Сергей Магомет - Сильные впечатления Страница 6

Рита представляла собой абсолютную противоположность Маше. Иначе говоря, она обладала всем тем, чего не было у Маши: точеной изящной фигуркой, рыжими волосами, веснушками, искристыми зелеными глазами и нежным голоском. Однако, несмотря на внешность, Рита была стойким оловянным солдатиком и не боялась самого черта. Она любила цитировать Веничку Ерофеева: «раз уж родились, нужно немножечко и пожить…» Рита похоронила своего грудного ребенка, умершего не то от воспаления легких, не то от инфекции, подхваченной в больнице. В тот момент, когда она моталась с ребенком по врачам, муж сообщил, что уходит к другой женщине, с которой познакомился в ресторане.

Но Рита принимала жизнь такой как есть, а именно, бесконечной полосой препятствий и несчастий. Ей однако удалось сделать карьеру одного из самых удачливых редакторов на телевидении. Она вела дела на пару со своим вторым мужем Иваном Бурденко, весьма заслуженным телевизионным чиновником, который, к тому же, был достаточно умен и сердечен, чтобы понять, что горе заставляет людей глядеть на мир особыми глазами. Он понимал, что она нуждается в успехе более, чем в чемлибо другом. На телецентре они даже поместились в одном кабинете. На двери кабинета красовались две таблички с их фамилиями, между которыми чьята язвительная рука вывела губной помадой сердечко, пронзенное стрелой. Однако ни Рита, ни Иван даже не подумали его стирать. Оба были того мнения, что человек может пережить что угодно, если только не потеряет чувства юмора.

Итак, Маша и Рита нашли друг друга в дебрях изысканного нижнего белья – среди бюстгальтеров, кружевных поясов и комбинаций. Маша без всякого удовольствия перебирала интимный товар и была полна самой черной меланхолии. Эдик уже успел махнуть на нее рукой и даже не пытался какимлибо образом возбудить в ней супружеский энтузиазм и вознаградить за то, что ей приходилось делить с ним ложе. Когда Маша подумала о том, что их супружество безнадежно прокисло, по ее щекам потекли слезы. Молодожен даже перестал интересоваться ее мнением о технике секса. Видимо, он догадался, что она не только не пылает к нему страстью, но, в лучшем случае, старается относиться к его домогательствам философски.

Рита приметила Машу сразу же. Решительно приблизившись к ней, она сказала:

– Когда я вспоминаю, что все это мне влетит в копеечку, я тоже начинаю рыдать!

Взглянув на нее, Маша сразу заметила у нее на пальце обручальное кольцо и, словно встретив родственную душу, испытала чтото вроде облегчения: блеск золота, символизирующий узы Гименея, говорил о том, что и у нее есть муж, а значит, как женщина, она тоже несет свой крест.

– Я хочу сказать, – поправилась Рита, видя, что Маша хранит молчание, – нет лучшего способа утешиться, как купить себе что—нибудь подороже.

– Это точно… – кивнула Маша с улыбкой.

– Ничто не может так поднять настроения замужней женщине, как хороший лифчик или трусы… – продолжала Рита, и Маша снова улыбнулась.

– Как вам этот? – спросила она.

– Ну, этот вам пойдет, если только вы собрались в монастырь!

– Пожалуй, – кивнула Маша. – Слишком скучный.

– А как насчет этого?

– В этом я бы и в монастырь согласилась!

– Еще бы!

Тут они обе засмеялись и принялись вместе бродить по магазину и перебирать вещи. Потом они направились к выходу, решив гденибудь посидеть и вспрыснуть знакомство. Отыскав маленькое открытое кафе в тени каштанов, они устроились поудобнее и повели более обстоятельный разговор.

– В Одессу – отдыхать? – поинтересовалась Рита.

– В свадебное путешествие. Мы только что прилетели из Киева. Мы с мужем… – проговорила Маша и смущенно умолкла, не решаясь поведать о том, какого рода развлекательную программу запланировал Эдик на медовый месяц.

– Вы плакали изза него? Или просто объелись шоколада?

– Как вы угадали? – удивилась Маша. – Так и есть. Я плакала потому, что оказалась совершенно не готова к семейной жизни… Теперь мне кажется, что от меня не останется ничего, кроме надписи…

– Какой надписи? – в свою очередь удивилась Рита.

– Да, на моей могилке.

Кажется, Рита поняла ее. По крайней мере, она больше ни о чем не спрашивала.

– А я в этих краях, можно сказать, в командировке, – сказала Рита, помешивая соломинкой коктейль. – Я работаю на телевидении, и мы делаем передачу о военных базах Черноморского флота и вообще о проблеме разделения вооруженных сил. Нас предупреждали, что у нас будут большие проблемы с местными военными властями…

Маше стало любопытно. Еще никогда не встречала женщину, которая, кроме того, что носила обручальное кольцо, занималась бы такими серьезными делами.

