Дикси БРАУНИНГ - ТЕНЬ ПРОШЛОГО Страница 6

Она смотрела, как он неторопливо идет к своему серебристому пикапу, оставленному в тенистой рощице хурмы, и ей казалось, что нет походки грациозней.

Обернувшись, он небрежно отсалютовал ей и крикнул:

– Спасибо за прогулку, Челис! Привет родным.

Она подумала, как-то они ее встретят. «Боже праведный, совсем отощала девочка!» Вуайеризм какой-то!

Шум мотора давно затих, а она все стояла на том же месте, охваченная потоком чувств и неоформившихся мыслей. Потом она упрямо тряхнула головой и отогнала прочь досаду. Ей предстоит навестить родственников, и, в конце концов, кто такой для нее этот Бенджамин? Она его толком не знает. Даже продолжать поверхностное знакомство и то не имеет смысла, ведь она уедет через неделю с небольшим. Он довольно мил. Давно уже она не встречала мужчину, настолько привлекательного физически. Но воскрешать из-за этого давнее юношеское увлечение соседским фермером ей сейчас хотелось меньше всего на свете!

Глава 3

Челис провела очень приятный вечер с родственниками. Деревенская кухня Стеффи оказалась на высоте, а безыскусный уют их дома в Моксвиле был, по-видимому, лучшим лекарством от ее тревог. Но пока Леонард болтал что-то про налоги и про быка Шароле, который вырвался на свободу и был пойман только на площади перед зданием суда, ее мысли нет-нет да и сбивались на Бенджамина. Каким был бы их совместный ужин? Куда бы он ее повел?

В эту ночь она уснула, улыбаясь Бенджамину, которого вообразила растянувшимся на корме ялика. Она беспокойно ворочалась: ей снились королевские змеи, Джордж, тапочки с помпонами, юный Бенджамин, окруженный мокрыми после купания красотками в креслах-качалках. Вставать ей не хотелось, но день обещал быть жарким, и, хотя было только семь часов, в домике становилось душно. Она поняла, что все равно больше не заснет.

В последнее время Челис помногу спала, в этом отчасти проявлялся ее эскапизм, как сказал доктор Адельберг. Услугами этого психоаналитика она стала пользоваться после того, как заметила, что по любому пустяку ударяется в слезы. В конце концов болезнь вроде бы начала отступать.

Весь нескончаемо долгий день она провела за рыбной ловлей. Рыба клевать не хотела, но Челис упрямо бороздила озеро из конца в конец, и в итоге ей удалось вытащить одну рыбешку. Когда она сражалась с жаровней, пытаясь ее разжечь, на извилистой гравиевой дороге, ведущей через лес к поляне, где стоял домик, послышался шум мотора.

Выглянув наружу, она увидела, что Бенджамин высунулся из высокой кабины своего грузовика и приветственно машет ей.

– Всех переловила?

– Кого переловила? – раздраженно отозвалась она. – Ты как раз вовремя, помоги мне справиться с этой чертовой штукой.

Он сделал это с такой легкостью, что она устыдилась.

– Что ты собираешься жарить, бифштекс?

– Нет, не такое светское блюдо. – Она развернула четырехдюймового подлещика, которого поймала дядиной удочкой.

– Вижу, мне придется здорово поработать, если я захочу поесть. Неудивительно, что ты такая тощая. – Он окинул взглядом ее стройное тело. Маленькие бугорки ее спелой груди отчетливо вырисовывались под розовой тенниской, которую она сегодня надела к умопомрачительным гавайским шортам, найденным на гвоздике возле двери.

– Это называется «стройная», – сообщила она ему надменным тоном, приняв позу фотомодели, но глаза ее блестели от радости, что он снова здесь.

– Какая разница, – проворчал он, обхватывая ее за талию своими длинными натруженными руками. – Если бросить тебя за борт, даже круги не пойдут.

Она со смехом замолотила кулачками по его плечам, борясь со странным ощущением удушья, которое охватывало ее всякий раз, как он к ней прикасался.

– Помнится, ты всегда был кругленький, как и твои милашки, – сказала она, переводя дыхание. – Кстати, а что стало с той грудастой брюнеточкой, которая все время визжала: «Ой, Бенджи!»?

– Я женился на ней.

Челис безвольно уронила руки и со страдальческой гримасой умоляюще взглянула в глубокие карие глаза Бенджамина.

– О Боже, прости мне мой язык!

– Да брось. Теперь я хочу наловить себе ужин, а значит, сидеть сложа руки не придется. Кстати, мне сдается, что в это время дня не повредит и пропустить по маленькой, а?

Челис стерла цветочную пыльцу со стола во дворе и вынесла бумажные тарелки, салфетки и пластмассовые ножи. Она терпеть не могла пить вино из пластмассовых чашек, но ничего лучшего у нее сейчас не было. Когда пламя исчезло и пышущие жаром угли начали остывать, она спустилась к озеру, где Бенджамин удил рыбу нахлыстом, и увидела, что он уже вытащил трех окуней дюймов по двенадцать каждый.

