Анна Горяинова - Последнее лето Страница 6

– Пойдем уже, а?

– Пойдем. Слушай, а у вас в кемпе много туристов?

– Здесь вообще нет туристов – с некоторым раздражением пояснил мне в очередной раз Самир – Только серферы и еще люди, уставшие от войны. Только те, кто знает про это место от других, которые знают про это место.

– А разве война здесь еще идет?

– Война во всем мире идет. В основном в головах. Это самая страшная война. Ну, так папа говорит – Самир протяжно сплюнул на дорогу – Мне эти, с войной в башке, не нравятся. Да и ты держись от них лучше подальше. Хотя среди них много иностранцев. Может, есть и твои… Но пока в себя не придут, от них надо держаться подальше нормальному человеку.

– Почему?

– Потому что чужое несчастье – как болезнь, им легко заразиться.

Мы завернули за очередной пыльный угол и вдруг оказались у ворот кемпа. Над ними красовалась поблекшая вывеска: «The Flying Kangoroo».

– Летающий кенгуру? – усмехнулась я.

– Да, так меня мама называет… Называла… раньше. Не важно. Эй пап! Пап, салям!

За воротами располагался большой зеленый двор. Посреди двора стояла беседка. Ее тростниковая крыша напоминала растрепанную волосатую голову. В беседке, в плетеном кресле сидел красивый высокий старик. А рядом, в гамаке, болтался беззаботного вида парень в полицейской форме. На столике между ними был небольшой изящный кальян и две стеклянные кружки с чаем. В неподвижном воздухе стоял сладковатый запах дыма.

Красивый старик сдвинул брови и с достоинством кивнул мне. Парень в форме смутился, поспешно вылез из гамака и сделал грозное лицо. Лицо, правда, вышло скорее обиженным, а сцена – уж очень смешной, я с трудом удержалась.

– Это господин Хассан, наш новый комиссар. Здесь их каждые два года меняют, только имена успевай запоминать… – вполголоса сказал мне Самир. – Пошли, я на кухню, покажу тебе все по дороге.

16

В моей комнате в «Летающем Кенгуру» были кровать, вешалка и все. Комната, чтобы не засиживаться в комнате. Дом, чтобы не оставаться дома. Я кинула рюкзак в угол и прилегла на пять минут.

Проснулась я часа через три. На улице было уже темно. По всему двору светились цветные огоньки. Это были светильники странной формы, напоминавшие кривоватые груши. Стеклянная основа была обклеена осколками плитки и керамики разных цветов.

– Эти лампы один бедуин делал. Старенький совсем и странный – Самир откуда-то возник и заметил мой интерес – То неделями пропадал где-то, то вдруг появлялся, целыми днями бродил по набережной и говорил всем Welcome! Он подбирал на стройках и на пляже всякий плиточный и стеклянный мусор, складывал в свой мешок, говорил, что у красивых осколков обязательно должна быть новая жизнь, надо просто придумать, как собрать их вместе правильно. Он много странного говорил, его считали… Ну, типа божьим человеком. Кормили, дарили одежду, деньги… Он в ответ улыбался и бормотал что-то, или просто говорил Welcome!

Самир рассказал, как однажды дед забрел в чей-то двор. Хозяйка вышла к нему, усадила, принесла поесть. В углу, среди мусора, дед увидел старую стеклянную вазу. Он спросил хозяйку, почему она выкинула ее. Женщина засмеялась и говорит: да ты посмотри на эту рухлядь, вся мутная, кривая, да еще и с трещиной – она же уродливая, не место ей в моем доме. Дед попросил принести ему клей и свечу. Хозяйка только плечами пожала, думала, хочет починить, да разве можно починить такой страх?.. Но клей где-то достала, и свечу, и принесла. Дед сидел во дворе до вечера, шуршал в своем мешке, головой качал. Хозяева про него уже забыть успели. Когда начало темнеть, он постучался в дом, позвал хозяйку, ее детей взял за руки и повел к дереву, под которым сидел весь день. Подошли – на ветке висит сверкающий огонек, качается на ветру и от него цветные искры разлетаются по земле. И будто не просто отблески от стекла, а сама Радость танцует по двору. Дети стали хлопать в ладоши и кричать: «Новый год, новый год!». Хотя на дворе июль был. А хозяйка аж прослезилась. Как, говорит, ты, колдун, такое чудо сделал из той старой страшной посуды? Ну дед ей залепил в своем репертуаре: настоящая, говорит, красота часто только для тех, кто сумеет ее разглядеть.

– Учись, говорит, глядеть, женщина, увидишь, как много красоты в твоем доме, которую ты выносишь на помойку… Такой вот был странный дед, да. Но у нас странных много, увидишь еще…

– А почему был? Умер?

