Тайная жена моего мужа - Амелия Борн Страница 6

- Нет, конечно.

Я поразилась тому, как серьезно он воспринял мой вопрос.

- Да я и не думала…

Муж порывисто поднялся со своего места, подхватив сына одной рукой, а второй притянул меня к себе…

- Ладно, будь по-твоему, Кариш. Будет тебе новая квартира…

Глава 6

Тик-так. Тик-так…

Тук-тук. Тук-тук…

Вдох. Выдох. Вдох.

Я жива?.. Я дышу?..

Первыми в сознание ворвались звуки. Тиканье часов. Стук собственного сердца. Надсадное, отчаянное дыхание…

Следом как-то удалось раскрыть ставшие тяжелыми, буквально каменными, веки.

Холодно. Холодно телу, по коже бегут мурашки. Но что еще хуже - душу охватил практически арктический лед.

Взгляд уперся в настенные часы на кухне. Как озарение молнии: почти пять вечера!

Сын…

Вдох… выдох… вдох. С губ сорвался мучительный стон, но мне как-то удалось встать на четвереньки, а потом - на ноги…

Ощущение, что не владею даже собственным телом. На проснувшееся сознание разом обрушилось все: понимание обмана… предательства… тяжелой ситуации, в которой, видимо, я останусь без всего…

Да что там я? Сын…

Захотелось плакать. Пожалеть себя. Свою глупость, наивность, бесконечное доверие и слепую любовь…

Изнутри поднялся протест: разве он мог так? А может, неправда? А может, все не так?..

Конечно, нужно было поговорить с Яковом. Разве не ему мне следовало доверять, не его слова должны были стать важнее чьих-то чужих наветов?..

Ведь не мог же он жить на две семьи все это время! Не мог! Не мог спать рядом каждую ночь, вступать со мной в близость, так обожать сына, если мы у него были не единственные?..

Или мог?..

Столько путанных, тяжелых вопросов… а в качестве ответа только печать в паспорте другой женщины… Печать с вписанным в нее именем.

Именем моего мужа. Или не моего?..

На трясущихся ногах я дошла до ванны. Ополоснула лицо холодной водой, стерла с лица разводы туши… И, из последних сил выпрямив спину и гордо расправив плечи, я прошла в прихожую, накинула пуховик и вышла из дома.

* * *

- Я уж тебе звонить хотел.

Сын буркнул эти слова, едва завидев меня в дверях садика.

Я шагнула ему навстречу, прижала к себе так сильно, как никогда прежде, желая почувствовать его живительное тепло, что единственное могло сейчас удержать меня на краю пропасти, у которой зависла одной ногой…

- Мам, задушишь… же… нууу…

Ромка недовольно заворочался в моих объятиях и я неохотно расцепила руки. Сын вгляделся в мое лицо, в этот момент так поразительно напоминая собой отца, что из глаз невольно едва не брызнули слезы.

- Мам, случилось чего? - испуганно уточнил мой ребенок.

Я судорожно втянула в себя воздух. Было так сложно просто держаться на подгибающихся ногах, но ради Ромки стоило быть сильной…

Тем более, что еще ничего было до конца неясно.

И вместе с тем - в глубине души мне было ясно уже все.

- Все нормально, - ответила, мучительно растягивая непослушные, потрескавшиеся от этого усилия, губы, в дрожащей улыбке. - Просто по работе… замучили.

- Да у вас вечно на работе фигня какая-то, - проворчал Рома. - Но такой я тебя еще не видел.

Я невольно хмыкнула. До этого момента мне казалось, что удается хоть как-то держать лицо… но, видимо, я заблуждалась.

- Сегодня особенно… тяжелый день, - ответила сыну и практически при этом не соврала.

Худший день в моей жизни.

- Пойдем домой, - предложила, беря его за руку.

Короткое слово «домой», вырвавшееся из собственных уст, больно ударило по нервам. А был ли он у нас, этот дом?.. Или все то, во что я вложила столько сил, любви и, наконец, денег, мне не принадлежало ни на метр?..

- Ну… ладно, - откликнулся Ромка, явно недовольный моим объяснением.

Мы вышли на улицу. Дороги были засыпаны недавно выпавшим снегом, и сейчас еще мягкими хлопьями опускавшимся на обледеневшую землю. С каждым выдохом изо рта вырвалось облако пара, растворяясь в стылом декабрьском воздухе. Мерзли руки, щеки, мерзла… душа. Леденела от понимания, что мир треснул напополам и ничего уже не будет так, как прежде.

- Мам, а чего чемодан не собран? - поинтересовался Ромка, когда мы вошли в квартиру.

Я следом за ним взглянула на все еще распластанный на полу чемодан, который собирала словно бы еще в иной, уже непринадлежащей мне, жизни…

- Ром, мы, наверно, никуда не поедем. Возникли некоторые проблемы…

- Ну как так-то? - протянул сын разочарованно.

- Слушай, как папа придет - мы с ним все обсудим и будет видно.

Я вдруг поняла, что если все то, что сказала мне эта Инга - правда, то у меня вскоре не будет даже работы. Не будет вообще ничего…

- И ужина нет? - донеслось с кухни, куда сын прошлепал в первую очередь.

- Прости, Ром, я… не успела. Закажу пиццу, пойдет?

- Годится.

С трудом заставляя себя сосредочиться на меню пиццерии, я покидала в корзину все, что обычно любил сын. И настал самый страшный момент: ожидание…

С каждой минутой, приближающей обычное время возвращения с работы Якова, сердце в груди билось все тяжелее, надрывнее, тревожнее…

Я не могла сосредочиться ни на чем. Понимание, что следующий час решит буквально всю мою жизнь, давило и дестабилизировало…

И вот наконец - звук поворачиваемого в замке ключа.

Я не вышла ему навстречу. Пытаясь просто дышать, просто жить, мраморной статуей застыла посреди кухни, дожидаясь, когда он подойдет сам…

- Кариш, а что у нас за бардак творится? - поинтересовался муж, проходя в кухню и кивая в сторону прихожей. - И ужин не готов… - добавил следом, кинув взгляд на холодную, пустую плиту.

Я сама поразилась тому спокойствию, с которым прозвучал мой голос, когда парировала:

- Действительно, что за бардак у нас творится, Яков?

Он взглянул мне в лицо и красивые черты исказила тревога… за которой стояло нечто большее. Чувство вины?..

Мои призрачные надежды, что все неправда, что всему есть разумное объяснение, стремительно таяли при виде того, как он отводит в сторону глаза…

- Покажи мне свой паспорт, - потребовала холодно, хотя внутренности охватил адский пожар.

- Что? - переспросил он удивленно. - Зачем, Кариш?

- Покажи мне свой чертов паспорт!

Крик ударил по стенам кухни, отскочил от них, взметнувшись к потолку и перейдя в дрожащее крещендо…

Яков вздрогнул.

А я… все окончательно поняла.