Хеллоуин для генерала - Мария Зайцева Страница 6

Короче говоря, Толик ушел в армию. На проводах жестко объяснил всем присутствующим здесь козлам, что, если кто Аглаю тронет, то он вернется и оторвет по очереди все, чем трогали.

Савина знали неплохо, потому все всё поняли.

А сама Аглая…

Она поймала его в перерыве между очередным перекуром на лестничной клетке и, разревевшись, кинулась на шею, тычась мокрыми губами везде, где могла достать.

– Толик, Толик… Я люблю тебя, я тебя буду ждать… Дурак ты такой, я же тебя так давно люблю… – плакала она, а Савин застыл с сигаретой в зубах по стойке «смирно». Везде, что характерно.

И все не мог понять, осознать происходящее.

Его «сестренка», за которой он вообще ничего подобного не замечал, вертлявая и веселая ведьмочка… Она в него влюблена? Она его будет ждать? И она, если хорошенько подумать правильным местом, даже сейчас может ему… черт!

Тут он опомнился, нашел силы оторвать плачущую девчонку от себя. Силы эти оказались последними, слишком уж ярко снизу ему транслировалась в мозг картинка, что он мог бы сделать сейчас со своей плачущей «сестренкой»… И она явно не была бы против. Очень даже «за» была бы!

От этих картинок мозг полыхнул и перегорел ко всем чертям, а Савин… Позорно смылся.

Оставил ее одну плакать на площадке и сбежал вниз, к гогочущим у подъезда парням.

Те сходу позвали его в общагу швейного техучилища, и он с радостью с ними свалил.

Ведьмочку он увидел уже утром, перед отправкой.

Она подошла к нему, пахнущему дешевыми духами, обняла за шею, посмотрела на красные пятна засосов и, криво усмехнувшись, сказала:

– Дурак ты, Савин. Я тебя все равно буду ждать.

А Савин, глядя ей в глаза, только кивнул коротко. Ему было стыдно и глупо.

Сбежал, дурак, надо же. И, главное, так всю ночь и просидел в общаге, изредка отбиваясь от норовивших утащить его в койку девчонок. Просидел, дуя одну за другой сладкий дешевый портвешок и не пьянея. Потому что адреналин, бурлящий в крови, выжигал все напрочь. И силы все были брошены на то, чтоб не сорваться, не залезть к рыжей беспечной ведьмочке в кровать и не сделать с ней все то, что так хотелось. Все то, что она бы точно позволила.

Савин служил в спецвойсках, хорошо служил, имел отличия и даже звание старшего сержанта. А в конце службы ему сделали предложение, от которого только дурак бы отказался.

Все это время ведьмочка ждала. Писала трогательные смешные письма, рассказывала о себе, об общих знакомых… Ничего особенного, но он каждое письмо ждал так, как от матери писем не ждал. И зачитывал до дыр.

И думал, что, возможно, если она согласится…

Служба ему предлагалась ответственная, но, в принципе, там можно было жениться. Правда, бросало из стороны в сторону, по всей стране. Но это же ничего. Ездят же жены за мужьями?

Домой он вернулся, как и уходил, весной.

В первую очередь зашел не к родителям, нет.

К ней.

Рыжая ведьма открыла дверь, и он обомлел. То, что в шестнадцать лет только-только проявлялось, в восемнадцать превратилось в нечто невероятное. Глаз невозможно отвести было.

Она стояла перед ним, с убранными наверх рыжими волосами, длинноногая, стройная, красивая до боли в глазах…

И тоже не могла двинуться от удивления.

А затем… затем все случилось одновременно.

Она ахнула слабо, подламливая колени, он шагнул за порог, роняя вещи и подхватывая ее на руки.

И дурея моментом от долгожданного и такого желанного ощущения стройного тела в своей власти, сходя с ума от нежного аромата волос, мгновенно окутавшего его.

Аглая молча потянулась к нему розовыми губами, и Савин не смог больше сдерживаться.

Два года жизни в самой далекой жопе мира, которую только можно было представить, два года постоянных перечитываний ее писем, постоянных мыслей о ней… Ночных фантазий…

Он взял ее прямо там, в квартире ее родителей, на стареньком диване, где они столько раз детстве играли, смотрели вместе мультфильмы, читали друг другу смешные места из книжек про животных.

Аглая сдержала слово. Она его ждала.

И Савин, едва обнаружив это, постарался немного угомонить зверя, быть нежнее.

Ох, как хороша она была, его рыжая ведьма, его ночное сладкое марево!

Нежная, тонкая, отзывчивая! Тронь – и зазвенит струной, по сердцу мелодией пройдется! Она вздрагивала от его смелых ласк, но не отстранялась, только сильнее прижималась.

И в самый главный момент тоже не отстранилась. Просто напряглась и тихо ахнула, тут же обняв его еще крепче и шепча что-то невразумительное и сладкое. После чего Савин просто не смог сдерживаться.

Диван дико скрипел, рукам и ногам не хватало места, но в тот момент все казалось ненужным, все, кроме нее, его девушки, самой лучшей, самой чистой, самой… его.

Савин потом много чего испытал в жизни, она была крайне насыщенной на эмоции и действия. Но вот этот их первый раз с рыжей ведьмой Аглаей из памяти никогда до конца не выветривался. Как самое лучшее, самое правильное событие на свете.

То, на что стоит ориентироваться.

То, что будет вспоминаться всегда.

В самый лучший и в самый худший моменты жизни.

10

– Ну что, Савин, за встречу?

Аглая откинула с лица мешающую прядь волос, улыбнулась нарочито весело, смиряя в груди волнение. И все еще не до конца осознавая: Савин. Толик Савин в ее комнате. Опять. Спустя… Господи, сколько же лет прошло? Двадцать? Больше? Больше, наверно…

Он изменился, конечно. Приобрел такой столичный лоск, заматерел, движения такие… хищные.

Борода ухоженная, виски с проседью благородной… Сразу видно, человек занимает высокую должность… Генерал, надо же.

А вот взгляд остался прежним. Острый, волчий, жадный.

Как он смотрел на нее тогда, целую вечность, целую жизнь назад!

Сначала не замечал, хотя она все делала, чтоб заметил. Даже, по бабушкиному дневнику приворот пыталась соорудить… Правда, в последний момент отказалась, вылила все… Почему-то подумалось, что, если не сам не захочет, то зачем он ей, привороженный? Неправильно это, нечестно. А с ним хотелось быть честной.

Вот и поступила так, как хотелось…

Всю ночь оставшуюся потом проплакала, когда он оттолкнул ее, девчонку несмышленую, и уехал с друзьями догуливать последние часы свободы перед армией. Ругала его, ругала! Но не проклинала.

А утром пошла провожать. И клятву дала – ждать.

Толик тогда посмотрел на нее именно так, жадно и остро, своим серым волчьим взглядом… И кивнул.

Аглая знала, что он, так же, как и она, слов на ветер не бросает, не умеет. Если обещал, значит вернется.

Она ждала.

И он вернулся.

Высокий, выше, чем уходил! Красивый! Ах, какой красивый! И голодный.

Впился ей в губы жадно, она только ахнуть успела. И больше ничего.

Аглая усмехнулась,