Андрей Писателев - Будущее, которого нет… Страница 6

Но как только они вывернули из-за угла, Коля увидел над входом в центральный корпус надпись, гласящую: «Факультет инженерии цветных металлов», и вдруг обомлел….

– Как…? Сюда?!

– А что? – Без особого интереса спросил отец. – Мы же тебе говорили….

– Но я вам тоже говорил! Я не хочу работать на заводе! Я не буду инженером! – Коля встал, как вкопанный, перестав идти вровень с отцом.

– Ну, мало ли что ты хочешь…. Идем.

– Нет. – Отец остановился и посмотрел на него через плечо своим серьезным взглядом.

– Если ты не хочешь учиться тут, то ты нигде не будешь учиться. Ясно?

– Ясно. Тогда поехали обратно, домой.

– Послушай, – немного мягче произнес он, развернувшись к нему лицом, – я не хочу, чтобы мой сын был без образования. Мы даем тебе дорогу в жизнь, в твое будущее, которое в твоем сознании пока что очень размыто и сказочно. Но жизнь вовсе не такая, как ты себе ее представляешь в своих мечтах, она вот такая. – И он показал рукой на здание позади себя. – С этим образованием мы тебе сможем помочь, а когда выучишься, начнешь работать, тогда заработаешь себе сам на то образование, которое тебе по нраву. Уж после учись хоть на писателя, хоть на сказочника. Ясно?

Обидно? Да. Печально? Еще бы…. В самом начале его придуманного светлого пути вездесущая действительность показала ему только один путь развития событий, его бунт был бы подавлен или остался бы незамеченным. Коля только окончил школу, он еще не успел сделаться самостоятельным для того, чтобы еще раз уйти из дома в поисках кажущегося ему Будущего, такого, которого он хотел. Поэтому все, что он мог ответить, было: «Яснее некуда….», – негромко, невнятно, даже почти не самому себе.

Холодное здание втянуло в себя еще одну жертву цикличности и предсказуемости маленького индустриального городка, протянув ему студенческий билет, на котором обычным жирным почерком было написано: «Студент дневного отделения Факультета инженерии цветных металлов Николай Маселкин»….

3

Молодость с разбега пробивала все правила в этом устоявшемся временем строе инженерского дела. Если бы кто-нибудь, глядя на этих ребят, сказал, что они будущие инженеры, то этот кто-нибудь, наверное, получил бы хороший пинок или пощечину за такую нахальную ложь и издевательство над серьезной профессией. Но это было действительно так. Молодые, несерьезные, растрепанные безалаберностью к внешнему виду ребята с протертыми до ниток манжетами и еще со школьными портфелями или дерматиновыми папками окружали мрачное старое здание факультета. Преподаватели этого института, честно говоря, тоже мало чем отличались своим внешним видом от студентов. Они носили старые костюмы, редко причесывались, громко сморкались в серые от времени и стирки носовые платки и, если бы не их возраст и огромный запас знаний, то их с легкостью можно было бы перепутать с одичалыми от свободы родительского контроля первокурсниками.

Перед самым началом занятий центральный вход, около которого располагалось четыре покосившиеся лавочки, окутывался в густой туман утреннего перекура. Из-за этого, название факультета в такое время было видно только с шагового расстояния, подходящего лишь для игры в дартс. Коля недовольно стоял у крыльца в этом сизом дыму, ожидая звонка, не зная даже, что и подумать о предстоящих лекциях, практиках или еще что. Парни, стоящие недалеко от него и курящие в две руки, поочередно вынимая сигарету то одной, то другой рукой, уже откуда-то знали друг друга, болтали, шутили и рассказывали истории о своих летник интригах и кутежах. «Вот бы кого-нибудь удивить своими историями…. Как они, интересно, познакомились? Где?», – проскальзывало с легкой завистью у него в голове. «Может быть, они вместе с самой школы решили поступать сюда по наставлениям своих родителей, вот и все. Это ведь просто, с самого начала своих школьных дней их родители знали, где будут учиться их дети. Они только ждали открытия нового цеха. Но, почему же тогда тут нет никого из моей школы, которая находиться ближе всех остальных к нашему заводу…?».

– Закурить не будет? – Спросил его худощавый парень где-то из-за спины.

– Не курю….

– А…, я тоже. Вот просто подумал, может у тебя есть, так бы начал.

– А ты у тех ребят спроси, видишь, что вон там стоят, курят.

– Не…. – Презрительно сказал худощавый. – Вася и Никита не дадут. Они из этих, из «элиты»! – И на слове «элита» он важно вытянул губы вниз.

– Так ты их знаешь?