– Ну и пришлось мне натерпеться! – продолжала Рита. – Когда я приехала из Киева, ухитрившись выбить официальное разрешение, и вся группа уже вылетела из Москвы, одна местная сволочь мужского пола начала ставить нам палки в колеса.

– Не понимаю, – сказала Маша.

– Политика, – усмехнулась Рита. – То есть это он так думает.

– Но почему же он так уперся?

– Да потому, – нетерпеливо сказала она, – что женщинам в этом мире отведено лишь получать оплеухи. А тем, кто связал себя с политикой или, упаси бог, с телевидением – тем более…

Так они мило беседовали, и Маша даже не заметила, когда они перешли «на ты».

– Ну а ты что поделываешь? – спросила ее Рита.

– Вот, вышла замуж…

– Это я уже знаю, – мягко улыбнулась Рита. – Видела, как ты орошала слезами бюстгальтеры и трусы… Я спрашиваю о том, чем ты занимаешься и вообще есть у тебя какие планы.

– Сначала были, а теперь не знаю…

– А вот это просто глупо. Замужество, как бы это сказать, вещь сомнительная во многих отношениях. Особенно, если ты в нем не очень счастлива. Заметь, прошло только две недели, как ты замужем, а уже недоумеваешь по поводу того, что с тобой происходит.

– Не знаю…

– В любом случае тебе стоит поразмыслить о том, чем заняться. Ведь чтото тебя, наверное, интересует?

Сначала робко, а потом смелее Маша принялась рассказывать о своей заветной мечте.

– Мне кажется, я бы хотела стать журналисткой… Я подала документы на журфак. Я бы хотела заниматься чемто настоящим. Чтобы много ездить, много видеть… Там, где происходит самое главное… Может быть, даже делать репортажи о войне.

Рита с удивлением взглянула на эту девчонку, которая выскочила замуж, когда у нее еще молоко на губах не обсохло, но слушала с искренним вниманием и заговорила только тогда, когда фонтан Машиного красноречия иссяк.

– Короче, ты бы хотела работать на телевидении? – спросила она. – В эфире?

Эти слова, произнесенные так запросто и вслух, повергли Машу в замешательство, которое тут же сменилось глубоким унынием. Мечта показалось ей совершенно не реальной. Первый раз в жизни завела об этом речь с посторонним человеком. Ничего глупее, наверное, нельзя было придумать.

– Да, на телевидении, – сказала она почти со злостью и вспыхнула. – Да, в эфире!

В конце концов, почему она должна стыдиться своей мечты?!

– А с чего ты взяла, что у тебя это получится? Не такое простое это дело.

– Я просто знаю, – твердо ответила Маша, словно уже боролась за свое место под солнцем на телевидении. – И если бы ктото дал мне шанс, я бы это доказала.

Рита опять улыбнулась.

– Это весьма жестокий мир. И грязный. Наверное, нигде нет столько грязи, как на телевидении. Другой такой работы, пожалуй, и не сыскать. Можешь мне поверить. Мне ох сколько пришлось нахлебаться…

Маша только пожала плечами. У нее на лице попрежнему была написана твердая решимость. Про себя же она удивлялась, до чего они могли договориться, едва познакомившись.

– Мне пора, – вдруг спохватилась она. – Я обещала встретиться с Эдиком в пять, а сейчас уже без пятнадцати!

Маша умолчала о том, что Эдик Светлов бывает весьма недоволен, когда его заставляют ждать. Она была достаточно умна и понимала, что в качестве супружницы одаривает его ласками более чем скромно, – а он многого и не требует, – а потому, по крайней мере, нужно иметь совесть и стараться не доставлять ему слишком много хлопот вне постели. Так она решила для себя с первых же дней их совместной жизни.

– Ничего, подождет, – небрежно сказала Рита. – Подождет и пять минут и даже пятнадцать. Ничего с ним не случится. Я обещаю.

Они допили коктейль, и Маша бережно спрятала в сумочку визитную карточку с телефоном, которую ей протянула Рита.

– Обязательно позвони, – сказала Рита.

– Как только приедем в Москву, – пообещала Маша.

Она возвращалась к Эдику с легким сердцем. Словно впервые в жизни почувствовала себя самостоятельным человеком. Вообще, человеком. Так, вероятно, самоощущали себя целые народы, когда катапультировались из состава Союза. Неплохое сравнение, подумалось ей, журналистское. Надо бы записать. Впрочем, в действительности дело, может быть, обстояло куда серьезнее. Маша сделала свой жизненный выбор, и еще неизвестно, к чему этот выбор мог ее привести.