Пенелопа Дуглас - До тебя Страница 6

На самом деле, я даже гордился тем, что она настояла на этом. Ей было несвойственно принимать такие ответственные, взрослые решения.

Но при этом я совсем не хотел думать ни о каком колледже.

Мне не нравилась сама мысль о том, как после окончания школы все изменится.

У меня зазвонил телефон, но я отключил звук.

Прикрыв глаза, я слушал трек Cold группы Crossfade, звучавший в салоне, и наслаждался ощущением вонзающейся в кожу иглы. Войдя сюда, я вдруг расслабился и, кажется, даже думать перестал. Мои конечности казались мне невесомыми, и тонна дерьма, которая давила на мои плечи, будто испарилась.

А я могу к этому пристраститься.

Я улыбнулся, представив себя через десять лет сплошь покрытого татуировками просто потому, что мне нравилась боль.

– Хочешь взглянуть? – наконец спросила Аура, тату-мастер, чья голова была украшена дредами.

Я встал и подошел к зеркалу на стене, разглядывая надпись у себя на боку.

Вчера длится вечно. Завтра не наступает никогда.

Эти слова возникли в моей голове буквально из ниоткуда, но они показались мне такими правильными. Шрифт был достаточно неразборчив, и фраза читалась с трудом – именно эту цель я и преследовал.

Татуировка предназначалась для меня, ни для кого больше.

Я покосился на маленькие капельки крови, словно выступившие в самом конце слова «Никогда».

– Об этом я не просил, – проворчал я, бросив грозный взгляд на Ауру в зеркале.

Она надела темные очки и сунула незажженную сигарету в рот.

– Это искусство, малыш, тебе не понять.

И вышла через заднюю дверь на улицу. Судя по всему, покурить.

Впервые за несколько недель я рассмеялся.

Это что-то, когда женщина может так тебя опустить.

Мы расплатились, потом купили в магазине еды и приехали ко мне. Мать отправила мне сообщение, предупредив, что после работы встречается с друзьями, а значит, дома какое-то время никого не будет. Когда мать пила, то не возвращалась, пока не набиралась до беспамятства.

Но, войдя в дом, я увидел – как будто мое настроение и без того не было фиговым, – посылку из Франции.

Она была адресована отцу Тэйт и к нам, похоже, попала по ошибке. Мама, заехав на обед, машинально вскрыла ее. И теперь написала мне записку с просьбой, когда я вернусь домой, отнести коробку соседу.

Ага, не раньше, чем я удовлетворю свое проклятое любопытство.

Когда Мэдок ушел в гараж, захватив с собой еду, чтобы мы перекусили прямо за работой, я отогнул края картонной коробки и тут же закрыл ее снова. Кровь буквально вскипела, и я почувствовал голод, которого не испытывал уже много недель. Я так и не понял, что было в этой коробке, но уловил запах Тэйт, и мое тело сразу же пришло в полную готовность.

Моя непродолжительная эйфория от набитой татуировки медленно испарилась, сменившись бешеной энергией.

Я отнес посылку к соседнему дому и бросил ее на крыльцо, а потом направился в гараж, чтобы с головой окунуться в работу над машиной.

– Подержи фонарь, – скомандовал я Мэдоку.

Он залез под капот еще глубже, в то время как я пытался выкрутить свечи зажигания.

– Перестань давить, – предостерег он. – Иначе они сломаются.

Я замер, крепче сжав в руке разводной ключ, а потом, прищурившись, посмотрел на него.

– Думаешь, мне об этом не известно?

Друг хмыкнул и отвел взгляд, и я кожей чувствовал его осуждение.

Почему я спускаю на него собак?

Покачав головой, я с еще бо́льшим усилием надавил на свечу. Раздался щелчок, и моя рука тут же сорвалась, а тело резко подалось вперед.

– Черт, – проворчал я и швырнул разводной ключ под капот, и он затерялся в царившем там бедламе.

Проклятье.

Я оперся на края капота.

– Экстрактор.

Потянувшись к верстаку с инструментами, Мэдок повторил мои собственные слова:

– И где же «пожалуйста»?

Он протянул мне экстрактор, чтобы я мог вытащить свечу зажигания.

Задачка оказалась та еще, и Мэдок наверняка был жутко доволен собой – ведь он меня предупреждал.

– Слушай… – начал он со вздохом. – Я держал рот на замке, но…

– Вот и не открывай.

Мэдок резко выдернул руку с фонарем из-под капота, и я отпрянул назад, уворачиваясь, когда он замахнулся и швырнул его через весь гараж. Фонарь разбился об стену.

Твою мать!

Его обычная расслабленность сменилась гневом. Взгляд стал колючим, а дыхание учащенным.

Мэдок был в ярости, и я понял, что перегнул палку.

Стиснув зубы, я облокотился на машину и приготовился к вспышке. Они случались нечасто, а потому воспринимались мной серьезно.

– Ты идешь на дно, чувак! – заорал мой друг. – Ты не ходишь на занятия, ты всех задолбал, мы постоянно деремся с какими-то придурками, у меня уже синяков и царапин немерено! Какого хрена?! – Его слова буквально повисали в воздухе, заполняя помещение. Все было так, как он говорил, но я не хотел смотреть правде в глаза.

Все казалось каким-то не таким.

Я ощущал голод, но есть не мог. Мне хотелось смеяться, но ничто меня не радовало. Все привычные развлечения больше не заставляли мое сердце биться чаще. Даже этот район с его чистыми подстриженными газонами, который всегда был для меня уютным и родным, теперь казался обнищавшим и безжизненным.

Меня словно закрыли в чертовой банке, и я задыхался – у меня было все, чего я хотел, только воздуха не было.

– Она вернется через восемь месяцев. – Тихий голос Мэдока прокрался в мои мысли, и я заморгал, не сразу осознав, что он говорит о Тэйт.

Я покачал головой.

Нет.

С чего это он?

Она тут ни при чем. Она. Мне. Не. Нужна.

Сжав разводной ключ в кулаке, я выпрямил спину, мне хотелось запихнуть эти слова обратно ему в глотку.

Мэдок перевел взгляд на мою правую руку с зажатым в ней инструментом, а затем снова посмотрел мне в лицо.

– Что? – бросил он с вызовом. – Что ты собираешься сделать?

Мне хотелось ударить – что угодно, кого угодно. Даже если этот кто угодно был моим лучшим другом.

Из этого тупика меня вывел звонок – телефон завибрировал в кармане. Я вытащил его, не сводя взгляда с друга, и резко бросил:

– Да?

– Эй, приятель, я целый день пытаюсь до тебя дозвониться, – услышал я приглушенный голос своего брата, Джекса.

Я по-прежнему тяжело дышал, а таким я брату был не нужен.

– Я не могу сейчас говорить.

– Отлично, – резко ответил он. – Тогда пошел ты! – И нажал отбой.

Твою мать!

Я сжал телефон в руке, и мне хотелось, чтобы он рассыпался в прах.

Покачав головой, Мэдок накрыл верстак тряпьем и вышел из гаража.

– Черт, – прошипел я, набирая номер Джекса.