Ирина Лобановская - Женщины президента Страница 6

Настя кивнула. Только теперь, в ярком свете апрельского полдня, Артем рассмотрел ее хорошо, до мельчайших подробностей. Она ничего особенного из себя не представляла: просто симпатичная девчушка, привлекающая одной лишь милой юностью.

У Анастасии были меленькие, не запоминающиеся черты лица, слишком бледная кожа и чересчур хрупкие, блеклые волосы, падающие на лоб ровной прямой челкой. Мужчине здесь не на чем было задержать свой глаз.

Но сначала ее будут выручать модные, дорогие тряпки и молодость, потом — косметические салоны, массаж и дорогие краски, позже к спасению активно подключатся пластические операции и снова дорогие тряпки… Так что красота ей особо даже ни к чему. В ней куда больше нуждаются неимущие.

Анастасия владела великим, приближенным к Кремлю папой и известной всей стране фамилией.

Для Артема этого было достаточно: жизнь предложила ему отличный шанс. Правда, фамилия эта оказалась еврейская.

В семье Тарасовых не любили евреев, но открыто об этом никогда не говорили. И толком объяснить своего неприятия родители бы не сумели. Когда-то отец говорил о родовом, дворянском, исконно русском правиле, согласно которому просто и спокойно, по неписаному закону, все на Руси жили обособленно, с другими нациями никогда не смешиваясь, предпочитая считать друг друга соседями — и не более. Но время перемешало народы и вывернуло психологию наизнанку Отдаленность и сдержанность сменились ненавистью, аристократизм выродился в плебейство, хотя погромы якобы давно канули в вечность. Вместе с бестолковыми объяснениями отца.

Тарасовы разумно предпочитали обходить скользкий вопрос молчанием. Это лучше всего. И Артем с детства привык не высказывать своего отношения и антипатии. Он сорвался один-единственный раз, читая списки принятых в Плешку — По-моему, их слишком много! — буркнул он стоящему рядом отцу.

И встретил предостерегающий взгляд.

…Они с Настей встречались до осени почти ежедневно. И, косолапо ступая рядом с ней огромными ногами сорок седьмого размера, Артем иногда думал, что нет ничего глупее бесцельно блуждать по улицам или сидеть в кафе рядом с девушкой, девушкой в полном смысле этого слова. Какой-то идиотизм…

У него было несколько мимолетных связей в родном Солнечногорске. Подмосковные резвые, нетребовательные и веселые девицы преподнесли ему серию непродолжительных и не очень интересных уроков любви и навсегда исчезли из его жизни.

Остались неудовлетворенность, смятение и недоумение перед тем, что называлось страстью и влечением.

Предлагать Насте какие-нибудь другие отношения, кроме дружеских, Артем не собирался: он боялся спугнуть золотую рыбку. Его царевна должна сразу стать его женой — это без вариантов. Но когда она ею стала, Артем неожиданно растерялся. И причин было сразу несколько.

Так получилось, что за Настей толком даже никто никогда не ухаживал. Сначала она сама не понимала почему. В дорогой частной школе, которую она окончила, в классах было всего по четыре-пять человек. Балованные мальчики из привилегированных семей устраивали учителям неприличные истерики по поводу отметок, хвалились друг перед другом заморскими тряпками, интересовались, у кого отец больше зарабатывает, и стояли чересчур далеко от Настиных представлений о юноше и мужчине. Она очень любила папу, а уж на него — остроумного, начитанного, делового — эти слезливые облака в штанах не походили ничуточки.

В институте тоже попадались какие-то маменькины сыночки с тухлыми глазками и потными, робкими ручонками. И вот тогда перед Настей вдруг возник Артем Тарасов — огромный мужик из Подмосковья, заикающийся от волнения и способный гнуть руками монеты.

Правда, насчет монет Настя точно не выясняла, но то, что высокий, здоровый юноша ей приглянулся, скрыть от родителей не смогла. Да и не хотела.

У нее не было никаких тайн от матери и отца.

— Его зовут Артем Тарасов! — радостно доложила она им как-то вечером.

Отец отложил газету, внимательно посмотрел на Настю и переглянулся с матерью:

— Он тебе нравится?

— Очень! — звонко призналась Настя. — Он большой и сильный! И ласковый…

Вот этого говорить не следовало… Настя смутилась. Откуда она знает о его ласковости? Они даже ни разу не поцеловались… А так хочется… Она не целовалась с мальчиком ни разу в жизни. Как это делается?

Но Артем не торопил события и с поцелуями не спешил. Он только иногда осторожно опускал большую руку на Настино плечо, но, очевидно побаиваясь его ненароком сломать, быстро убирал широкую ладонь. Разнузданными фантазиями и настроениями он не страдал и неудовлетворенностью не мучился.

— Тогда мы ждем его в гости! — резюмировал отец. — И чем скорее, тем лучше!

Настя примчалась с этим приглашением к Артему, даже не пытаясь скрыть своего счастливого настроения. Она нетерпеливо поджидала его возле аудитории, негодуя на преподавателя, который никак не мог догадаться поскорее закончить никому не нужную дурацкую лекцию. Наконец студенты ломанулись из дверей, напоминая стадо радостных буйволов, благополучно избежавших ружей охотников. Тарасова легко было выловить в любой толпе.

— Ты придешь к нам в субботу, правда? — сказала ему Настя, рванувшись наперерез людскому потоку. — Чтобы папа тоже был дома.

Артем осторожно и ловко отвел Настю в сторону, прихватив за рукав — как бы эту дорогую игрушку не смели ненароком с его дороги! — и секунду помолчал. Папа?.. О мама миа…

— Идет… — пробормотал он, слишком сильно растерявшись перед буквой "д".

Дни перед субботой Артем провел полубессознательно. Зато отлично представил себе состояние невесты, истомившейся в ожидании смотрин.

— Неужели заболел? — спросила мать, подозрительно вглядываясь в его лицо. — И как раз накануне сессии!..

— У тебя на уме одни только сессии! — вспылил Артем. — Как будто у человека не может быть никаких других дел!

У Насти его встретили замечательно. Казалось, более дорогого гостя в высокопоставленной семье не бывало еще никогда. Очень смущенный, Артем, старавшийся говорить как можно меньше, чтобы не демонстрировать свой очевидный основной дефект, почти весь вечер просидел молча и лишь изредка ловил на себе сияющий взгляд Насти и задумчивые — ее родителей. Он не слышал, о чем говорили, не понял, чем угощали, а самое главное — чем его визит может закончиться. Но чем-то закончиться он все-таки был должен…

После его ухода отец позвал Настю к себе в кабинет.

— У тебя только первый поклонник… — осторожно начал отец.

Настя не дала ему договорить: