Шантель Шоу - Испытание соблазном Страница 6

— Я, пожалуй, наведаюсь в буфет, синьор. Не обессудьте… Не знаю, то ли это вы довели меня до колик, то ли голод.

Бруно недоуменно уставился на нее. Она действительно направилась в буфет, а ему оставалось лишь проводить ее взглядом.

Заметив в дальнем конце зала смотревшего в его сторону Джеймса Грейнджера, он, не желая ударить лицом в грязь, нагнал блондинку, деликатно поддел под локоть и, ведя по направлению к искомой буфетной стойке, поспешил объясниться:

— Тэмсин, простите мне мое мужское нетерпение. Вижу, я оскорбил вас своими неуместными откровениями. Но вы должны сделать скидку, я просто потерял голову, я сам не свой. А всему виной ваша красота. Вы ошеломили меня! В этом все дело… Надеюсь, теперь вы простите мне мою дерзость и позволите всюду следовать за вами… Я тоже голоден, как и вы, божественная.

— Возможно, я и простила бы вас, если бы вы прекратили паясничать, — менторским тоном проговорила Тэмсин, не прерывая стремительного движения.

Бруно ди Чезаре был высококвалифицированным плейбоем. Он в теории и на практике знал, как должно завоевывать женщин в зависимости от принадлежности к тому или иному разряду. Искусство соблазнителя, на его наметанный взгляд, заключалось в способности безошибочно определить эту самую классификационную группу, а в случае неудачи тотчас переключиться на новый сценарий поведения. С Тэмсин он ошибся уже несколько раз в течение одного танца. Это был вызов. Виной тому были неверные исходные данные. Бруно следовало с самого начала полагаться только на собственные суждения, не основанные на аргументах малолетки Аннабел Грейнджер.

Тэмсин же о Бруно знала лишь то, что происходит он из старинного итальянского рода, работает на семейную компанию по производству высококачественных изделий из кожи. Знала она это потому, что в числе принадлежащих Грейнджерам магазинов был фирменный бутик «Ди Чезаре» в Найтсбридже. Посещая его в сопровождении Джеймса, она впервые и услышала о существовании Бруно.

Бруно серьезно взглянул на спутницу. Следовало начинать с нового листа, сместить акценты. Давно он не прилагал усилий в таком-то плевом деле, как завоевание женщины.

— Что будем пить, Тэмсин? — бросил он пробный камень.

Девушка взяла бокал шампанского.

— За нас, за путешествие в поистине непредсказуемый мир сексуального взаимного познания, — ошарашил ее Бруно очередной сентенцией и звонко чокнулся своим бокалом о ее высокий бокал.

Тэмсин уже не смогла удержаться от заливистого смеха.

— Это должен быть тост за молодоженов и за долгий счастливый брак, — посерьезнев, откорректировала она и пригубила шампанское.

Мир взаимного познания ее и Нейла обрушился, когда она проведала о его интрижке с некой Жаклин, гламурной дамой из Сити….

— Чего хмуритесь, красавица? Должно быть, я вас утомил? Или же вы не уверены в благоденствии и долголетии этого брака?

— Нет, в Давине и Хьюго я уверена. Это любовь… Хотя и с любовью не все бывает гладко, — вдумчиво заметила она.

— Увы, ничего на сей счет сказать не могу. Я не эксперт в вопросах любви, а уж тем более брака, — так же серьезно продолжил Бруно. — Однако знание жизни позволяет мне утверждать, что многие женщины становятся женами исключительно в интересах собственного благополучия, но само это не зазорно, поскольку подавляющее большинство людей руководствуется только этим мотивом. Дурно то, что они считают возможным, войдя в другую семью, вносить раздор, а при первой же возможности отсуживают львиную долю мужнего состояния, оставляя его и его детей, так сказать, с носом…

— Но Хьюго это не грозит, поскольку оба из богатых семей, денежный интерес в данном случае с обеих сторон отсутствует, — договорила вслед за ним Тэмсин. — И я выходила замуж вовсе не из-за денег. Теперь я понимаю, что большой риск сочетаться браком в первую пору влюбленности, когда не способен видеть в своем избраннике ни одного изъяна. Но за многое, как вы верно заметили, приходится благодарить опыт. Если же опыта нет, остается винить только себя. Вот я себя и виню в том, что совершила опрометчивый поступок.

— Да-да, Аннабел, кажется, упоминала, что вы были замужем. То есть теперь вы в разводе, правильно я вас понял? — притворно поинтересовался Бруно.

— Да, — сухо ответила Тэмсин, которой сделалось неуютно от его нарочитой игры.

— Но при этом вы придерживаетесь самых оптимистических прогнозов в отношении Давины и Хьюго? Значит, у вас есть какие-то серьезные причины верить в успех их супружества. Судя по вашим же словам, брак по любви — еще не гарантия его крепости.

— Я так утверждаю единственно на том основании, что как Давина, так и Хьюго видятся мне людьми, способными пронести через всю жизнь верность друг другу. В этом и состоит, на мой взгляд, главное отличительное свойство их пары. Если вернуться к проблемам моего брака, то они крылись в изменах. В течение долгого срока я имела глупость верить, что мой супруг, успешный, а потому чрезвычайно занятой человек, по объективным причинам не имеет возможности подолгу находиться подле меня. Ситуация даже преподносилась таким образом, что содержание такой привереды, как я, обходится ему недешево, что будь я менее притязательной, он и работал бы меньше. Однако на поверку оказалось, что мой благоверный просто неверен мне, прошу извинить мне такой каламбур. Время и силы у него отнимали занятия куда более занимательные, чем бизнес. Поэтому говорить о том, что семейную жизнь расстроили наши социальные различия, не приходится, — воинственно проговорила Тэмсин, поняв наконец, к чему велся весь этот разговор.

— Он разбил вам сердце? — старательно камуфлируя насмешку, спросил Бруно.

— Скажу так: выходя замуж, я искренне верила, что именно с этим мужчиной пройду по жизни в горе и в радости, в болезни и в здравии. Об изменах в миг принесения супружеской клятвы не думаешь, но именно это обстоятельство способно разрушить даже то, что выстояло в ненастье, прошло испытание тяготами.

— Здорово сказано, — оценил итальянец. Тэмсин отвернулась, допивая шампанское. Теперь у нее не осталось ни единого сомнения в том, что этот самовлюбленный чужестранец был намеренно подослан к ней младшей дочерью Джеймса, чтобы разузнать о характере ее отношений с отцом.

Бруно же в этот миг обдумывал слова Тэмсин, сказанные о неудачном замужестве. Сколь бы убедительно они ни звучали, он не был склонен верить на слово кому бы то ни было. Бруно вникал в проблему, как в собственную. В доме Джеймса Грейнджера он всегда был желанным гостем, а с годами сделался даже родным им всем человеком.