальню по коридору, через дверь.

Глава 14

А утром она поменяла позу. Соболев смотрел на Карину, которая, казалось, сжалась на кровати еще больше, словно стремилась свести свое существование до полного отсутствия занимаемой площади. На то, как она во сне, не просыпаясь, прикрывает руками голову. И напоминал себе, что закури он здесь — обязательно ее разбудит. Потому и не курил, просто присел на край своей же прикроватной тумбочки и обвел глазами темную комнату.

Он проснулся в шесть, как обычно в те дни, когда собирался работать. И пришел сюда почти полтора часа назад, собираясь взять свежую одежду, собраться и уехать в офис. Дать указания охранникам и Валентине Васильевне, если Карина не проснется до его отъезда.

Пришел и остался. Вышел, полчаса назад на пару минут, чтобы велеть приготовить завтрак экономке. И снова вернулся.

И в офис уже опоздал. Шлепко уже десять минут, как сам развлекает немцев, видимо. Ну, ничего. Парень он толковый, не должен упустить контракт. И потом, это же немцы в нем заинтересованы, не он приехал на их территории свои клиники строить, а они. Так что, не убегут.

Костя снова перевел глаза на кровать, на эти руки, где на коже так отчетливо в утреннем свете был виден ожог, и вспомнил о бумажке с номерами телефонов, которые ему написал Стас. Надо будет сегодня решить этот вопрос.

Простыни были серыми. И наволочки тоже. И дело вовсе не утренних сумерках, проникающих в не зашторенное окно тусклым светом. Нет. Просто такой цвет. А вчера она на это не обратила внимания.

Карина снова прикрыла веки, стараясь окончательно успокоиться и полностью избавиться от очередного кошмара, в котором безнадежно пыталась спрятаться. Надо вдохнуть поглубже, рассмотреть как можно больше деталей, и все пройдет. Еще десять-двадцать секунд и все наладится. Она медленно подняла веки.

Хлопок. Хороший, качественный. Конечно, именно хлопок. Или лен, на смену, возможно. Такой мужчина, как Соболев, однозначно, не будет спать на шелке.

Рука, которой она опять пыталась во сне прикрыть голову, затекла и немилосердно болела. Как и все тело, в принципе. На второй день всегда хуже, чем в первый. А таблетки пить нельзя. Те, что выписал врач Соболева — не помогут, Карина когда-то такие пробовала. Потому они и разрешены, видимо, что ни черта не действуют.

Осторожно распрямив руку, она попыталась расслабить все тело и вдруг вздрогнула. В комнате кто-то был. Она знала это совершенно точно.

Разом напрягшись, Карина стиснула зубы и одним движением перевернулась, сев в кровати. Так, чтоб сзади была спинка, а не пустое пространство. На всякий случай.

На прикроватной тумбочке, той, что стояла ближе к входной двери, сидел сам хозяин дома и смотрел на нее. И в этот раз она не смогла понять выражения, с которым он ее изучал. А вот напрягшуюся линию челюсти заметила, хоть и не поняла, отчего это произошло.

Сердце пропустило еще два удара, пока мозг в полной мере осознал, кто перед ней и успокоилось, разжались давящие тиски. Не то, чтобы она его совсем не боялась, но, все-таки.

Спрашивать, что он здесь делает — было глупо. Это его комната, и его дом.

— Давно сидишь? — Стараясь, чтобы голос звучал ровно и непринужденно, поинтересовалась Карина, и не подумав прикрыться одеялом, которое спало, когда она «оборачивалась».

Что он там не видел еще вчера?

Соболев минуту помолчал, словно раздумывал, стоит отвечать или нет.

— Прилично. — Наконец, произнес он, продолжая смотреть на нее.

— Надо было меня разбудить еще вчера, чтобы я не занимала твою комнату и не мешала. — Заметила Карина.

— Ты не мешаешь. — Без какого-либо выражения или эмоций ответил он.

Она сдержанно улыбнулась уголками губ.

— Да, ладно. Я знаю такой тип мужчин. Могу поспорить, что ты в офис опаздываешь.

Он снова посмотрел на нее, теперь, как ей показалось, с интересом, и даже с видимым весельем в глазах.

— Уже опоздал. — Вдруг искренне улыбнулся Константин. — Выспалась? — Поинтересовался он и поднялся со своего импровизированного седалища.

Карина не ждала, что развеселит его, и потому заинтересованно проследила, как Костя пересекает комнату.

— Наверное, — согласилась она, прислушавшись к своему телу.

Вот бы то еще и не болело. Совсем хорошо было бы.

— Таблетки, что Стас дал, и вода — на тумбочке, — Константин исчез где-то в недрах гардероба и его голос звучал немного приглушенно. А показалось, что он стоит напротив и читает по глазам ее мысли. — Ты их вчера внизу оставила. — Добавил он, вновь зайдя в комнату.

Карина посмотрела на него с искренним удивлением и недоумением.

Соболев усмехнулся. Не особо весело. Но все-таки, это была именно улыбка, а не насмешка.

— Да, ладно, Карина. — Чуть растянув слова, передернул он ее недавнюю фразу. — Я знаю, что чувствуешь, когда тебя избили. Думаешь, ни разу не влазил в хорошую драку? — Соболев приподнял брови. — У меня была бурная молодость. — Он ей подмигнул. — И я еще помню, что второй день — самый кошмарный.