– А кто его знает… Ушел опять в свою пустыню, и так с прошлой весны в городе не показывался. Может, и помер. Жалко, очень добрый был… Говорят, судьбу верно предсказывал. Но только тем, кого сам выбирал. Некоторые ему деньги за это предлагали, он посмеивался и уходил. А мог человека посреди улицы остановить и рассказать ему всю его жизнь… Пошли в чилл-аут чай пить, сейчас народ подтянется.

17

В чилл-аут вскоре «подтянулась» седая дама лет шестидесяти. Сухая, элегантная, с правильными чертами лица и ярко-голубыми глазами, она могла оказаться в равной степени как арабкой, так и итальянкой или француженкой. Дама кутала хрупкие плечи в широкий шелковый шарф. Самир почтительно обращался к ней «мадам Хасна».

После довольно путанного представления мы, наконец, разобрались, на каком языке друг с другом разговаривать – мадам Хасна, оказалось, помимо арабского, свободно владела несколькими европейскими.

– Самир, ты представляешь, у меня в доме завелась мышь! Я ее вчера видела, – сказала мадам Хасна на прекрасном английском.

Самир задумчиво почесался.

– В магазине у Абдаллы, рядом с мостом, продается мышиный клей. Очень хорошо помогает!

– Клей? – удивилась мадам Хасна – а как он помогает?

– Ну, известно как, – развел руками Самир, – мышь приклеивается к полу, не может бегать, и в конце концов умирает от голода.

– От голода… – содрогнулась мадам Хасна, – а другие средства есть?

– Ну да, у Мухаммеда в лавке, на рынке, есть мышиный порошок. Правда, гарантию я бы не дал, мыши умные пошли, не каждая его есть станет.

– А что случится, если вдруг съест? – настороженно спросила мадам Хасна, явно предчувствуя недоброе.

Недоброе, впрочем, тут же и последовало:

– Ну, порошок выжжет ей внутренности, и мышь помрет, медленно и мучительно…

– О, нет, не надо, не хочу, чтобы у меня в доме кто-то мучительно помирал… – перекосилась мадам Хасна. – Может, можно ее как-нибудь… Ну, просто выгнать?

– Заведите кота, – предложила я.

– Так он ее съест? – мадам Хасна зябко закуталась в шарф, звякнув тяжелым браслетом на тонкой сухой руке.

– Вы маленького заведите. Он никого не съест, а мышь почувствует его запах, испугается и уйдет.

– Слушайте, а это мысль… Спасибо! Самир, не знаешь, где можно взять маленького кота?

– Не волнуйтесь, достану я вам кота. Самого лучшего кота! Прямо завтра! – торжественно пообещал Самир. – Пойду кальян, пожалуй, принесу.

– Я из Бейрута, и французский – мой второй родной язык – сказала мадам Хасна, когда Самир ушел – а остальные пять пришлось выучить по необходимости…

– Мадам Хасна была фото-моделью! Она работала в Париже, и вообще весь мир объездила. А муж у нее… – восторженно включился вернувшийся Самир.

– Да, будущий муж увидел мое фото на обложке модного журнала, и вбил себе в голову, что должен на мне жениться… Сколько раз ты слышал эту историю, Сами? И все она тебе не надоест… – мягко улыбнулась она.

– И он разыскал ваш телефон! – Самир устроился поудобнее, и принялся раскуривать кальян.

– Да, подкупил кучу людей, – смеялась мадам Хасна.

– А вы чуть не отказали ему во встрече, но вдруг передумали!

– Да, мало ли сумасшедших мне звонили… Но было что-то в его голосе, что заставило меня пойти на свидание…

– А потом замуж! Хоть он был некрасивый!

– Нет, был. Он не был красавцем, как актер или певец. Но мне никогда не нравились ни певцы, ни актеры…

– «Красивый» и «красавец» разве не одно и тоже?

– Нет, Сами, это совсем разное.

– Ну пусть – мой английский хуже, чем ваш…

– Твой английский достаточно хорош, чтобы понять разницу – усмехнулась мадам Хасна.

Мы молча курили кальян, слушая цикад и приглушенный шум моря.

– Штормит… – задумчиво сказал Самир. – А вы все-таки ходили сегодня плавать, мадам Хасна?

– Да, как обычно – до мостика и обратно.

Я прикинула в уме расстояние. Примерно два километра.

– Надо нам будет собраться опять на рыбалку.

– Да. Или пойти на мост кальмаров ловить с фонариком – сказала мадам Хасна. И, мастерски выпустив кольцо дыма, добавила – Главное, чтобы этот новый комиссар не пронюхал…

– Да с ним все в порядке уже – уверенно сказал Самир.

– Точно?

– Сто процентов.

Мадам Хасна затянулась и вдруг рассмеялась так, что подавилась дымом: