Анте Наудис - Придорожное солнце. Роман основан на реальных событиях Страница 6

«Она учится в образцово-показательном 9 „А“ классе, в котором все ученики считаются лучшими, – подумала тогда я»

В нашем районе формировались свои компании, разделяющие дома на территории. В моей девятиэтажке группировалась компания ребят, которые облюбовали местный чердак. На чердаке жили голуби, так как он находился между девятым последним этажом и выходом на крышу. Вход на чердак был закрыт железной дверью, ключ от которой был у управляющего ЖЭК. Мальчишки, взломав замок, навесили туда свой, а внутри, потеснив голубей, устроили местную камору. Лабиринт бетонных стен они обклеили обоями, из старых обломков мебели сделали стол и сиденья. Притащили матрацы от разломанных диванов и повесили ширмы, заменяющие двери. На чердаке во весь рост ходить было не возможно, приходилось немного пригибать голову, чтобы не разбить ее о бетонные балки, поддерживающие крышу.

Камора стала местом сходок компании ребят нашей школы, и это тщательно скрывали от других ребят, в случае погрома и от родителей. Посещали чердачную камору тайно, ключ был у главного. Собравшись, ребята курили, выпивали и приводили девчонок.

В один из выходных дней Таня предложила мне пойти с ней.

– Айна, пойдем со мной кое-куда, – сказала она и подмигнула карим глазом.

– Куда это?

– Мои одноклассники приглашают в гости, там трое мальчиков, по этикету нужно и три девочки.

Мы зашли за Костюшкиной и направились в крайний подъезд возле арки, где находилась тайная камора.

Кода мы зашли на чердак и прошли, пригнувшись до условленного места, то увидели неказисто построенную комнату, напоминающую обустроенный шалаш.

– Sveiki еврейки, – шутливо поздоровался с нами Павел Пихта. Он был здесь главным, и глаза его светились довольством.

– Познакомьтесь ребята, – Правдина манерно поправила темно-каштановые волосы. – Это Айна Силиня из 9 «Б», моя подруга.

– Это Ванька и Юрка, – сказал Пихта.

Среди них я узнала ребят из 9 «А» класса: Паша Пихта, Иван Заяц и Юра Мазгус.

– Угощайте, – сказала Таня с насмешкой, присаживаясь возле Пихты.

Мы уселись на старые матрацы, застеленные вязаными ковриками, которые в то время клали подле входных дверей. Сейчас они скрывали желтые пятна на матрацах, которые когда-то были кроватями пенсионеров. Пихта вынул из кармана пластмассовый складной стаканчик и развернул его. Затем из тумбочки, которая играла роль стола, достал початую бутылку портвейна. Откупорив ее, налил полный стакан и сделал глоток.

– Заяц, – обратился он к своему другу. – Пускай чашку по кругу.

Павел Пихта был невысокого роста блондин с круглым лицом, упитанный, но достаточно симпатичный. Обняв Таню, он улыбнулся мне белозубой улыбкой.

– Угощайтесь, девочки!

Иван Заяц долговязый блондин с мечтательными глазами, жил в соседнем подъезде нашего дома. А Юра Мазгус чернобровый коренастый крепыш, полностью зависящий от авторитета Пихты, в соседнем доме.

Когда «передаваемая чаша» дошла до меня, я вдохнула терпкий запах. Это был момент, когда я впервые пробовала спиртное. Благодаря Тане Правдиной, я приобщалась к «подростковым порокам», которые делали нашу жизнь веселее, разнообразнее и интереснее.

– Пей, Айна! – подзадоривала она меня. – От трех топоров словишь кайф!

Так она называла портвейн «три семерки». Это было крепленое вино, самое популярное вино нашего времени. Крепость его была 17—19%, красный или розовый, он бил в голову очень быстро.

Портвейн 777 типичная бормотуха, но среди подростков был популярен по причине его крепости и дешевизны. Бормотуха – дешевое крепленое вино, приготовленное из смеси спирта, воды, сахара, красителей и гнилых фруктов. Использовался портвейн исключительно для достижения алкогольного опьянения, вкусовые качества большой роли не играли, и потребляли его местные алкаши и молодежь. Подростки просили спивающихся дядек купить им бутылочку, давая краденые деньги у родителей. Те покупали себе и мальчишкам и, иногда, распивали портвейн вместе.