Но парня уже не оказалось рядом. Он спросил закурить у кого-то другого в стороне, и уже по-дружески общался с ним. «Элита»…. «Да разве на таком факультете вообще может быть „элита“? Это же не Юридический или Экономический факультет, это место, откуда выйдут такие же рабочие завода в грязных робах, но с немного большими знаниями для контролирования процессов, а не парни в шелковых костюмчиках с нежными ручками». Разделения присутствовали абсолютно везде, даже здесь. Хуже становилось от того, что с этими людьми придется учиться тому, что тебе не по душе, тому, что является всего лишь проходной ступенью к ожидаемому Будущему…. Нужно было просто пройти эту ступень и все.

Занятия проходили не так сложно, как все его запугивали. Поначалу, даже казалось все, как в школе, только намного проще, менее строго и более организованно. Преподаватели не делали замечания опоздавшим, не спрашивали домашнее задание, равнодушно относились к твоей болтовне на задней парте и не конспектированию. Чем тебе не рай? Аудитории были достаточно большими и просторными для того, чтобы тебя вообще, если нужно, не заметили отсутствующим на паре. До сессии еще было очень далеко, а в это время можно было заниматься своим любимым делом – писать.

За большим окном аудитории танцевали деревья под музыку сильного осеннего ветра. Падали листья, и сухие желтые, и еще совсем молодые зеленые. Внутри здания было тихо, поэтому казалось, что все происходит абсолютно беззвучно. Улица пестрила этими аппликациями, будоража красивые мгновения мечтаний…. На соседней с входом лавочке сидел какой-то парень в капюшоне. Коля открыл свою тетрадь.

«Осенние листья заволокли всю землю. Люди ходили по ней и шаркали ботинками, представляя, как уже совсем скоро будут точно также шелестеть снегом. Далекий голос ветра напоминал об этом каждый день. Чувствовалась неизбежность….

На одной из миллиона лавочек под деревьями сидел далекий странник, облачившись в глубокий капюшон, скрывающий его лицо. Перед ним безостановочно сыпались листья, покрывая его осенними мыслями.

– Какую чуткость. Какое благонравие проявляет человек, увидев столь разноцветную яркость…. Такие вещи у всех невольно ассоциируются только с одним словом – осень! «Какая красивая нынче осень», – может заметить человек в начале ноября. Но осень всегда красивая и в этом году и в прошлом и в будущем. Не одинаково красива для всех, но красива. Красива ли она для меня…?

Я позволю заметить такую вещь: «в человеке должно быть все прекрасно: и душа и тело и даже мысли», – дал нам однажды классик. Так вот, человек должен всегда и везде выглядеть красиво. У него должен быть опрятный вид, гордая осанка, чистые движения, красивый взгляд и… лицо. Когда человек имеет такой вид, он духовно предрасположен к красоте. Именно тогда-то он и может заметить всю необычность красоты, красоты вокруг себя. Конечно же, здесь необходима духовная воспитанность, иначе увидев себя таким красивым можно не иначе как влюбиться в самого себя, тем самым понизив всех и все окружающее тебя до ничтожного. Такая болезнь не редкость, особенно теперь. Тем же, кто не в силах быть красивым, остается только любить красоту сильнее, чем кто-либо другой. И вот когда ты чувствуешь этот прилив красоты, который через мгновение обрушится на тебя, потому что подул прохладный ветер, то подымаешь свою голову вверх и….

Огромным потоком ссохшегося дождя на него полетела осень. Она мягко стукалась о плечи, лавочку и ложилась отдохнуть на похолодевший асфальт. Странник вскинул свои руки вверх навстречу каждому листику, пытаясь обнять и прижать осень к себе.

– … Ты радуешься каждому летящему тебе навстречу озорнику! Вот этому, бордово-красному, который покраснел от стеснения. Вот этому, желтому, который похож на зеркальце. Вот этому, маленькому и вот этому, большому. Даже вот этому, сухому и скрюченному, что не характерно для его прекрасности, но и он тебя улыбает и радует своей красотой…. Как, же это красиво…! В этот момент сотни фотографов-любителей похватали свои аппараты и побежали творить воспоминания на бумаге. А девушки подбегают к ним лишь с одной целью, чтобы их запечатлели с горсткой листьев в руках, по окончанию съемки которую они выбросят так же бездумно, как и насобирали ее…. А молодых людей, да и в возрасте тоже, вынужденных работать – это утешает. Если бы они топтали сухой горячий асфальт, то их ботинки выбивали смертный приговор сроком на восемь/десять трудовых часов. А так это нежное шуршание заставляет отвлечься, а листья вздымаемые сапогом напоминают салюты, которые голосят об их шествии….