Джудит Крэнц - Последний танец вдвоем Страница 6

Как она ненавидела себя за то, что лгала ему! Не прошло и нескольких недель с момента их знакомства, как Сэм сделал ей предложение. Он сказал, что готов поехать с ней в Сиэтл, если она не сможет найти место учительницы в округе Марин. Дилеру на Западном побережье удалось продать две работы с последней выставки Сэма, а если он еще получит пособие от Художественного совета, им больше не придется жить в мансарде. Так что нет никаких причин разлучаться.

Будь Билли и в самом деле школьной учительницей, она приняла бы его предложение не раздумывая, пусть даже оно было слишком поспешным, пусть она едва знала Сэма. Но в своей прошлой жизни Уилхелмина Ханненуэлл Уинтроп Айкхорн Орсини усвоила несколько жестоких уроков о мужчинах без денег и чересчур богатых женщинах. Она не могла позволить себе снова пойти на риск и поддаться порыву.

У нее в руках было одно из крупнейших состояний в мире. Когда-то она сказала Вито, что, даже если захочет, не сможет избавиться от богатства, да она этого и не хотела. Оно по-прежнему имело для нее важное значение. Билли достаточно хорошо себя знала: привычка распоряжаться огромными деньгами въелась в нее до мозга костей. Ту жизнь, которую они вели с Сэмом, она не сможет выдержать долго. С ней можно мириться только потому, что все это временно. Ведь если уж быть до конца честной, на самом деле это почти нищета.

«Да, нищета, самая обыкновенная и неприкрытая нищета!» – думала Билли, так крепко прижавшись к Сэму, что чувствовала удары его сердца. Ласково перебирая его волосы, она с горечью призналась себе, что ей ненавистны эти пять крутых лестничных маршей; ненавистны грубые простыни, раз в неделю сдаваемые в прачечную; ненавистна необходимость выбираться утром на холод из теплой постели в ожидании, пока ненадежное отопление прогреет наконец студию; ненавистны ужины в дешевых ресторанах изо дня в день, ибо в студии имелась лишь небольшая электроплитка. Билли ненавидела крошечную ванну, в которой можно мыться только по частям и которую она должна была делить с кем-то еще. А как унизительно обходиться без букетов любимых цветов… И все те дешевые вещи, которые она с такой радостью покупала в «Галери Лафайетт», чтобы соответствовать новому облику – Ханни Уинтроп, – ей теперь хотелось выбросить на помойку.

Осыпая Сэма короткими поцелуями, Билли думала, что понять ее могла бы только Джессика. Джессика бы поняла, что дело не только в золоте и роскоши, а просто за любовь нельзя платить жизнью в нищенской студии.

Всем сердцем Билли желала жить с Сэмом в покое и уюте, которые они с Жаном-Франсуа запланировали создать в доме на улице Вано. Она мечтала устроить для Сэма большую удобную мастерскую в бывших конюшнях. Они населили бы красивый старый дом тишиной веков и наполнили бы его своей любовью. Конечно, это будет не та блистательная светская жизнь, о которой она говорила Джессике, но зато – их истинная жизнь, воплощение их собственных желаний и пристрастий. Они виделись бы только с теми, кто действительно им приятен, они могли бы путешествовать, куда захотят, они купили бы себе домик на каком-нибудь греческом острове или ферму в Тоскании. Или сидели бы дома и занимались садом – ей все равно, лишь бы быть вдвоем. Если Сэм захочет, они могут даже обедать в «Ритце», где она знает роскошное меню наизусть.

Однако Билли не была уверена, что он примет ее состояние и ту свободу, которую оно ей дает; не могла знать наверняка, что, несмотря ни на что, он будет ее любить.

Все последние месяцы – конец весны и лето – Сэм уговаривал ее выйти за него замуж, и она все больше понимала, что их сексуальное общение не оставляет камня на камне от всех ее контраргументов. Она ссылалась на пресловутую жажду независимости, оттягивала время, придумывая всякие небылицы, и в результате между ними образовался союз, намного более прочный, чем просто отношения двух любовников. И с каждым днем он становился все прочней и прочней.

Билли понимала, что у Сэма Джеймисона, при всем его спокойствии, достаточно упрямства, чтобы реализовать свое призвание, несмотря на то, что скульптурой мало кому удается добывать средства к существованию. Она узнала, что он справедливый человек, способный уважать ее притязания на независимость, хотя и остающийся при своем мнении. Она обнаружила, что он очень горд и ему претят ее вечные попытки расплатиться за себя в бистро или в кино в Латинском квартале, куда они иногда выбирались. Теперь она полностью доверяла ему, этому гордому и честному человеку, который уважал ее так же, как она уважала его.

Билли часами наблюдала, как Сэм работает; она видела его восторг, когда работа ладилась, и мрачное уныние, в которое его повергали неудачи. Они были рядом во время его жестоких простуд и ее приступов аллергии. Они вместе пережили знойное парижское лето в комнате без кондиционера; они брали напрокат автомобиль и ездили на недельку на Луару, сражаясь с лысыми покрышками, ужасными отелями, плохой едой, столпотворением в старинных замках и проливным дождем. «Он видел Ханни Уинтроп в ее худшие моменты, а Билли Айкхорн – в лучшие! – иногда думала Билли с горькой улыбкой. – Но все равно он не знает о ней всей правды». Каждый день ей приходилось повторять себе, что скоро, очень скоро она ему все скажет.

Через две недели у Сэма должна была состояться выставка в галерее Даниэля Тамплона на улице Бобур. Ее владелец – человек весьма авангардных воззрений – выставлял работы скульпторов, которые, подобно Сэму, создавали формы, понятные Билли только потому, что казались ей приятными и доставляли физическую, безотчетную радость.

«Если в других галактиках есть разумные существа, то игрушки для их детей, без сомнения, делал бы Сэм Джеймисон», – подумала она, глядя через его плечо на череду двойных и тройных полусводов, причудливо переплетенных в не поддающихся определению, но незабываемых сочетаниях. Каждая конструкция стояла на плоской деревянной подставке, сохраняя хрупкое, но точно рассчитанное равновесие. Хотя Билли прекрасно знала, как прочно они закреплены, она поймала себя на том, что внимательно следит за ними, как если бы у них был собственный разум и они могли в любую минуту раскатиться по углам мастерской, играя в какую-то свою, никому не ведомую игру. Ночами она даже иногда выбиралась из спальни, чтобы понаблюдать за этими композициями в лунном свете: что, если для своих фокусов они просто ждут темноты?

В конце концов Билли поделилась своими опасениями с Сэмом.

– Именно этого эффекта я и хотел достичь! – воскликнул он, охваченный нескрываемой радостью.

На следующей неделе преуспевающий агент Сэма, молодой, но лысеющий, в очках и очень симпатичный, пришлет за новыми работами. После вернисажа, когда Сэм перестанет так волноваться, Билли ему все расскажет. Она это твердо решила. А как, какими словами – это ей подскажут обстоятельства. Так всегда бывает, когда вы твердо решаетесь на что-то – решаетесь довериться полностью другому человеку.