Аннетт БРОДЕРИК - КАНИКУЛЫ В АРИЗОНЕ Страница 6

Надо было сказать себе правду – его с первого взгляда сильнейшим образом потянуло к Пейдж. Как иначе объяснить тот безумный импульс, который толкнул его на поцелуи? Она была так беспомощна и так красива, а он целую ночь держал ее в объятиях, молясь, чтобы она пришла в чувство. Нет, он должен взять себя в руки. Прежде всего надо выходить ее и потом вызволить отсюда.

Он бросил взгляд на небо. Вероятнее всего, их не скоро найдут. Ничего не остается, как ждать, пока Пейдж наберется сил, а уже потом принимать решение. Как бы не пришлось им пешком топать по горам…

А пока, пожалуй, надо расслабиться и постараться с приятностью провести вынужденные каникулы. Никакой угрозы для жизни нет – ведь Пейдж явно идет на поправку.

Костерок наконец затеплился, и Хок перевел дух. Лишь бы не погас после стольких-то трудов. Хок поднялся и пошел к ящику с провизией. Самое время для кофе.

Он услышал позади себя какое-то движение и обернулся как раз в ту минуту, когда Пейдж выкарабкивалась из палатки. Она выпрямилась у входа, с изумлением оглядывая окрестности. На ней был вчерашний деловой костюм и туфли на шпильках. Заметив, что она пошатывается, Хок бросился к ней.

– Пейдж, дорогая, тебе нельзя вставать с постели.

С уговорами он втянул ее обратно в палатку.

– Ты должна лежать смирно, пусть голова поправляется.

Она послушно опустилась на спальный мешок.

– Нам только не хватало, чтобы ты простудилась.

Хок встал рядом на колени и, торопясь, принялся расстегивать на ней пуговицы.

– Не высохли еще твои одежки, – объяснял он, стаскивая с нее через ноги юбку.

Последними были сняты туфли, и Пейдж осталась в кружевном белье. Он понимал, что лучше бы ей ничем не стеснять грудь, но не хотел смущать ее и так и засунул обратно в спальник.

– Полежи еще денек, хорошо?

Она кивнула с видом доверчивого ребенка. Он нашел вчерашнее полотенце, из которого делал компресс, смочил его водой из фляги и аккуратно положил ей на лоб.

– Как тебя звать?

Синие глаза смотрели пытливо. У него екнуло сердце. Выходит, она до сих пор не вспомнила его. Знак нехороший. Но волнения в ее глазах не было. А сейчас это главное: ей нельзя волноваться. Если уж она сама не вспоминает про болезнь отца, какой резон расстраивать ее сообщением об их плачевном нынешнем положении?

Он провел по ее щеке костяшками пальцев.

– Меня зовут Хок.

– Хок?

– Да.

– Значит, ты ястреб. Я всегда думала: где живет ястреб? А теперь знаю. – Это был лепет маленькой девочки, ничем не напоминающий ее взрослый голос. – Он живет высоко в горах, в дождливой долине, вдали от мира. – Она закрыла глаза. – Как хорошо, что я тоже ястреб.

Он просидел подле нее весь день, ненадолго отходя, чтобы попытать счастья с бортовым радиопередатчиком. Или приготовить себе поесть. Прислушивался к любому шуму, который мог означать, что их ищут.

Часы тянулись медленно. Она то засыпала, то просыпалась. Он курсировал между костром, самолетом и палаткой. К вечеру дождь», перестал, и появилась надежда, что прояснившееся небо все-таки принесет им помощь. Но спустилась ночь, а помощь так и не подоспела.

Глава 3

Пейдж снилось, что она парит в небе над горами, долинами и бурными ручьями, иногда ныряя вниз и снова взмывая вверх. Она то была одна, то радом летел красавец ястреб. Ястреб с горящими черными глазами.

Ей стало жарко. Она попыталась сбросить одеяло – безуспешно. И сесть тоже не смогла. Нехотя открыла она глаза, но было слишком темно, ничего не разглядеть.

Где я? – спросила она себя. В мозгу одна за другой вспыхивали картинки: мужчина – костер – дождик, капающий с деревьев, – палатка.

Вот оно. Палатка. Пейдж зашевелилась и почувствовала, что прижата спиной к чему-то теплому и живому. Это явно был мужчина. Но у нее не было отношений с мужчинами на подобной основе! Что же она тут делает?

Голова болела, но важнее был этот больной вопрос. Она тронула висок и обнаружила опухоль. Верно. Она ударилась головой. Но как? И когда?

Сильная ручища обвивала ее талию, крепко прижимая к мужчине, с которым она делила постель. Это спальный мешок. Помню. Под открытым небом, с мужчиной. Как, он сказал, его зовут?

Имени она вспомнить не могла. Напрягая память и сознавая, что это настоятельно необходимо, Пейдж незаметно уснула.

А когда снова открыла глаза, в отвернутый клапан палатки светило солнце. Рядом никого не было. Приподнявшись, она увидела человека у костра. Судя по восхитительному запаху, он пил кофе.

Сев, Пейдж не почувствовала больше той стучащей боли в голове, что донимала ее вчера. Слава Богу.

Кто же этот человек и почему он за ней ухаживает? Она помнила, как он заходил к ней в палатку, гладил по голове, клал на лоб мокрое полотенце, говорил с ней, но уж очень все это было похоже на сон.

И тем не менее надо смотреть правде в глаза: это не сон. Если она оказалась наедине с мужчиной и если они не только отдыхают вместе на природе, но и спят вместе, на то должна быть причина. Причина же может быть только одна: они женаты.

Пейдж покопалась в памяти, ища хоть какие-нибудь воспоминания о свадьбе. Единственное, к чему привели ее усилия, – новый приступ головной боли. Беда, когда такой разлад в собственных мозгах.

Он упоминал про какой-то самолет. Что за самолет? Ни малейшего проблеска в голове.

Неужели она и вправду замужем? То, как она провела последние две ночи, забыть трудно. И другого объяснения не придумаешь. Может быть, если честно сказать ему, что у нее провалы в памяти, он поможет эти провалы заполнить?

Пейдж потянулась, с радостью открывая для себя, как это приятно, когда тело начинает слушаться. И потеря памяти, конечно, временная. Она еще раз взглянула на человека у костра. Первым делом надо вспомнить, как его зовут.

В палатке было душновато, Пейдж выбралась из спальника и стала искать свою одежду. Нашелся один незнакомый рюкзак с мужскими вещами. Недоумевая, Пейдж порылась в них и выбрала ковбойку в красно-черную клетку. За неимением лучшего она закатала рукава баранками и, утопая в этой огромной рубахе, нерешительно вышла на воздух.

– А мои вещи – где?

Хок обернулся на ее голос, и у него отвисла челюсть. Пейдж стояла у палатки босиком. Спереди рубаха доходила ей почти до колен, но по бокам высоко открывала ноги. Таким ногам позавидовали бы даже шоу-герлз из Лас-Вегаса. Хок с трудом оторвался от созерцания и принудил себя взглянуть ей в глаза. Его просто добило это зримое напоминание о том, какую женщину он держал в руках две ночи подряд.

Пейдж явно полегчало, и надо было что-то сказать, все равно что – лишь бы она знала, как он рад этому. Но язык словно прилип к гортани.