Диана Морган - Чэпл-Хил Страница 6

Джордан продолжал внимательно за ним наблюдать.

– Почему?

Вновь стало тихо, но на этот раз как-то по-другому. На этот раз молчание должно было дать понять двадцатилетнему идеалисту, что юношеское стремление творить добро не имеет перспективы и никаких объяснений тут не требуется. Джуд допил вино и попросту перестал обращать внимание на Джордана.

Шейла осторожно наклонилась к нему и коснулась его руки.

– Дело такого рода может навредить репутации фирмы Райкена, Дэвиса и Хилза, объяснила она, ухитряясь одновременно проливать свое умело дозированное обаяние на Джордана и пронзая взглядом отца. – Пойми, моя радость, изнасилование да еще с кровосмешением в придачу, может попортить папочкину физиономию.

Свирепый взгляд Джуда должен был заставить дочь замолчать. Но ей было безразлично. Она успела все сказать.

Большой ореховый торт был подан и разложен по тарелкам сервиза от Тиффани, и постепенно Шейла поняла, что Джордану не до смеха. Пока они с отцом сосредоточенно ели торт, изо всех сил стараясь не глядеть друг на друга, Джордан сидел, сложив перед собой руки и не притрагивался к десерту. Шейла впервые в жизни заметила, что Джуд чувствует себя неуютно и попыталась вмешаться вновь.

– Эй, Джордан, на тебя смотрит торт, испеченный по любимому маминому рецепту. Ты что, не хочешь даже попробовать?

Джордан взглянул на нее, но так ничего и не ответил.

Джуд поддержал дочку:

– Слушай, Джордан, ну что ты надулся, это на тебя не похоже. Лучше ешь торт. Уверен, ты такого не пробовал.

Джордан немного удивился:

– Я вовсе не дуюсь, просто думаю.

– Тем лучше. Но почему ты все-таки не ешь?

Джордан помотал головой.

– Я сыт, спасибо. Надеюсь, вы меня извините, мне надо еще поработать. – Не произнеся больше ни слова, он поднялся из-за стола и вышел из комнаты. Отец и дочь, замерев от удивления, прислушивались к звуку удаляющихся шагов. Входная дверь открылась, закрылась, и шаги затихли в темноте.

2

Судебный процесс по делу Марти, подопечной Джордана, так и не состоялся. За три дня до слушанья между обвинителем и защитником было заключено особое соглашение. Местная газета отозвалась на событие несколькими скупыми строками, стыдливо уместив их где-то возле лучшего кулинарного рецепта недели.

В маленькой статейке говорилось, что молодая девушка (фамилия не упоминалась, ввиду несовершеннолетия последней) не заявила протеста по обвинению в убийстве отца. Учитывая смягчающие обстоятельства, судья приговорил ее к заключению в колонию для малолетних правонарушителей.

Вот и все. История, вместившая в себя кровосмешение, изнасилование, месть и убийство, вместо того чтобы занять целиком первую полосу местной газеты, была сведена к абзацу в три строки, казавшемуся совсем ничтожным по соседству с рецептом завитков из ветчины.

Шейла, ожидая телефонного звонка Джордана, с тревогой пробежала глазами заметку. Он не звонил две недели с того злополучного обеда, а она не решалась разыскивать его. Она не сомневалась, что Джордан очень недоволен тем, как закончилось дело Марти. Тогда, после обеда у Райкенов, Джордан обратился к прессе, и сенсационный заголовок в газете заставил общество заговорить вслух о кровосмешении и нищете.

ЛИБЕРАЛЬНЫЙ УНИВЕРСИТЕТСКИЙ ГОРОД ВЗБУДОРАЖЕН СКАНДАЛОМ. СТУДЕНТ ЮРИДИЧЕСКОГО ФАКУЛЬТЕТА РАЗОБЛАЧАЕТ КОРРУПЦИЮ ГОСУДАРСТВЕННЫХ ОРГАНОВ

Но вместо расследования ее отец попросту замял дело. Следствие было вовремя прихлопнуто ради того, чтобы сохранить приличия, не потерять лицо, а и не нарушать пусть немного пестрого, но в целом благостного образа города.

Если раньше Джордан не догадывался, что в руках ее отца сосредоточена подобная власть, то теперь он это знает наверняка. Длинная рука Джуда Райкена разрушила юношеские мечты и указала на бесплодность усилий романтического толка.

– Он вернется. – Джуд Райкен полулежал в просторном кожаном кресле, зажав в зубах сигару, и говорил, не отрывая взгляда от «НьюЙорк таймс», которую ежедневно получал по почте Можешь не сомневаться. – Вид у него был не менее внушительный, чем обычно, несмотря на домашние брюки и спортивную рубашку, которые он надевал в редкие часы отдыха. Небольшая гостиная была обставлена дорогой удобной мебелью, просторные кресла и диван обтянуты мягкой коричневой кожей, на низком столике тикового дерева серебряный поднос с графином и двумя стаканами для бренди. Вдоль одной стены до самого потолка высились полки с книгами и журналами, напротив стоял музыкальный комбайн, включавший все виды современной аудио – и видеотехники: огромный цветной телевизор, проигрыватель для компакт-дисков и собрание видеокассет. В углу находился встроенный бар, а над камином изящно расположились семейные портреты и фотографии Райкенов.

Свернувшись калачиком на толстом французском ковре, Шейла глядела на портрет матери. От нее она унаследовала цвет глаз, менявшийся временами от светло-орехового до карего, и мягкие пепельные волосы, свободно падавшие ей на плечи. Держалась она всегда с достоинством, а одевалась элегантно, но строго, никогда не следуя причудам, которым были подвержены ее сверстники. В свое время мать внушила ей, что классическая, не поддающаяся модным веяньям одежда, всегда к месту, и она успела в этом убедиться сама. Пожалуй, внешне ее мать могла считаться настоящей южанкой. Уйдя с последнего курса женского колледжа в Виргинии (разумеется, с благословения родителей), она вступила в выгодный брак и родила хорошенькую дочку, которую воспитывала в соответствии с собственными правилами, и стала хозяйкой образцового светского дома. Но Шейла всегда знала, что ее мать несчастлива и чего-то в их красивой и налаженной жизни не хватает. Мать начала пить – сперва понемногу и всегда в компании, дальше больше и больше, а потом не проходило дня, чтобы она не опустошила бутылку. Пить она, конечно, старалась тайком, но в семье это знали и притворялись, что не замечают.

В конце концов она ушла – а может, это Джуд вышвырнул ее? Оставила дочку и мужа и переехала в Калифорнию. Вскоре они получили известие о том, что она скоропостижно скончалась, но для них она все равно уже была мертва. А их налаженная, но искусственная жизнь продолжалась, но и время увы, не сгладило образовавшейся пустоты.

Вглядываясь в женственную осанку матери, Шейла пыталась внушить себе, что Джордан внезапно появится в дверях с извинениями и дюжиной роз в руке. Но ее фантазия растаяла подобно дыму отцовской сигары.

– Он вернется, – сказал Джуд, – все возвращаются.

– Да, раньше все возвращались, – ответила она отцу. – Но на этот раз я не уверена. – Она тяжело вздохнула, желая привлечь к себе его внимание. – Джордан не такой как все.