Тогда было много портвейна и вермута, а также плодово-ягодных вин. Все это типичная бормотуха, которая могла вызвать сильное отравление, рвоту и прочее недомогание. Вначале 90-х бормотуху иногда продавали в стеклянных банках по 3 литра, а также в запаянных полиэтиленовых пакетах. Часто подростки покупали ее, но солидным считалось, если пойло в бутылке с этикеткой, типа «Портвейн «777» или «Плодово-ягодное вино». В продаже также появлялись различные «лекарственные» настойки в аптеках крепостью 60—95%. Поскольку стоимость спирта всегда ниже чем бормотухи, то молодежь любила употреблять и эти настойки. Если не удавалось купить Портвейн 777, то покупали различные настойки или другие плодово-ягодные вина, которые подростки именовали – чернило. Бутылка чернила стоила 2 рубля 20 копеек, пустую бутылку сдавал, имея 15 копеек.

Павел Пихта подготовился к нашему приходу хорошо, и достал солидную бутылку портвейна «777». Мой первый курс во взрослую жизнь начался с пробы именно этого винного напитка.

– Пашка, давай плесни еще, – не унималась Правдина. – Я хочу настоящий праздник!

Пихта потянулся за бутылкой, улыбнувшись.

– Девчонки, как вам три семерки? – спросил он, отпивая большими глотками из складного стаканчика.

– Айна, Ленка, выжимай по полной! – Таня засияла от радости, ее манило все новое и запрещенное.

Пустив еще одну «чашку» портвейна по кругу, Пихта раскраснелся.

– Ванька, Юрка вы не робейте, такие девчонки с вами!

Портвейн бил в голову, я чувствовала, как расслабляются ноги и руки. Пихта обнимался с Таней, а Лена стала заигрывать с Мазгусом. Я сидела и пялилась на ребят. Голова закружилась, и мысли стали путаться. Появилась странная легкость во всем теле. И это легкое головокружительное чувство раскрепощало. Вскоре я развалилась на матраце, вытянув воздушные ноги.

– Классно тебе, Айна? – поинтересовалась Правдина. – Подожди, будет еще лучше!

Когда бутылка портвейна была выпита, всех потянуло на откровенные разговоры.

– Тань, а у тебя парень есть? – рука Пихты сползла к ней на талию.

– Я любила одного парня, которого сгноил мой отец.

– Из нашей школы?

– Из 9 «Б» класса, – ответила она и с грустью посмотрела на Пихту. Тот достал еще одну бутылку портвейна из импровизированного стола. Костюшкина загадочно захихикала, передавая «чашку» по кругу. Портвейн делал всех болтливыми.

– Его звали Айварс, это брат Айны, – сказала Таня.

– Брат? – заинтересовался Пихта.

Правдина нервно засмеялась, глотнув терпкого портвейна. За ней отпила я, он уже не казался мне таким противным. На моих глазах камора стала превращаться в один сплошной пьяный угар.

– Айна, не теряйся, – Таня быстро пьянела и странно смотрела на меня. – Выбирай мальчика и определяйся. По-моему жизнь нам дает такую возможность прямо сейчас.

– Я не готова, не могу, – отнекивалась я.

– Ну и дура же ты!

– Прекрати!

– Да пошла ты!

Она прильнула к Пихте и они начали целоваться. Мазгус и Заяц сидели с равнодушием, глазея на этот спектакль. Недолго думая, Костюшкина прильнула к Мазгусу, тот как-то сразу покраснел, но не отстранился.

Пихта, оторвавшись, плеснул в стакан портвейна.

– Девчонки, отрываемся по полной! – отпив глоток, он обтер «мокрые усы».

Захмелевшие мальчишки пустили в ход блуждающие руки. Пихта задрал белый сарафан Тани, заваливая ее на старый матрац. Лена не отрываясь, целовала Мазгуса, сжавшего ее огромными ладонями. Заяц дернулся в мою сторону, но остановился, он ждал, что я дам ему сигнал. Видя неактивность с моей стороны, неподвижно сидел, не зная, куда деть глаза.

Я встала, неприязнь выгнала меня в черноту чердачного пространства. Под ногами шуршали камни и помет голубей. Я присела возле маленького окошка на корточки и вдохнула свежий воздух. Ко мне подошел Заяц.

– Айна, ты не подумай… Я не такой, как они…

– Я тоже… – сказала я и пошла к выходу, мне неимоверно захотелось на улицу.

Когда я вышла на воздух, то почувствовала тошноту, подступившую к горлу. Мутило то ли от выпитого портвейна, то ли от поведения подруг. Заяц выбежал за мной на улицу, и, схватив за руку, крикнул:

Конец ознакомительного фрагмента.