Натали Ричардс - Шесть месяцев спустя (ЛП) Страница 6

Мои мысли мгновенно останавливаются. Я вспомнила. Снег. Темнота. Блейк. Адам.

Я сажусь, просматриваю комнату и резко сдёргиваю с ног покрывало. Холодно и темно. Слишком холодно и темно для семи утра в мае. С дрожью встаю с кровати и ступаю на деревянный пол. Занавески в комнате плотно закрыты, ни один луч солнца не проникает по краям.

Я быстро тяну занавески, будто срываю повязку. Снаружи все ещё зима. Моя надежда умирает.

Со вздохом я прижимаю ладонь к холодному стеклу. Улицы выглядят волшебно, каждый дом и почтовый ящик покрыты снегом, таким же белым, как сахар. Как на Рождественской открытке.

Но я ещё не готова к Рождеству. Я готова к джинсовым шортам, сладкому чаю и длинным ночам с поющими в траве цикадами.

Я возвращаюсь в кровать и сворачиваюсь в клубок. Это был не ночной кошмар, на который я, засыпая вчера, так надеялась.

Теперь неприятная правда нового дня сводит мне зубы. Я теряю время. Большую его часть.

— Хлоя?

Голос моей мамы, поднимающейся по лестнице, знакомый и немного хриплый. Я думаю, она выпила недостаточно много кофе.

— Ты хочешь позавтракать, дорогая?

Нет. Я не хочу завтракать. На самом деле, я хочу вернуться на шесть месяцев назад.

Попытка позвонить Мэгз снова безрезультатна, поэтому я просто сдаюсь и спускаюсь вниз. Мама копается в холодильнике, её волосы обернуты полотенцем, а рубашка застегнута неправильно. Ничего нового. До тех пор, пока она не поворачивается ко мне, расплываясь в улыбке.

— Доброе утро, Суперзвезда. Хочешь овсянки, чтобы твой мозг работал лучше?

Ухх, что? Я моргаю несколько раз, а она просто смеётся, вытаскивая коробку черники и пару баночек йогурта. Это всё очень…странно. Мы никогда не завтракаем. По крайней мере, не вместе.

— Слишком рано, я понимаю. — Она кивает на чашку и блюдце на столе. — Твой чай готов.

Чай? В этом доме есть чай? Я не понимаю, о чём она говорит, и я слишком устала, чтобы заботиться об этом. Из кофейника поднимается пар, и я направляюсь к нему, чтобы налить себе кофе. Воздух движется, и на меня накатывает тошнота. Я ставлю кофейник обратно на подставку.

— Что случилось с кофе? — спрашиваю я.

Мама вздыхает и делает ещё глоток, а мой желудок невольно сжимается в протесте.

— Не начинай снова, Хлоя.

Мои руки начинают трястись. Я больше не могу выносить это. Мне слишком страшно.

— Мама, мне надо поговорить с тобой.

— О колледже Вассар? Дорогая, я знаю, что это звучит неубедительно, но с твоей успеваемостью, я считаю, что…

— Не о колледже Вассар, мам. Это обо мне. У меня неприятности.

Она смотрит на меня, её серые глаза наполняются беспокойством.

— Какие неприятности? Проблемы в школе? Дети в группе по Академическому тесту?

Я не виню её за вопрос. Если я отстану по некоторым предметам в школе, это будет значить, что я не раскрою мой потенциал.

— Нет. Я просто… Я забываю некоторые вещи.

От облегчения кровь приливает к её щекам.

— Конечно, ты забываешь вещи. Ты изнурена, дорогая. Ты училась днями и ночами, чтобы получить дополнительные баллы.

— Я думаю, это нечто большее, — говорю я.

Мысль о том, как я зарабатываю дополнительные баллы, кажется сумасшедшей. Я девушка, чей девиз — «играй сейчас, работай потом», и она знает это лучше, чем кто-либо другой.

Она задерживает дыхание, руки рассеянно движутся к горлу.

— Ты не думаешь, что это панические атаки? Снова?

Она почти шепчет, словно это какая-то грязная тайна. Она балансирует на острие ножа. Одно неправильное слово от меня, и она снова станет той матерью, которую я помню. Спокойной. Отдаленной. Расстроенной.

— Возможно, мне просто необходимо немного поспать, — со вздохом отвечаю я.

Мама кивает так быстро, как будто заранее знала ответ. Она убирает со стола, хотя я даже не тронула свой йогурт. Типично. Она улыбается и похлопывает меня в утешение, а затем поднимается по лестнице, и я остаюсь наедине с собой.

Напротив меня мерно гудит холодильник, и я бросаю взгляд на беспорядок, устроенный на дверце. Однажды я смотрела серию «Дейтлайн» о том, как криминалисты могут понять всё о тебе посредством копания в мусоре. У них бы получилось лучше, если бы они посмотрели на наш холодильник. Счета, фото с дней рождений, концертные билеты, записки, которые мы оставляем друг другу, — всё это прилеплено на нём слоями, так что трудно найти ручку, чтобы открыть эту штуковину. И сегодня в этой мешанине есть кое-что новое, на что я не могу перестать смотреть.

Это распечатка с сайта, помещённая в центр на левой дверце. Я помню этот логотип в углу, который они используют на своей домашней странице. Это сайт для подготовки к Академическому тесту.

Слова Блейка из прошлого вечера всплывают в моей голове: «Ты в первой тройке, Хлоя».

Мои баллы. Мои баллы за Академический тест на моём холодильнике.

Моё сердце начинает биться быстро и тяжело. Даже отсюда я вижу свое имя и количество набранных балов, обведенных красным посередине.

Я поднимаюсь и направляюсь к нему, хмуро глядя на четырёхзначное число. Это абсолютно невероятно.

2155.

Моя челюсть падает. Нет, это неправда. Этого не может быть. Я надеялась, что наберу примерно 1650. Или хотя бы около 1700, и я бы сошла с ума от радости. Но это?

Я проверяю снова. Моё имя, баллы, даты. Всё здесь.

Это ошибка. Должна быть ошибка, что же ещё это может быть? Такое количество баллов набирают только гениальные дети. Будущие ракетные ученые или хирурги или… психологи.

Я прижимаю палец над четырьмя цифрами и думаю о ряде книг по психологии, которые храню на полке над компьютерным столом. Я думаю первой панической атаке, когда я сидела в раздевалке для девочек, уверенная, что умираю, и отчаянно размышляла, как что-то подобное могло произойти с кем-то вроде меня.

Когда я убираю палец, числа остаются на месте.

2155.

Возможно, я не помню этот тест, но я прошла его.

Эти баллы? Они меняют всё.

***

Я быстро принимаю душ. Трачу минуту, смотря на себя в зеркало. Мои волосы теперь до плеч, но они все ещё тёмные и вьющиеся, что добавляет хлопот. Остальное во мне кажется неизменным. Зелёные глаза, узкий нос и ямочки, которые я ненавижу с тех пор, как впервые заметила во втором классе.

Мой телефон звонит, когда я заканчиваю с волосами, жужжа на раковине.

«Мэгз», — мысленно выдыхаю я, сгребая трубку, но в суете она выскальзывает из рук. Я ловлю её и ищу на дисплее имя подруги, но это не Мэгги. Этот номер я видела снова и снова на своём телефоне прошлой ночью. Тот самый номер, на который я постоянно звонила все эти дни.