Тони Парсонс - В краю солнца Страница 6

Мы вошли в бар. Фэррен и Бэкстер разговаривали за столиком, и мы подсели к ним. Перед каждым из нас появилось по стакану пива «Сингха». Фэррен подмахнул счет, не спуская глаз с австралийца.

— Я просто хочу, чтобы мне вернули деньги, — объяснял Бэкстер уже гораздо спокойнее. Фэррен слушал и задумчиво кивал. — Моя жена говорит, что иностранцы не могут покупать землю в Таиланде. Говорит, это незаконно.

Фэррен достал из кармана чек и протянул Бэкстеру. Тот надел очки, изучил его и улыбнулся. Оба рассмеялись, и Фэррен похлопал австралийца по спине.

— Джесси… — К нам подошла одна из девушек. Она держала в руке доску для игры «Четыре в ряд» и, несмотря на ковбойскую мини–юбку, больше всего напоминала ребенка, который зовет приятеля поиграть.

— Легенда гласит, что все эти девушки — мастера играть в «Четыре в ряд», — сказал Джесси, вставая с места. — Что же, сейчас проверим.

Другая девушка спрыснула мои голые руки «Скитоленом» — тайским спреем от комаров.

— Зачем вы это сделали? — спросил я, морщась от неприятного запаха.

— Орехов нет, — ответила она, как будто это что–то объясняло.

— Ваша жена совершенно права, — говорил Фэррен Бэкстеру. — Согласно тайскому законодательству иностранцы не могут владеть землей, зато могут арендовать участок на срок до тридцати лет, а также приобрести строение или квартиру в кондоминиуме.

Фэррен откинулся на спинку стула и удовлетворенно вздохнул, сжимая в руке запотевший стакан. Я именно там, где и должен быть, говорила вся его поза, и только трус или дурак не захочет ко мне присоединиться.

— Иностранцы не могут владеть землей, — повторил Фэррен, — зато могут получить лицензию на печать денег. Вы имеете право арендовать участок земли на тридцать лет и дважды продлить договор, что в сумме дает девяносто. Сколько вы планируете прожить, мистер Бэкстер? Шучу, шучу. Или, еще того лучше, создайте тайскую компанию: вы будете полностью ее контролировать, и она сможет покупать землю совершенно легально.

Одна из девушек попыталась присесть к Фэррену на колени, но он с вежливой улыбкой отказался от ее услуг, и она исчезла во мраке «Безымянного бара».

— Впрочем, если ваша жена сомневается, — продолжил Фэррен, — давайте просто получим немного санука, и вы вернетесь домой со своими деньгами. Знаете, что такое санук? Очень важное тайское понятие. Большинство фарангов, то есть иностранцев, думает, будто оно означает «веселье», но санук — нечто гораздо большее. Это значит находить удовольствие во всем, что ты делаешь. Это не гедонизм. Это философия, кредо, образ жизни.

Они чокнулись. Я подошел к стойке, чтобы посмотреть, как Джесси играет в «Четыре в ряд». Напротив него теперь сидела девушка в джинсах и футболке, которая разливала напитки — самая красивая во всем заведении. Вокруг уже собралась толпа зрителей. Каждый раз, когда наступала ее очередь ходить, девушка с силой вдавливала маленькие синие диски в ячейки. Джесси смеялся и качал головой.

— Знаешь, почему они всегда выигрывают? — спросил он, медленно, но уверенно опуская в ячейку красный диск. — Потому что им позволяют задавать ритм. А нужно играть в собственном ритме — не в том, который они тебе навязывают.

Гиббон запрыгнул на стойку и распрямил поля шляпы. Похоже, революционный метод игры, предлагаемый Джесси, привел его в восторг. Девушки забрались на табуреты, чтобы лучше видеть. Ощущение было такое, будто я наблюдаю за Джеймсом Бондом, который режется в баккара где–нибудь в Монте — Карло.

Стену позади игроков покрывали фотографии. Я подошел посмотреть, но не узнал ни одного лица. На снимках были девушки, работавшие в баре раньше, и их клиенты. Где они теперь, все эти улыбающиеся худые женщины и светлокожие пьяные мужчины, что кривлялись на камеру и, казалось, веселились от души? Скучают ли они по Бангла–роуд и гиббону в ковбойской шляпе? Впрочем, скорее всего, в то время здесь жил другой гиббон.

Взрыв негодования за стойкой: Джесси опять выиграл. Теперь напротив него, закатав рукава, села маленькая полная женщина лет сорока.

— О нет! — рассмеялся Джесси. В темноте неосвещенного бара его бледное лицо светилось, как луна. — Пошла в ход тяжелая артиллерия. На меня решили натравить маму–сан.

— Я тебя побиваю, — сказала мама–сан без тени улыбки. — Я хорошо тебя побиваю, белый мальчик. Ух, какой ты белый! Никогда не видела таких белых мальчиков.

Мама–сан потянулась к Джесси и ухватила его за мертвенно–бледную щеку маленькой смуглой ручкой. Девушки захихикали.

— Спорим, я выиграю? — предложил Джесси.

— Да, давай спорим, — отозвалась мама–сан, и девушки одобрительно загалдели.

Джесси закатил глаза.

— На что? Что такого вы можете мне предложить? — спросил он.

Гиббон растянул губы в широкой безрадостной улыбке.

Когда я вернулся к столику, Бэкстер сидел, оплетенный девушками. Их тонкие смуглые руки скользили по телу австралийца, обвиваясь вокруг его пояса, шеи, ягодиц в шортах цвета хаки. Девушки болтали между собой, изучали свои ногти и пялились в экраны телефонов, рассеянно массируя его старый бумеранг. И теперь уже сам Бэкстер держал чековую книжку наготове. Одна из девушек приблизилась было к Фэррену, но он остановил ее, слегка подняв руку. Галантный господин. Она улыбнулась, пожала плечами и отошла в сторону.

— Объясните мне еще раз про тайскую компанию, которую я смогу контролировать, — попросил Бэкстер.

Понемногу я начал осознавать, что этот Пхукет, Пхукет баров, девушек и пива — сотен баров, тысяч девушек и моря холодного тайского пива — предлагает гораздо больше, чем кто–либо в силах потребить. И хотя, как выразился Джесси, меня только недавно прибило к здешним берегам, даже я успел понять, что на Бангла–роуд продают вовсе не секс.

На Бангла–роуд продают мечты.

— Вставай, приятель! — крикнул Джесси. — Поехали домой.

Я поднял голову, но он обращался не ко мне.

Джесси встал с табурета и взял гиббона за руку. Тот поправил шляпу и засеменил рядом с ним; свободная рука животного волочилась по земле. Когда они исчезли за занавеской, загораживающей вход, девушки подняли вой.

Мама–сан резко их одернула. Не нужно было знать тайский, чтобы понять смысл ее слов: Джесси честно выиграл гиббона, так что делать нечего и надо снова приниматься за работу. Одна из девушек вытерла пальцами глаза и стала убирать доску и фишки. Я направился к выходу.

Джесси с гиббоном уже устроились на заднем сиденье моторикши, которую здесь называют тук–тук. Гиббон покидал свое место работы без сожаления. Он смотрел прямо перед собой и придерживал на голове шляпу, как будто боялся, что ее сдует ветром по дороге. Я окликнул Джесси, но он не услышал, и тук–тук покатил прочь, выпуская клубы выхлопных газов.