Жестокий роман. После - Валерия Ангелос Страница 59

Мортона действительно загнали в клетку. На время.

Прошлый правитель Альтена увлекался всякими психологическими техниками. Это он начинал развивать сеть клиник. Интересовался методами гипноза.

Отец Хагена пытался понять, как остановить безумие сына. Как исправить ошибки. Но блять, бывает, что ошибку исправить вообще нереально.

Это именно тот случай.

Дипломат смог повлиять на Мортона через гипноз. Но тот все равно вырывался на волю. Каждый новый срыв заканчивался очередной смертью.

Конечно, король скрывал “увлечения” своего сына. Ему хватало ресурсов, чтобы никто не смел задавать лишние вопросы.

Я так и не понял, как Хаген вышел на Вику. Как Мортон ее заметил. Допускаю, все могло быть связано с тем ебучим орденом, который позже возглавил Рустам.

Король Альтена слишком много знал про нашу историю. Он увидел Вику и решил, что она его идеальная жертва. Или лучше сказать — идеальная жертва для Мортона?

Пусть утолит голод. Пусть выпустит зверя на волю.

После рассказа Вики про их встречи я уже не сомневался, что она встречалась с разными братьями.

“Убей их” — сказал Дипломат.

И я понимал, что шансов на успех мало, но никто другой ближе меня не подберется и нужно действовать, уничтожить тварей.

Нет хорошего и плохого брата. Есть один ебанутый ублюдок. А второй — еще хуже. И у него слишком много власти.

Не знаю, в чем заключалась цель Хагена. Может он проникся затеей своего папаши, жаждал абсолютной власти и мечтал пробудить берсерка любой ценой. Может он собирался сделать это через меня, узнав про мой дар. Может, считал, что какую-то роль должна сыграть Вика. Не было резона разбираться в его гребаных фантазиях.

Здесь только действовать. Рубить. Намертво.

Единственное, что меня напрягало, — мой собственный зверь. Он затаился. Вел себя подозрительно тихо, будто и вовсе исчез.

Я пытался тренировать свои способности как советовал Джон. Но нихуя не выходило. Берсерк точно задрых. Конечно, я чувствовал злобу. Давился от гнева, глядя на то, как Вика воркует с этим своим муженьком.

Но все эти эмоции и близко не походили на настоящую ярость берсерка.

Я прокручивал кадры прошлого. Оружейную комнату. Картины войны. Убийство отца. Я пытался пробудить в себе четко контролируемую темноту.

Блядь, все впустую.

— Ты слишком много хочешь, Марат, — сказал Джон. — Так сразу ничего не получится. Ты не можешь научиться управлять такой сокрушительной силой.

— Сука, звучит просто охуительно.

— Но зачем тебе это? — брат усмехнулся. — Тому, в ком живет берсерк, не надо ничему учиться. Все уже есть внутри. Здесь.

Он стукнул себя кулаком по груди.

— Когда придет момент, ты сам поймешь и почувствуешь.

— Главное, чтобы я не очнулся над ее изувеченным телом.

Вырубаю душ и выхожу из кабины.

Когда возвращаюсь в спальню, стараюсь двигаться тихо. Не хочу разбудить Вику. Она так и лежит на самом краю.

Блять. Как же бесит. Ладно. Моя будет. Моя, и не важно как я этого добьюсь, от своего отступать не стану.

Укладываюсь на постель. Забрасываю руки за голову. Закрываю глаза и отключаюсь практически сразу. Мне снится снег, но в этом нет ничего необычного. За окном пиздец как штормит. Настоящая снеговая буря разыгралась. Вой ветра. Перезвон гонга.

Просыпаюсь резко. Сам не понимаю от чего. Вокруг тихо. Еще темно. Поворачиваю голову и замечаю, что Вики нет рядом. Тут же перевожу взгляд и вижу ее хрупкую фигуру возле окна. Дрожит, обнимает себя руками, смотрит на улицу, на кружащие повсюду хлопья снега.

36

Я просыпаюсь от кошмара в ледяном поту. Не помню, что мне снилось. Что-то ужасное. Из прошлого. Или просто бред воспаленного сознания. Вздрагиваю и переворачиваюсь на спину. Изучаю очертания комнаты.

За окном настолько сильно валит снег, что ночью непривычно светло. Впрочем, ночь на Севере отличается от нашей. Темное небо выглядит совсем иначе. Звезды сияют ярче. Можно различить разноцветные всполохи.

Поворачиваю голову. Замечаю рядом Марата. Он спит, вальяжно развалившись на постеле. Его мощная грудная клетка тяжело вздымается. Дыхание ровное. Мужчина спокоен. Хотелось бы и мне проникнуться его состоянием, но не выходит.

Тревога накрывает настолько сильно и мощно, что меня буквально подбрасывает от напряжения. Не могу совладать с охватившей тело паникой.

Поднимаюсь с постели, плотнее запахиваю халат. Пальцы сводит нервная дрожь. Холод разливается под кожей, хотя в номере тепло. На автомате отмечаю цифры, горящие на электронном табло.

Оборачиваюсь и смотрю на Марата.

Кажется, весь мир вокруг рушится и распадается на части. А он точно скала. Несокрушим. Никакие вихри и бури ему не страшны. Выстоит.

Ему явно не так холодно, как мне. Он даже не потрудился одеться, просто остановился на том, что обернул полотенце вокруг крепких бедер. Одеялом пользоваться не стал, расположился сверху.

Отворачиваюсь и подхожу к окну. По ту сторону стекла никого нет. Центральные улицы Нордкапа опустели. Здесь все магазины закрываются не позже восьми вечера, а сейчас на часах полночь. Да и погода не располагает к прогулкам. Снаружи буйствует вьюга, настоящий снежный буран. Хотя жителям Севера такое должно быть привычно. Вряд ли их можно удивить снегом.

Я надеюсь немного отвлечься, снизить градус тревоги, но получается совсем наоборот. Чем дольше смотрю на очертания королевского дворца, тем сильнее меня накрывает.

Я с трудом могу поверить в те легенды о берсерках. Проще считать Марата психом. Хагена тоже. Я не хочу разбираться в тонкостях. Мечтаю, чтобы это закончилось.

Иллюминация на площади отключается. Фонари гаснут. Но это едва ли бросается в глаза, слишком много вокруг снега. Освещение будто и не требуется.

Я застываю, когда в одном из резных окон королевского дворца вспыхивает свет. Горло перехватывает стальной обруч, грудь сдавливает. Мне кажется, прямо сейчас я вдруг оказываюсь посреди улицы. Снег замерзает на губах. Ледяной ветер хлещет по лицу. Согреться невозможно.

Черт. Это же глупо. Рано бояться. Слишком