Ольга Тартынская - Хотеть не вредно! Страница 6

Впрочем, даже сейчас Гойко Митич мне нравится куда больше, чем эти Шварцнегер и Сталлоне с Ван-Дамом в придачу.

Однако Виннету к нему не имеет никакого отношения, там был другой актер. Меня удивило, что на сей раз Борис и Марат сели в кинозале рядом с нами. Это был ощутимый прогресс. Я шепнула Марату (Боря все же спрятался за него, сев с другой стороны):

— О, Мараша, тебе не повезло!

Он чего-то испугался:

— Почему?

— Со мной опасно сидеть на таком фильме, ведь там будет Виннету!

Марат пожал плечами и покосился на меня с большим сомнением. Впрочем, я сразу забыла обо всем на свете, когда на экране развернулись невероятно сочные, яркие пейзажи, поскакали индейцы во главе с самим красавцем Виннету. А если еще добавить трогательную историю любви вождя апачей и хрупкой Рибаны, которым пришлось расстаться, то можно представить, в каком состоянии я вышла из кинотеатра.

Ребята шли поодаль. Танька шумно вздыхала и охала. Я упорно молчала, размышляя о настоящих мужчинах и о настоящей любви. Мама мне сказала, что такой любви не бывает. Я возмутилась страшно. Верить или нет? И кому верить? Может, только у индейцев, считавшихся дикарями, возможна такая чистая, нежная, бескорыстная любовь? Потому что они живут в гармонии с природой? Дойдя до дома, я попрощалась с одноклассниками. Бори и Марата среди них уже не было, по дороге растворились…

Почти с самого начала учебного года мы придумали себе странное занятие. Когда о нем узнали в параллельном десятом, то умерли со смеху:

— В детство впадаете!

Наша кроткая Зиночка это придумала, и на удивление привилось. Чтобы мы не болтались вечерами по поселку, она предложила читать какую-то соцреалистическую сказку про бывшего колониста, который перевоспитался и стал других перевоспитывать. Чушь редкая, но народ на это повелся. Скорее всего, потому, что и вечером хотелось быть вместе, чтобы что-то объединяло. Тут и не важно, что именно. Парадокс, но книжка увлекла даже мальчишек. Они с интересом следили за приключениями Толи Русакова и его борьбой с бандой Лени Чумы. Читала я. С первого класса так повелось: если надо что вслух прочесть, просят меня.

Девчонки были на все сто уверены, что Братья Карамазовы не придут. Явились как миленькие, и всякий раз, как читали, они приходили. Однако рано было праздновать победу. При подготовке есенинского вечера это ой-ой-ой как подтвердилось.

Первый общешкольный вечер в этом году выпал на нашу долю. Литераторша предложила нам тему "Сергей Есенин". Его ведь изучать придется и стихи учить наизусть, так не все ли равно когда. Распределили, кто что читает, поет. В каждой бочке затычка, я опять солировала. Считается, что у меня есть голос: все-таки три класса музыкального образования. Мне доверили "Клен ты мой опавший". Девочки группой на два голоса пели "Отговорила роща", а мальчишки — "Не жалею, не зову, не плачу". В ту пору грузинский ансамбль "Орэра" завоевал популярность именно этими есенинскими песнями.

Так вот мальчишки уперлись:

— Не будем петь. Только позориться!

Зиночка уговаривала их, уговаривала, даже заплакала. Я кипела праведным гневом:

— Чего их упрашивать, унижаться! Ничтожества! Им бы покурить да пошляться!

И тут Борис метнул в меня такой взгляд, что я вздрогнула. Однако не сдалась, только отвернулась в негодовании. Но они запели! Причем так ладно, так чисто! Нет, мы явно их недооценивали!

Репетиционный период я любила больше всего. Мы отложили на время чтение вслух, теперь собирались вечерами отрабатывать стихи и песни. Неожиданно выяснилось, что некому аккомпанировать. Вот незадача! Вспомнили, как Игоряша-физрук однажды хвастал, что умеет играть на гитаре, но знает только нехорошие песни. Мы все разом заржали, а он испугался:

— Вы не подумайте, что только плохие! И хорошие тоже.

Еще он предлагал тогда создать в школе свой ансамбль.

Мы набросились на Игоряшу с просьбой подыграть нам на есенинском вечере. Игорь отнекивался очень активно, но нашел выход. Обещал пригласить к нам своего друга, физика из соседней школы.

Время шло, физик не появлялся, мы начинали беспокоиться. За два дня до намеченной даты отрядили энергичную Ольгу Яковлеву в соседнюю школу, и она привела долгожданного гитариста на репетицию. Физик был идеальным физиком, как я их представляла: носил очки в темной, толстой оправе, был долговязым, нескладным, но прекрасно играл на гитаре и пел.

Он спел стихи Есенина, которые редко исполнялись: "Никогда я не был на Босфоре". Я тогда поняла: чтобы покорить мое сердце, не обязательно быть Гойко Митичем. Можно играть на гитаре и петь. Так банально. Нет, не подумайте, что я влюбилась в физика. Это открытие сработало чуть позже, когда в классе появился смутьян, баламут и возмутитель спокойствия Сашка Колобков. Но об этом после.

На последней репетиции мы разговорились с нашим аккомпаниатором. Он рассказывал, как у них в школе проходят уроки астрономии, о том, что он собирается ехать за инструментами для школьного ансамбля. Ох, и завидовали мы! У всех есть свои ансамбли! Впрочем, кто у нас петь-то будет? Наших баптистов разве заставишь.

Ну, а теперь о самом вечере. Все волновались, как первоклассники, даже мальчишки слегка бледнели, хотя не показывали виду. Оформление актового зала, где состоялось действо, было вполне на уровне. Газета, викторина с вопросами о творчестве Сергея Александровича, стенд с его книгами и иллюстрациями, очень симпатичный портретик, чем-то напомнивший Бориса, высказывания об Есенине разных умных людей. Еще до начала представления я забралась за сцену, чтобы не испортить эффекта первого появления. Дело в том, что я и тут решила выпендриться: нарядилась в псевдонародный костюм. Напялила ультрамодную юбку-макси, которую мне сшила тетка в Москве, и сильно приталенную черную кофточку с кружевами, доставшуюся мне от столичных кузин. Кофточка напоминала очертаниями такую, какие носили донские казачки. Этот наряд выгодно оттенял достоинства моей фигуры, которых было немного, но зато в избытке. Как говорила любимая тетка Тани Вологдиной, "полная пазуха". Еще я заплела косу и перекинула ее на грудь. Чем не рязанская девка, воспетая Есениным!

Вот Ольга Тушина рассказала биографию поэта, следующий выход мой. Я читала аж четыре стихотворения. Мое появление было встречено удивленно-восхищенными присвистываниями. Выдержав мхатовскую паузу, я начала читать. Они хорошо слушали! Какая артистка пропала во мне! Однако почему пропала? Все эти таланты прекрасно пригодилось в моей преподавательской деятельности: каждую лекцию я обставляю, как спектакль, и проигрываю его, как в театре одного актера.