Василий Фомин - Легенда о царице. Часть первая. Явление народу египетскому Страница 6

Далеко внизу, у реки, у длинной каменной набережной, виднелись силуэты нескольких кораблей с высокой кормой, длинными веслами; там, в свете зажженных факелов метались бронзово-красные и черные фигуры, кто-то орал дурным голосом, повторяя какое-то одно слово, затем быстро добавлял три-четыре новых и приправлял все это винтовочным треском бича. Видимо, шла разгрузка припозднившегося судна. И, хоть от реки веяло желанной прохладой, путник не рискнул показаться там со своей неординарной внешностью. Теперь он, не торопясь, ехал по кривым улочкам таинственного города, слыша негромкий говор из-за одних стен, смех и веселые вскрики – из-за других, ругань и визги – из-за третьих.

Вскоре его занесло в странное место. Глинобитные дома стояли вплотную друг к другу и безо всякой системы, в милом беспорядке, образуя даже не улицы, а кривые и неожиданные, как мысли блаженного идиота, переулки, кроме того, узкие до невозможности. Кое-где стены убогих жилищ переходили в глиняную ограду, совершенно бессмысленную с точки зрения здравого смысла. Словно, кто-то, подобным образом, решил увеличить меру хаоса. Пару раз он вообще въехал в тупик.

Двигаясь по этому пыльному лабиринту, а, кстати, руки бродяги, раскинутые в стороны, почти касались стен темных жилищ, а окна призрачно светились темными дырками наверху, вместо окон.

Редко-редко, в каких дырах виднелся тусклый свет и смутные тени, и слышалось невнятное бормотание. Но бродяга шкурой чувствовал, что, почти из всех темных отверстий, на него смотрят внимательные глаза. Кроме того, он явственно слышал за спиной тихие шаги и иногда темные силуэты мелькали во тьме, быстрые и нереальные, как полет нетопыря. И ещё кое-какой звук приятно пощекотал слух путешественника. Что-то очень знакомое и недавно слышимое. Гудение какое-то. Он медленно обернулся назад и тут же заорал, сваливаясь с онагра:

– Берегись!

Онагр скакнул в сторону, бродяга упал на землю, и над ним с гудением пролетела старая знакомая – доска «мир – сознание». Впрочем, пролетела она так быстро, что он не успел прочитать, что там было написано и написано ли вообще. Бумеранг завернул за угол и исчез из вида.

– О, какое таинственное место. – восхищенно прошептал он на ухо онагру, вновь забравшись на него.

Этот тезис тут же получил ещё одно подтверждение.

Из ближайшего окна на шею страннику свалилась петля и, захлестнув шею, потянула его вверх. Онагр, почувствовавший, что его ездок неожиданно воспарил в небо, с удивлением обернулся и уставился на своего путника, дрыгающего в вышине ногами, недоумевая, что это за развлечение он себе придумал.

– Таинственное и охренительно зловещее. – прохрипел бродяга сверху.

Он ухватил веревку над головой, рывком выкинул вверх ноги, зацепил веревку ступнями, затем согнувшись в поясе, вновь перехватил ее руками, ногами уперся в стену и всем корпусом рванул на себя, словно подсекал большую рыбину – сома например или там акулу. Получилось неплохо – из окна и вправду вылетело тело, напоминающее задорно выпрыгнувшую из воды рыбу.

Ругательство, вылетевшее из окна вместе с телом, закончилось гулким ударом о землю и клубами пыли, почти невидимой в темноте, но заставившей бродягу, удачно приземлившегося на ноги и руки, чихнуть два раза, а онагра фыркнуть.

– Уй, какое место-то зловещее. – оживленно прошептал бродяга, вновь садясь на животное. —Даже зловредное, сказал бы я.

После нескольких поворотов, перед парой, ищущей ночных приключений, возникли три тени, радушно обступившие двух бродяг.

– Друзья мои, – общительно произнес странник. – Не могли бы вы дать мне несколько уроков языка, мне хотелось бы избавиться от иноземного акцента.

Судя по легкому движению тени переглянулись.

– Браслеты, кольца есть?

– Честно сказать – и не было-то никогда. Увы, увы, увы…

– Тогда слезай с осла, сука белорожая.

– Ну, это-то не сложно, а дальше что?

– А дальше – вали отсюда дальше.

– И все? – безмерно удивился бродяга. – Как-то коротковат урок словесности – то. А? Вы не находите?

– Вали-вали.

– Да, пожалуйста. – согласился бродяга, покладисто удаляясь за угол.

Мечтательно глядя на глиняные термитники и поднимая ногами пыль, он прошел пару десятков метров, с удовольствием слушая крики и вопли, доносившиеся из-за угла, сопровождаемые резким визгом онагра.

