Сандра Браун - Любовь взаймы Страница 6

Марси подошла к узкому стенному шкафчику и положила связку ключей на полку рядом с замшевыми перчатками, которые были на нем, когда его сбросил бык. Его потрепанная шляпа лежала там же. Она заметила, что на полу в шкафчике стоят поношенные ковбойские сапоги.

Его одежду развесили на вешалки, предоставленные больницей. Голубая рубашка была в грязных пятнах. К ней все еще был приколот номер, под которым он выступал. Его вылинявшие джинсы были в пыли. Пыльной была и хлопчатая косынка, которая была повязана у него на шее. Она прикоснулась к кожаным защитным накладкам и вспомнила, как они хлопали у него по ногам, когда скользили вверх и вниз по вздымавшимся бокам быка.

Это воспоминание заставило ее вздрогнуть. Она закрыла дверцу шкафа, чтобы не видеть картину, всплывшую в памяти — как Чейз без сознания лежит на земле.

Вернувшись к кровати, она увидела, что его рука беспокойно дотрагивается до тугой повязки вокруг грудной клетки. Испугавшись, как бы он не повредил себе, она поймала его руку, притянула ее обратно на простыню, похлопав, уложила на место рядом с бедром и там удержала.

Его ресницы затрепетали и поднялись. Явно не понимая, где находится, он несколько раз моргнул, стараясь определить, что его окружает, и вспомнить, что произошло.

Потом он, кажется, узнал ее. Она успокаивающе крепко сжала его пальцы. Он попытался заговорить, но единственное слово, которое у него получилось, было всего лишь слабым хрипом.

Тем не менее она узнала прозвище, которое он ей дал. Прежде чем снова провалиться в забытье, он сказал:

— Гусенок?

2

Чейз скандалил с медсестрой, когда Марси вошла в его палату. Он прервал поток обвинений, чтобы удивленно воззриться на Марси, потом снова начал препираться.

— Вы почувствуете себя гораздо лучше, когда помоетесь и побреетесь, — уговаривала медсестра.

— Не трогайте меня, уберите руки. Оставьте это покрывало на месте. Я сказал вам, что не хочу мыться. Когда я захочу, я сам и побреюсь. В последний раз говорю, уматывайте отсюда и оставьте меня в покое, чтобы я мог одеться.

— Одеться? Мистер Тайлер, вы не можете выйти из больницы!

— Вот как? Посмотрим.

Пора было вмешаться. Марси сказала:

— Может быть, когда мистер Тайлер выпьет чашку кофе, ему больше захочется побриться.

Медсестра была рада тонкому намеку, чтобы она ушла. Прошелестев белой тканью халата и проскрипев резиновыми подошвами, она исчезла. Марси осталась с Чейзом одна. Лицо его было чернее тучи. И дело было не в щетине и не в синяке на скуле.

— Я решил, что ты мне приснилась, — заметил он.

— Нет. Как видишь, я действительно здесь. Собственной персоной.

— Но что делает твоя собственная персона здесь?

Она налила ему чашку кофе из графина-термоса и подвинула в его сторону через переносной кроватный столик, правильно угадав, что он пьет кофе без молока. Он рассеянно взял чашку и отпил глоток.

— Итак?

— Итак, благодаря причудам судьбы, — ответила Марси, — я вчера вечером оказалась на родео, когда ты танцевал с этим быком.

— Начнем с того, что делала ты в Форт-Уорте?

— Клиенты. Супружеская пара переезжает сюда с северо-востока. Они собираются жить в Форт-Уорте, но присматривают домик у озера неподалеку от Милтон-Пойнта — для отдыха в выходные дни. Я приехала немного пообхаживать их. Вчера пригласила их в ресторан с мексиканской кухней, потом, в качестве развлечения, повела на родео. Но им выпало несколько больше сенсаций и испугов, чем я рассчитывала.

— Сенсация каждую минуту, — проворчал он, поморщившись и пытаясь найти более удобное положение на подушках, подложенных ему горой под спину.

— Тебе все еще больно?

— Нет. Я прекрасно себя чувствую. — Белая полоса вокруг его губ говорила о другом, но она не стала спорить. — Это объясняет, что ты делала на родео. А что ты делаешь здесь? В больнице?

— Я тебя давно знаю, Чейз. Рядом не было никого, кто бы присмотрел за тобой. Твоя родня не простила бы мне, если бы я не поехала с тобой в больницу. И я сама никогда не простила бы себя.

Он отставил в сторону пустую чашку.

— Так это ты вчера пожимала мне руку? — Она кивнула. Чейз отвел глаза. — Я думал… думал… — Он сделал глубокий вздох, заставивший его снова сморщиться. — Сумасшествие!..

— Ты думал, это была Таня?

При упоминании имени жены его глаза снова вернулись к Марси. Та почувствовала облегчениеТ ей больше не надо было бояться произнести вслух имя его покойной жены, оно уже было произнесено. Как в прыжках в воду с трамплина, первый раз — самый трудный, потом все становится легче. Но, увидев в его глазах боль, как от укола смертельной иглой, Марси опять засомневалась, оправится ли Чейз когда-нибудь после трагической гибели Тани?

— Хочешь еще немного кофе?

— Нет. Чего бы я хотел, — произнес он, — так это выпить.

Хотя дело было отнюдь не шуточное, Марси отнеслась к этому как к шутке.

— В восемь утра?

— Мне случалось начинать и раньше, — пробурчал он. — Ты меня отвезешь куда-нибудь, где можно купить бутылку?

— Конечно, нет!

— Тогда мне придется позвать кого-нибудь еще. — Забыв о боли, он попытался дотянуться до телефонного аппарата на прикроватной тумбочке.

— Если ты планируешь позвонить клоуну Питу, то это тебе не поможет. Он сегодня уезжает в Калгари.

Чейз опустил руку и взглянул на нее.

— Откуда ты знаешь?

— Твоя приятельница сказала. Вчера вечером она приходила сюда справиться о тебе, когда ты не явился к ней на свидание после родео. Много волос, много сисек… Я не спросила, как ее зовут.

— Это неважно. Я тоже не спросил, — признался он. Марси ничего не сказала. Он минуту изучающе смотрел в ее спокойное лицо. — Что, без проповеди?

— От меня — нет.

Он хмыкнул.

— Хотел бы я, чтобы ты поговорила с моей родней насчет проповедей. Обожают проповедовать. Они все хотят спасти меня от меня самого. А я только хочу, чтобы меня, черт побери, оставили в покое.

— Они любят тебя.

— Моя жизнь принадлежит мне! — гневно воскликнул он. — Кто они такие, чтобы говорить мне, как я должен жить, а? Особенно Лаки. — Он пренебрежительно фыркнул. — Пока не появилась Девон, он только и успевал ширинку расстегивать. Трахал всех, кто мог двигаться, а, может быть, кое-кого, кто и не мог. А теперь он такой адски правоверный, что просто тошнит.

— Но, насколько я знаю, его… э-э… ширинка расстегивается не реже… — Эти слова заставили его снова посмотреть на нее. — Когда бы я ни встретила Девон, она всегда улыбается…

Самообладание Марси плохо сочеталось со скабрезной темой разговора. От этого и Чейзу трудно было оставаться серьезным, не говоря уже о гневе. Хотя он и продолжал хмуриться, мимолетная улыбка приподняла уголки его губ.