Кейтлин Крюс - Вожделенная награда Страница 6

Он поднял бровь, и она содрогнулась. Ему было мало, конечно, ему было мало. Как она допустила это? Почему не попыталась предотвратить это, даже наоборот — поощрила его? Она не понимала, как ему удалось настолько завладеть ситуацией, и не была уверена, что когда-нибудь сможет понять. И в то же время часть ее отчаянно желала отбросить все предосторожности и без остатка отдаться ему.

— Что мы… — Она не смогла сдержать дрожь: слишком противоречивые чувства переполняли его, а чуть насмешливый взгляд все равно пронизывал ее насквозь. — Я не собиралась…

Ее руки упирались в его грудь, и она сжала кулаки, словно… Что? Словно хотела оттолкнуть его? После того, как с таким жаром отдала ему в руки свое тело? Что с ней такое? Ее тело было как чужое, полное ощущений, которых она не понимала; она едва не плакала, а он по-прежнему стоял слишком близко, чуть усмехаясь.

Никос наконец отпустил ее ногу. Вспыхнув, она заметила, что ее платье все еще задрано на талию, и поспешно одернула его.

— Возможно, я не так тебя понял. — Его голос был бархатным, но в глазах была сталь. Не отступая ни на шаг, он заправил прядь ее волос за ухо, и она задохнулась. — Мне показалось, ты хотела стать моей любовницей. Ты ведь сама так сказала. Разве ты не знаешь, что подразумевает положение любовницы?

— Знаю, — огрызнулась она.

— А мне кажется, не знаешь. — Он приподнял уголок губ. — Или твой опыт в подобных вещах отличается от моего. Я предпочитаю, чтобы мои партнеры…

— Я немного обескуражена скоростью, с которой вы согласились вступить в отношения со мной, — резко перебила она. — Не знаю, как это делается там, откуда вы родом, мистер Катракис…

— Никос, — мягко сказал он. — Я знаю, каковы твои губы на вкус. «Мистер Катракис» звучит нелепо в подобных обстоятельствах.

— …но мне бы хотелось чуть больше… — Она замолчала.

А чего еще она ожидала? Это было… деловое предложение. Весь ее опыт был почерпнут из романов — не слишком хорошее подспорье в сложившихся условиях.

— Цветов и конфет? — договорил он. — Лицемерия и фальши? Я думаю, ты не совсем понимаешь, что здесь происходит. Я устанавливаю правила, не ты. — Он чуть наклонил голову, не отпуская ее взгляда. — Скажи мне, Тристанна, любовницей скольких мужчин ты была за свою головокружительную карьеру?

— Что? — Ее охватил ужас, хотя от звука ее имени в его устах по телу прошла дрожь. — Ни одного!

Не надо было этого говорить.

— Что ж, понятно. — В его глазах блеснуло удовлетворение. — Почему же мне так повезло? Что толкнуло наследницу состояния Барбери в мою постель? Я не понимаю.

Тристанне вдруг стало холодно, может быть, от его тона, может быть, от того, как он смотрел на нее. «Помни, почему ты делаешь это, — сказала она себе, — помни, как высоки ставки».

— Тяжелые времена, — ответила она, небрежно пожав плечами.

Она отошла от него, заметив, что он не стал удерживать ее. Она не сказала, что ее брат вот-вот потеряет все, что он ненавидит Никоса и считает его своим главным врагом. Почему-то ей казалось, что так будет лучше.

— А ты, как тебе самому прекрасно известно, один из самых желанных мужчин, — выговорила она чуть погодя, и по сути это была правда.

— Не думаю, что ты имеешь хоть какое-то представление, что значит быть чьей-то любовницей, — сказал он у нее за спиной; его голос был мягок, но под этой мягкостью таилось что-то еще.

Тристанна не смогла посмотреть на него. Она не понимала, что это за вихрь эмоций, почему ее глаза вот-вот наполнятся слезами, но она скорее упадет замертво, чем покажет их. Все, что она знала точно, — она не могла поднять на него взгляд.

— Я схватываю на лету, — пробормотала девушка, просто чтобы что-то сказать.

Он издал какой-то звук, похожий на смешок.

— Тристанна, повернись ко мне.

Ей очень не хотелось делать это. Кто знает, что он прочтет по ее лицу? Но речь сейчас шла не о ней, а о том, чтобы защитить ее мать. Если бы она не сбежала в Ванкувер, когда отец отказался платить за ее обучение, если бы не оставила мать на милость Питера и Густава… Однако она всегда была сильнее матери, и ей представился шанс доказать это.

Она обернулась. Он выглядел так же опасно, как десять лет назад, и смотрел на нее так, словно знал о ней что-то, чего она сама не знала. Она подняла подбородок. Она справится.

— Утром яхта отплывает к острову Кефалония, моему дому. — В его бархатном голосе звучала грубоватая ласка, а глаза задорно блеснули. — Если ты хочешь быть моей любовницей, ты будешь на борту.

Глава 4

Никос сидел за маленьким столиком на одной из палуб. На нем лежали газеты на трех языках и стояла чашка крепкого кофе. Золотой солнечный свет омывал его точеное лицо. На нем были бежевые брюки и светлая рубашка, рельефно облегавшая мускулы; он был бос.

Когда Тристанна подошла к нему, он не поднял глаз, однако ей хватило ума не думать, что он не заметил ее. Он следил за ней с той самой минуты, как она вышла на палубу, если не дольше. Она попыталась выровнять дыхание, стоя прямо, высоко подняв голову. Она ненавидела себя — и его; но он не согнет ее. Она сыграет свою роль сильной, опытной женщины, озабоченной только тем, что он может дать ей. Ей было все равно, что о ней думал Никос Катракис и что сама думала о себе.

«Продаешь себя тому, кто предложил самую высокую цену? Достойная дочь своей матери», — фыркнул Питер, но не стоило думать о нем. Нельзя было показывать, что она нервничает, иначе ее раздавит груз того, что ей предстоит. Она с трудом подавила желание провести руками по прическе и одежде.

Он продолжал игнорировать ее. Она знала, что таким образом он показывает ей, кто здесь хозяин, и поднимет голову только тогда, когда сочтет нужным. Ей надо было научиться принимать такое обращение, как будто она только и делала, что стояла на палубах роскошных яхт, ожидая, пока великолепный мужчина снизойдет до нее.

Воспоминания о вчерашних событиях нахлынули на нее обжигающей волной. Неужели это развратное существо, так легко позволившее страсти целиком завладеть собой, — она? Она, которая когда-то едва позволяла себе мечтать о танце с этим мужчиной? Стыд стал почти невыносим, и она стиснула зубы. Не важно, что она чувствует, что случилось и что случится. Процесс пошел, и его не остановить.

— Долго ты будешь там стоять? — спросил Никос, не отрываясь от газеты. — Почему ты расхаживаешь туда-сюда с таким лицом, словно присутствуешь при собственной казни? Ты ведь не думаешь, что так ведут себя любовницы, а, Тристанна?

Какой же он отвратительный!

— Я считаю твои деньги, — холодно ответила она. — Думаю, это любимое занятие любовниц.