Понедельник – день тяжелый (СИ) - Колесова Наталья Валенидовна Страница 6

Кстати, вон Кристина вроде бы совершенно не против принять его в дар. А что: перспективный, энергичный, амбициозный, а что характер у него временами… характер, так это она запросто своими манерами Снежной Королевы обезвредит. Заморозит.

Хотя и Черкасов иногда может заморозить любого своим отработанным «похерфэйсом» — то есть фиг поймешь, что он там себе думает. Копит-копит, а потом взрывается в самые неожиданные моменты. Как вчера с этими коробками… с чего и на кого разозлился, непонятно. Если на меня, на трудяжку, — тогда вообще дичь…

Я покосилась. Профиль как профиль. Мужицкий. Не красавец писаный, не урод. Опять же умеет себя подать. Держать. Производить впечатление. Без таких навыков нашего капризного заказчика не только не завлечешь, но и не удержишь.

Взгляд быстро пробегает по экрану, губы крепко сжаты (кстати, обветрились уже, а еще не зима, предложить ему свою «гигиеническую» помаду?), подбородок упрямый; на сильной шее сдвинулся кадык — Артем сглотнул. Сообразив, что ни с того ни с сего глазею и даже принюхиваюсь (и к кому, к Черкасову!), я перевела взгляд на экран. Что он так долго возится, я сама давно бы всё отыскала! Кажется, или уже по второму кругу пошел листать?

Я вскинула глаза: Кристина стояла перед моим столом, легонько барабаня ногтями по пластиковой перегородке. Смотрела на нас сверху. Когда она так незаметно подошла?

— Ага, вот, нашел, — сообщил Артем. Пару раз щелкнул мышкой и выпрямился. — Бросил к себе, в общей папке удалил. Я тебе нужен, Кристин?

— Да.

— Идем.

Но наша королевишна не пошла следом сразу, задержалась. Не зная, как расценить ее изучающий взгляд, я осторожно улыбнулась:

— Доброе утро, Кристин?

— Виделись, — холодно ответствовала Снежная Королева и поплыла в кабинет к Черкасову. Высокая (рядом с ней и с рослой Юлькой я со своими ста шестьюдесятью чувствую себя полуросликом… хоббитом, хы), эффектная, ухоженная. Каждая деталь одежды, аксессуары, — все продумано, стильно. Никакой вульгарности, ничего кричащего. Я вздохнула с неизбывной завистью. Но подражать Кристине — все равно что равняться на статую Венеры Милосской или какую-нибудь современную модель с журналов: ничего общего с твоей реальной жизнью… Так, надо уже закончить с почтой!

Глава 10

Странно, что Артем не стребовал с меня спецификацию материалов с раннего утра: сама про нее вспомнила, уже успех! Так что пару часов, даже не вникая в суть, я отмахивалась и отрыкивалась от теребивших меня вопросами и требованиями сокамерников… то есть сотрудников. Достаточно было сослаться на распоряжение Черкасова — и эти голодные пиявки от меня безропотно отваливались; то ли из уважения к нашему ведущему, то ли к его характерцу.

Я даже успела до обеда! Прискакала в кабинет ведущего, победно помахивая распечатками: конечно, на почту я ему уже отослала, но все равно надо закрепить впечатление от меня как добросовестного работника, непрерывно трудящегося на благо фирмы!

— Вот, Артем Игоревич! — Аккуратно, двумя руками, выложила перед ним на стол и собралась ретироваться, пока не прозвучал язвительный комментарий вроде: «ну наконец-то!» или «неужели это то, что я думаю?!»

Не успела.

— Присядь-ка, Евгения Николаевна!

Всё. Мне каюк.

По отчеству Черкасов меня величает не так, как я его — с легкой насмешкой или в присутствии важного заказчика. В очень редких и крайних случаях. Да еще встал и собственноручно плотно прикрыл дверь в прозрачной перегородке кабинета — всех и всем видно, ничего не слышно. Ой-ой! Переминаясь на месте, я попробовала сослаться на страшную занятость и срочность нерешенных суперважных вопросов. Бесполезно: проходя мимо, Артем ткнул меня пальцем в плечо:

— Садись, Самохина, кому сказал!

Уф. Я плюхнулась в кресло рядом с его столом: удобное какое! Попыталась расслабленно покрутиться, глядя в потолок, но под косым взглядом Черкасова спохватилась, подобрала ноги и выпрямилась. Приобрела деловито-строгий вид. Ну, надеюсь, что именно такой.

