Дениз Хагерти - Лучи любви Страница 6

— Что ты будешь пить? Мартини? Херес? Шерри? Советую фирменный коктейль «Везувий».

— Хорошо, рискну, — согласилась Мэг, оглядываясь по сторонам.

— Два «Везувия», Марио, — сделал заказ Генри.

В зале находилось совсем немного посетителей. Зеленые шторы были плотно задернуты. Причудливые бра заливали помещение мягким, словно подводным светом. На обшитых деревом стенах висели картины с видами милого сердцу хозяина Неаполя. В углу зала стоял рояль, за которым сидел юноша — копия Марио — и наигрывал итальянские мелодии, а девушка с распущенными черными волосами, тоже похожая на хозяина, тихо подпевала ему. Наверное, это дети Марио, подумала Мэг, глотая обжигающую жидкость. Коктейль вполне оправдывал свое название.

— Ну и чем же ты меня порадуешь? — спросил Генри хозяина.

Марио сделал паузу, чтобы усилить эффект:

— Мне завтра принесут… акварель Тернера.

— Тернер? — Генри побледнел и даже привстал.

— Да, — ликующе подтвердил Марио. — И хотят за него… — Он нагнулся к Генри и что-то прошептал на ухо. Затем уже вслух: — Думаю, можно уговорить отдать дешевле.

— Тернер? За такую сумму? Интересно, где он его украл. Или, может быть, сам нарисовал? — Генри уже полностью владел собой.

— Это просто лопоухий старичок, который ориентируется на цены десятилетней давности. Но если тебе дешево, можешь заплатить больше.

— А что сам не купить? — Генри пристально посмотрел на Марио.

— Oh, mamma mia, Энрико. Ты очень подозрителен. Ты же знаешь, что я всегда готов оказать тебе услугу и никогда не обманывал, — заискивающе сказал Марио.

— Ладно. Завтра посмотрим, что это за Тернер, — оборвал Генри собеседника, а затем поднялся и пригласил Мэг пройти к приготовленному для них столику.

Мэг была поражена. Казалось, что это был не Генри, а какой-то незнакомый ей человек. Жесткие складки губ, бледное лицо, лихорадочный блеск глаз. Ей даже стало на мгновение страшно. Но когда они сели за столик и сделали заказ, перед ней уже был прежний Генри. За едой он развлекал ее смешными историями из жизни художников, его рассказы отличались остроумием и легкостью, над некоторыми Мэг хохотала до слез. Постепенно зал наполнился посетителями. Большинство из них явно относились к людям искусства.

— Видишь мужчину в темном свитере?

Генри указал Мэг на мужчину у стойки бара. — Однажды его упрекнули, что способ, которым он пользуется при накладывании красок на полотно, делает его картины «шероховатыми».

— А он что? Изменил способ?

— Сказал, что он художник, а не чистильщик сапог.

Мэг откинулась на спинку стула и засмеялась.

— Правда? Мне кажется, ты меня обманываешь, Генри.

— Обманываю.

— Зачем? — Мэг с удивлением посмотрела на кузена.

— Просто мне нравится, как ты смеешься, — ласково ответил Генри.

Один мрачноватого вида субъект долго и пристально смотрел на Мэг, а затем подошел к их столику.

— Я хочу написать ее, Генри, — торжественно провозгласил он. — И этот портрет украсит твою галерею. Тициан, настоящий Тициан! — Он бесцеремонно приподнял прядь волос Мэг.

— Хорошо, Кит, — спокойно сказал Генри, — если мисс Уолленстоун согласится, можешь написать ее портрет для меня.

Кит важно кивнул и величественно удалился.

— Кит Беннет — один из самых модных сегодня. Несколько странноват, как и все эти ребята, но в общем славный малый.

Мэг понимающе кивнула. Ей все больше и больше нравилась царящая в зале непринужденная атмосфера.

— Ты совсем не похож на Феннелов, — смеясь, сказала она.

— А я не настоящий Феннел, я — приемный сын Дианы. Она заменила мне мать, и Кэролайн всегда была добра ко мне. Вот остальные часто давали понять, что я не истинный Феннел.

— Прости, Генри, я не хотела тебя обидеть.

— Ну что ты, Мэг! Впрочем, может, я и преуспел благодаря тому, что мне все время приходилось доказывать: я не хуже. Теперь они не могут простить мне этого. — Генри усмехнулся. — Подожди, Мэг, самое интересное впереди — наследство Кэролайн. Все затаились и ждут, когда она отдаст концы. Ах, как нежно мы любим нашу тетю Кэролайн! — Генри неожиданно помрачнел. — Ладно, Мэг, не хочу впутывать тебя в эти дрязги. Расскажи мне лучше о своих родителях. Я так много слышал об их беззаветной любви, которую истинные Феннелы не могут себе позволить. Это что, чистая правда?

— Да, — просто ответила Мэг. — Они любили друг друга и были счастливы. Мама никогда не жалела о своем выборе. Ну, может, только скучала по родным. А папа… он был изумительный человек, веселый и добрый. — Мэг вспомнила, как им было хорошо всем вместе, какой счастливой и защищенной чувствовала она себя тогда, и нежная, чуть печальная улыбка тронула ее губы. Мэг даже не представляла, как хороша она была в эту минуту.

— Ты настоящее дитя любви, Мэг, — медленно проговорил Генри. — Таких красавиц нельзя приводить в места, где собираются художники, ребята впечатлительные и эмоциональные.

Время, проводимое с Генри, пролетало легко и незаметно, и Мэг с удовольствием приняла его приглашение пойти вместе на концерт классической музыки.

В течение двух недель они встречались почти ежедневно. Генри водил ее по музеям и выставкам, и Мэг, к стыду своему, обнаружила, как мало понимает в искусстве. А Генри… Он, казалось, знал все и щедро делился своими знаниями с Мэг. Его страстное увлечение живописью иногда даже пугало девушку. Когда он останавливался перед картиной любимого художника, серые глаза его вспыхивали, а лицо приобретало странное, отрешенное выражение. Казалось, он забывал обо всем на свете, в том числе и о Мэг, к которой был обычно внимателен, а последнее время даже нежен.

Бренда неистовствовала. Каждую перемену она прибегала в библиотеку.

— Мэг, я просто не могу, он влюблен в тебя по уши!

— Только не надо про уши! Ты уже опозорила меня тогда у окна. Я даже была вынуждена соврать, что ты преподаешь у нас рисование.

— Почему рисование?

— Художник может быть слегка… странноватым.

— Чокнутым, что ли?

— Называй это так. А потом, если бы он был влюблен, то видел бы только меня. Вчера мы были на аукционе, он не смог купить какую-то картину, и все… Меня как будто больше не существовало. Отвез домой, едва попрощался.

— Ты очень переживаешь? — Бренда сочувственно посмотрела на подругу.

— Переживаю? — Мэг сама не знала. Пока ее сердце было спокойно. — Просто не чувствую себя теперь одинокой.

4

Мэг стояла перед зеркалом, примеряя платье, в котором собиралась пойти с Генри на «Волшебную флейту» в Ковент-Гарден. Она уже привыкла проводить с ним почти все вечера. Внезапно зазвонил телефон.