Я беременна, профессор! - Амелия Борн Страница 6

– Свяжусь с Лаврентьевым, пусть тебя осмотрит, – выдал вдруг отец.

– Это еще зачем? – выдохнула я.

– В городе зараза какая-то ходит. Не хочу, чтобы ты заболела. Осмотр, анализы и я буду спокоен, – подернул плечами отец.

– Я не больна!

Я просто нервничаю последнее время из-за одного профессора, вот и все. Но не скажешь же об этом отцу!

– Вот и убедимся в этом. Когда тебе удобно будет съездить к дяде Вите?

– Папаааа. – Я закатила глаза и для верности допила бульон, чтобы отец не напридумывал себе лишнего. – Я не больна, правда. Я просто немного устала. Скоро сессия, я вся в учебе. Но сдам экзамены и станет полегче.

Пришлось захлопать глазами в лучшем стиле олененка Бэмби. Отец посомневался несколько секунд и все же кивнул.

– Хорошо. Но если так и будешь чувствовать недомогание, не скрывай! – чуть повысив голос напутствовал он меня.

– Договорились.

Я поднялась из-за стола и, чмокнув отца в щеку, пошла к себе.

– Бульон получился выше всяких похвал! Соберусь в универ и помою посуду, – пообещала я и ретировалась из кухни.

А на лекциях у профессора Поклонского я оконфузилась так, что первой мыслью было бросить университет и позорно сбежать туда, где мне дадут политическое убежище. Потому что я уснула… самым позорным образом. Вроде бы только что записывала за профессором, а минутой позже уже крепко спала. И даже видела сон с Поклонским в главной роли. Хорошо хоть ничего не говорила во сне. Или говорила?

Меня мягко потрясли за плечо, я распахнула глаза и попала в серый омут взгляда Альберта Венедиктовича.

– Ой!

Вот тебе и ой! Заснуть на лекции Поклонского – Штирлиц никогда не был так близок к провалу.

– Простите, Альберт Венедиктович… Я нечаянно.

Вокруг слышались шепотки и смех (Филонов и его дружки, не иначе). Я обвела взглядом аудиторию и поняла, что лекция уже окончилась.

– Я не стал будить вас раньше, вы очень сладко спали.

Бросив взгляд на Люду и Таню, я поняла, что они жестикулируют мне, что будут ждать в кафе. Ну уж нет! Я собиралась идти с ними прямо сейчас! До тех пор, пока не услышала от профессора:

– Останьтесь на несколько минут, пожалуйста.

Он отошел к кафедре и стал собираться. Со стороны могло показаться, что Поклонский немного нервничает. Например, начал совать небольшой портфель в раскрытый ноутбук и очень удивился, когда крышка не закрылась.

– Вы что-то от меня хотели? – окликнула я профессора, когда аудитория опустела, и мы остались наедине с Альбертом Венедиктовичем.

Он повернулся ко мне, нахмурился, поправил очки.

– Я хотел узнать, хорошо ли вы себя чувствуете, Дарья?

И он туда же! Может, у меня на лице появилась какая-нибудь ерунда вроде сыпи, а я и не в курсе?

– Я себя прекрасно чувствую, Альберт Венедиктович.

– Ничего не беспокоит?

– Нет. Ничего не беспокоит.

– В прошлый раз, когда вы приходили ко мне на прием, я не мог заняться вами лично. Хотел бы назначить вам новую дату осмотра. Когда вам будет удобно?

Осмотр… снова? Что-то я очень сомневалась в том, что это хорошая затея.

– Я не совсем понимаю, зачем это нужно, – призналась я.

Поклонский немного замялся, потом выдал то, что меня удивило.

– Хотел бы тщательнее вас осмотреть.

Еще две недели назад я бы полетела на тщательный осмотр у профессора на крыльях любви. Но сейчас эта мысль мне не показалась такой уж здравой. Если так хотел бы со мной встретиться, старые добрые походы в кафе никто не отменял. Или причина была совсем в другом?

И тут меня ошарашило, как ударом молнии! В моих анализах или на узи было выяснено что-то страшное! Я даже подалась к Поклонскому и схватила его за рукав. В глазах потемнело, профессор машинально подхватил меня, чтобы не упала.

– Пришли результаты анализов и у меня обнаружили что-то ужасное? Не молчите же, Альберт Венедиктович!

Я смотрела на профессора круглыми от страха глазами, он смотрел в ответ почти спокойно.

– Нет, – покачал он головой. – У вас ничего ужасного не обнаружили.

Фух, отлегло! Поклонскому я верила.

Я высвободилась из его рук, запоздало сообразив, в какой позе мы стоим посреди аудитории. Взяла свои вещи и, направляясь к выходу, обернулась.

– Если меня что-то будет беспокоить, Альберт Венедиктович, я обязательно запишусь к вам на прием. А сейчас извините, мне срочно нужно идти. У меня следующая пара.

Может я и повела себя как дура, отказавшись от встречи с Поклонским, но знала одно – если приду в клинику, а профессор снова будет совещаться, я очень сильно огорчусь. Так что если хочет увидеться вне стен университета, пусть придумывает что-то попроще.

Я растерянно смотрел, как Иванова выходит из аудитории с таким видом, будто я должен был ей денег в долларах, а вернул долг в рублях. То есть – недовольная и оскорбленная в лучших чувствах.

Я снял очки и растерянно потер переносицу. И что, спрашивается, теперь со всем этим делать? Сомнений в том, что именно эта Иванова носит в себе моего клона, у меня практически не было.

В тот день я внимательно проверил все материалы в своей лаборатории. Надеялся, что, возможно, это какая-то ошибка. Но клона нигде не было. И исчез при этом только он.

Вся суть ошибки выяснилась позже. Дурацкое совпадение фамилий и инициалов, приведшее к тому, что вместо обычного осмотра моей студентке подсадили эмбрион. И как будто одного этого было мало, Серафима Петровна умудрилась еще и перепутать пробирки!

Да и я, впрочем, хорош. Подобные материалы нужно было хранить в самом засекреченном месте из всех возможных, куда невнимательные ассистентки не сунули бы свои шаловливые пальцы! Но я забыл изолировать клона от остальных эмбрионов, и вот к чему в итоге это все привело!

Несмотря на уверенность насчет того, как все случилось, я все же хотел убедиться лично в том, что эмбрион находится внутри моей студентки. Но как это сделать, пока себе не представлял.

Не мог же я, в самом-то деле, притащить ее на осмотр силой! Но и пустить все на самотек, зная, что она вынашивает не до конца изученное явление – тоже. Во-первых, за такие эксперименты мне грозил серьезный срок. Во-вторых, как ученый, я хотел, конечно, детально наблюдать этот хоть и несчастный, но уникальный случай. А значит – надо было как-то подобраться к телу Ивановой. Вот только как?

Уложив наконец ноутбук в портфель,