– А жена не будет тебя ждать?

– Мы с Джин развелись несколько лет назад.

Взмахнув складным бамбуковым удилищем, он забросил мушку под нависшую над водой ветку и стал осторожно подергивать леску. Мгновенно вода на поверхности забурлила и началось сражение. Челис села на землю и стала восхищенно смотреть, с каким терпением и мастерством Бенджамин вываживает старого и сильного большеротого окуня. Иногда ей казалось, что тонкое, как прут, удилище вот-вот сломается под бешеным напором, но в конце концов Бенджамин сумел подхватить рыбину сачком и вытащил крючок из окостеневшей губы.

– Ты хорошо боролся, старина, и заслужил свободу. – Он швырнул окуня обратно в воду, и Челис в изумлении покачала головой.

– Столько хлопот – и ты его отпускаешь? Он отвязал леску и положил удилище на плечо.

– В рыбной ловле главное не результат, а процесс. Для меня удовольствие в том, чтобы перехитрить рыбу, предложив ей соблазнительную приманку в нужное время и в нужном месте. А после этого, – он пожал широкими плечами, – я всегда выбрасываю тех, кто мне не нужен.., или не нравится. – Из-под густых бровей он бросил на нее загадочный взгляд, и Челис только усилием воли подавила ощущение, что они говорили не о рыбе.

Напряжение спало. Улыбнувшись, он показал ей кукан с тремя окунями поменьше, и Челис вновь охватило чувство, что Бенджамин По стал даже более привлекательным, чем был много лет назад. Волосы цвета красного дерева были по-прежнему густыми, хотя слегка подернулись сединой и потому особенно резко контрастировали с вечно загорелой кожей. Нос был все так же гордо вздернут, а полная нижняя губа под более строгой верхней вызывала у нее такие же сладострастные мысли, как в те дни, когда она подсматривала за ним и его подружками, а потом шла домой и мечтала о нем.

– А второй раз ты не женился? – Слова невольно сорвались с ее языка, и она поморщилась от своей бестактности. В обществе она обычно не допускала таких оплошностей, но мысль о том, что Бенджамин женат, почему-то пристала к ней как репей.

– Нет. Я стараюсь не повторять своих ошибок. В тот раз я усвоил, что не очень-то разбираюсь в женщинах. И с тех пор не иду дальше случайных встреч. – Он швырнул улов на доску, приколоченную к сосне, и потянулся за ножом для чистки. – А ты? Все еще без мужа? Я тогда думал, что тебе не терпится самой испробовать всех тех запретных удовольствий, ведь ты тратила столько сил, чтобы взглянуть на них хоть одним глазком. Хотя, – сдержанно добавил он, – сейчас для этого брак необязателен.

Она опустилась на нос стоявшего рядом ялика и стала смотреть, как он чистит рыбу, непроизвольно поглаживая свою атласную ногу, которой опиралась на планшир.

– Никаких сил я не тратила, и, можешь успокоиться, я ни разу не видела по-настоящему того, что ты называешь запретными удовольствиями!

Повернув к ней голову, он улыбнулся, но она едва заметила это, ибо не сводила глаз с его рук. Они были длинные, сильные, красивой формы и на удивление хорошо – для фермера – ухоженные.

– Я с удовольствием устроил бы для тебя персональный показ, – поддразнил он, кладя отдельно жирные молоки.

– Нет, спасибо, – уничтожающе ответила она. – Куда больше меня волнует ужин.

Как ни странно, это было правдой. Все-таки аппетит ее явно улучшился, хотя голова по-прежнему была в тумане, а когда он временами рассеивался, одолевали не особенно приятные мысли.

– Сама не знаешь, от чего ты отказываешься, – не отставал он.

– Охотно верю.

У нее заурчало в животе, и она засмеялась, разряжая накалившуюся было обстановку.

Рыба оказалась вкусной. Стемнело, и они вместе сидели за столом и ели жаркое руками, запивая теплым вином.

Челис вздохнула, облизывая свои липкие пальцы, в то время как мириады насекомых и лягушек начали свой оглушительный концерт.

– А я-то думала, что Нью-Йорк шумный.

– Шум бывает разный.

– Ты, конечно, предпочитаешь деревенский.

– А ты нет?

Концерт прекратился так же внезапно, как начался, и они вслушивались в ночь, затаив дыхание, пока наконец одинокая лягушка не завела снова свою песнь.

– Пожалуй, нет, – сухо пробормотала она. – В Нью-Йорке меня ждет моя работа.

Почти беззвучно (она уже привыкла к этому) Бенджамин встал, собрал тарелки с объедками и отнес их к помойной яме.