Крики вскоре прекратились, а онагр недовольно фыркнул над ухом бродяги.

– Надо было хоть какую ни то плату взять за тебя. – сказал странник, добродушно потрепав спутника за шею. – Кстати, неоднократной продажей твоей личности, мой друг Харон, могли бы мы составить неплохой начальный капиталец. Надо подумать на досуге – какую судьбу нам стоит выбрать – поэтов или олигархов. Будем воспевать наши эпические деяния или упремся нашей мордой в финансовые проблемы.

Однако приключения на этом не закончились, напротив, они, видимо, только начинались и вообще этой ночью они произрастали, словно грибы после обильных дождей.

Вскоре, невдалеке, в хитром сплетении улочек, бродяга услыхал топот, испуганный вскрик, а через пару мгновений ругательства, вслед за которыми вновь настала тишина.

Заинтригованный бродяга направился к месту событий.

К тому времени на востоке показалась здоровенная красная рожа луны, бросившая инфернальный багровый отсвет на глиняные стены, обращенные в ее сторону, а тьму в переулках сделавшая еще гуще. И, по сему, ночной странник с размаху наступил на что-то теплое и мягкое.

Нет. Это была не огромная какашка, которую мог бы произвести на свет божий, скажем слон, или там бегемот, или хоть тот же носорог. Ни один из этих благородных зверей не протиснул бы свой зад в этот переулок и, соответственно, не смог бы навалить этакую кучу.

В пыли валялось совершенно постороннее и, явно, человеческое тело.

– Товарищ. – вежливо потряс за плечо незнакомца бродяга. – Знаете ли, ни в коей мере не могу посоветовать вам, валяться подобным образом, особенно в таком-то месте. Ежели вы, конечно, до сих пор находитесь в живом, взаправду, виде. Товарищ!

Бродяга перевернул тело на спину и обнаружил, что обладатель сего, и вправду живой, но только так – чуть-чуть. Так, слегка.

Глаза у него выкатились, из горла вылетали хрипы, руки со скрюченными пальцами потянулись к горлу бродяги.

– Сука черномазая. – прохрипел бедняга.

А бродяга даже и не обиделся, только уточнил:

– Только что, меня обозвали белорожей тварью.

– Шлюха… малень…

Более уже что-либо добавить несчастный не успел. Тело его выгнулось, затем скрючилось, а дальнейшее бродяга уже наблюдать не смог, потому что из переулка выскочило несколько человек и радостно заорали:

– Смотрите – он убил Меху!

– Держи сволочь!

– Хватай падлу!

– Куда?! Стоять! Стой зараза!

Ага! Как же, как же! Сейчас! Вот прямо так, сейчас, и остановлюсь!

Меньше всего в этой ситуации бродяга собирался стоять и объяснять собственную невинность по поводу убийства, а по сему, он, с низкого старта, так резво рванул вперед, что не вписался в ближайший поворот и вынужден был пробежать по стене, после чего мгновенно скрылся за близь лежащим углом. И оказался в очередном тупике.

Сзади, слышался ободряющий топот, но бродяга бодро разогнавшись по переулку, перепрыгнул стену в самом конце тупика.

Никто из преследователей повторить подобный трюк не смог. Они начали было подсаживать друг друга на стену, но вовремя прекратили сие бесперспективное занятие, ибо очень хорошо знали первый закон движения – при равных условиях, убегающий всегда бежит быстрее догоняющего.

Кстати, и правильно сделали, потому, что странник с онагром, оказавшись у каменистого подъема на плато, обошли уже почти весь странный квартал.

– Нет. – говорил меж тем бродяга своему четвероногому попутчику. – Можно. Можно было бы, конечно, не убегать, а встать в позу героя-супермена и набить, вдвоем, им все ихние морды и, кстати, я уверен, что у нас с тобой это неплохо бы получилось. Но! Но давай, все ж таки, соблюдать законы жанра, и следить за сюжетной линией. Ну, намылили бы мы им хари! – и что? Дальше че? Стояли бы сейчас как два придурка над тем охладевающим телом. Чего с ним делать? А? Не мумифицировать же, в самом деле. Лично я в этом деле ни уха, ни рыла. Стой! Тс! Прекрати болтать! – приложив палец к губам, прошептал бродяга онагру.

В египетской ночи прозвучал тихий, тоскливый плачь. Прозвучал он где-то очень близко. Впрочем, таких звуков вокруг было предосточно. Перекликались совы, совки, сычи и сычики. Их иногда заглушали шакалы. Но тут, следом за заунывным стенанием, послышалось пение. Ну не пение, а так – напевчик. Вроде как маленькая девочка пела какую-то считалочку.

Затем прекратилось и это.

– Ну, прямо жутко таинственная ночь. – прошептал бродяга.