Артем взял притащенную мной спецификацию, вдумчиво вчитался в строчку, в другую, перелистнул страницы… Как бы не послал сейчас переделывать на фиг! Или вообще заявит, что давно уже всё набрал сам, а то жди, когда-а-а там некоторые раскочегарятся… Нет, просто закрыл выборку и положил его на клавиатуру.

— Слушай, Самохина. Насчет вчерашнего…

— Извини! — мгновенно подобравшись, выпалила я. — Понимаешь, я вчера… ну, устала, понедельник же день тяжелый, сам знаешь, расстроилась… из-за всякого-разного, колено вон разбила, целых два раза, — с трудом задрав, даже продемонстрировала обтянутую джинсами коленку, Черкасов машинально уставился на нее. — Пакета потеряла еще… И колготки только-только купила, дорогущие, и тут же порвала, а они знаешь, сколько сейчас стоят? Как самолет! Ну или крыло от самолета…

— В пакете что-то ценное было? — перебил меня Артем.

— В Пакете? — Я растерялась. — Ну не знаю, что в нем такого ценного может быть… разве что корм собачий дорогой, ну кишки-кости, что там у него еще внутри имеется…

— Самохина! Ты что, вчера кого-то убила и расчленила?! И перетаскивала труп по частям в пакете?

— Я?! Ты рехнулся? А-а-а… — Я нервно рассмеялась. — Пакет — это собака! Пекинес. Дурацкая кличка, правда же?

— У тебя есть собака?

— У меня? Нет. А, это соседка попросила свою собачку выгулять! Она меня просит иногда (часто!). Сама собиралась на бл… в смысле, на свиданку, а потом у нее всё сорвалось, а она меня даже не предупредила, что вечером дома будет, паразитка эдакая, представляешь? — Я выдохлась. Кажется, перечислила все извиняющие меня вчерашние обстоятельства, исключая Стаса. Хотя он вполне проходит под категорией «всякого-разного». — Вот потому всё так и… Получилось.

Черкасов смотрел на меня, переваривая вываленный на него мешок информации, а я мучительно пыталась вспомнить, что вообще орала ему на той мокрой аллее. Надеюсь, хотя бы не материла, не в моих это привычках, да и мамино учительское воспитание не позволяет. Хотя сейчас куча народа на мате прямо с детского сада просто разговаривает и не видит в этом ничего зазорного.

— То есть вчера ты разбила коленку (то-то смотрю, хромаешь), порвала новые дорогие колготки, под дождем выгуливала и потеряла чужую собаку, хозяйка которой в это время преспокойно посиживала дома? И что-то там было еще такое… разное?

Я кивала в такт его словам, глядя на Черкасова с искренним уважением: вот что значит аналитический ум! Вычленил всё самое важное из потока моих слов и ненужных подробностей!

— Собачонка хоть нашлась?

— Ну да. В конце концов. Так что извини, я и так была вся на нервах, а тут еще ты со своей спецификацией! — Спецификация-то была как раз моя, но об этом сейчас умолчим. — Прости меня, а?

Я истово прижимала руки к груди и таращилась на Черкасова жалобными глазами.

— Ладно, — произнес он через внушительную — воспитательную — паузу. — С этим мы разобрались.

Уфф… Я только собралась встать и удрать из кабинета, изображая всей спиной искреннее раскаяние и готовность загладить свою вину добросовестным ударным трудом, как Артем продолжил:

— А дальше-то что еще приключилось?

Я осела обратно в кресло. Спросила с недоумением:

— В каком смысле «дальше»? Когда — дальше? Ты сейчас вообще о чем?

Черкасов смотрел на меня с выражением: «ну хватит уже придуриваться!» Я смотрела на него с выражением: «нич-чего не понимаю!» Артем откинулся на спинку кресла и, глядя на меня во все глаза, задумчиво подпер пальцами щеку. Спросил недоверчиво:

— Самохина, ты что, реально ничего не помнишь?

Глава 11

— Чего — не помню? — уже с раздражением откликнулась я. — Артем, прекрати говорить со мной загадками! Я не выспалась, коленку разбила и… ну ты уже в курсе! Короче, соображаю я сегодня плохо, так что давай поконкретней!

Странно, что Черкасов упустил классный повод проехаться на тему моего ума какой-нибудь фразочкой типа: «А что, обычно ты соображаешь лучше? Что-то не замечал!». Протянул: