Уроки для двоих - Анна Шнайдер Страница 6

Впрочем, им хватило.

— Только бы не Ольга Петровна! — пробормотал Федя. — Второй учитель приветливее выглядит. И он, — Клочков вдруг улыбнулся, — рыжий. Как ваши близнецы!

М-да. Что-то везёт мне последнее время на рыжих.

Или наоборот — не везёт.

После первого урока, на котором я вдохновенно вещала десятиклассникам про любовь Раскольникова и Сонечки Мармеладовой, я заглянула в учительскую. Честно говоря, хотела просто поинтересоваться у Марины Владимировны Шустровой, нашего завуча, как ей новый кандидат на Галино место… но застала там и его самого.

Он стоял перед столом, за которым сидела Марина Владимировна, и кивал в ответ на её слова. Судя по тому, что она ему говорила — кандидата взяли.

Но это оказался не просто кандидат, а…

— Алёна Леонидовна! — Шустрова, заметив меня, махнула рукой. — Идите, познакомьтесь, тем более что у вас кабинеты рядом…

… А наш сосед снизу. Шляпник!

Хотя сегодня на нём, конечно, не было никакой шляпы. Обычные брюки, светлая рубашка и тёмно-зелёный свитер — всё чистое, но не новое. И ярко-рыжие волосы — как костёр на голове…

Господи, хоть бы не Антон.

— Это Лев Игоревич, с сентября заменит Галю Новицкую. А это Алёна Леонидовна — наш учитель литературы и русского языка.

Спасибо. Не Антон.

На лице Шляпника на секунду проступило замешательство, но потом он чуть улыбнулся и кивнул.

— Приятно познакомиться.

Я тоже кивнула. Интересно, он всегда такой невозмутимый? Боюсь об заклад, к сентябрю, пожив под нами, заработает себе как минимум нервный тик.

— Взаимно. Моих-то, — я помахала классным журналом, — Льву Игоревичу отдадут или?..

— Решим, — чуть усмехнулась Шустрова, — но попозже. Ближе к сентябрю.

Ну да, логично.

Они продолжили разговаривать, а я, засунув журнал на полочку, вернулась к себе. Пока есть время, надо написа́ть Фреду и Джорджу, а то ещё подумают, что я про них забыла.

Но подумают — это полбеды. Куда хуже, когда они решают матери о себе напомнить.

К середине дня школа гудела, напоминая взбудораженный пчелиный улей. Учащимся и преподавателям было, что обсудить — во-первых, о беременности Новицкой знали только я, завуч и директор (теперь ещё Клочков), и многие ликовали, думая, что это Ольга Петровна решила наконец уйти на пенсию. Наивные.

Во-вторых, мужчин среди учителей было не так много — трудовик Евгений Карпович Лютов, совершенно не оправдывающий свою фамилию тихий шестидесятилетний мужичок, стабильно два раза в год уходящий в запои — на майские праздники и Новый год. Физрук Андрей Викторович Рогов, проработавший в нашей школе двадцать лет и бывший персоной давно изученной и не интересной несмотря на свой ещё достаточно «молодой» возраст в сорок пять лет. И наконец, физикохимик Владимир Петрович Боровой, или просто Петрович — прокуренный до круглогодичного желтоватого загара дедок, изо рта которого пахло всей таблицей Менделеева и прочей органической химией.

В общем, совершенно не интересные персонажи, коим давно были перемыты абсолютно все косточки. Запойный Лютов, гуляющий от жены Рогов — благо, не со школьницами, — и война Ольги Петровны с Петровичем, которого она по неизвестным причинам терпеть не могла, — всё это было обыденно и скучно. То ли дело новый учитель! Молодой, лет тридцать пять, симпатичный. Интересно, женат ли он? Дети есть? И что он у нас забыл?

Нет-нет, это мне совершенно не интересно, я просто пересказываю, о чём весь день говорили повсюду — в учительской, в кабинетах, в коридорах. Сама я в разговорах не участвовала, с грустью думая о том, что если мои черти решат испортить Льву Игоревичу жизнь, я не скроюсь от него даже на рабочем месте.

А в том, что они решат, я была уверена. Слишком хорошо я знала своих мальчишек.

Полпятого я забрала Фреда и Джорджа с продлёнки и отправилась с ними домой. Близнецы, естественно, Шляпника в школе не видели, поэтому не проявили к будоражащим школу слухам никакого внимания. Их больше интересовали… как там… гироскутеры.

— А мы выбрали модель!

— Которая нам нравится!

— Смотри, мам!

И тычат мобильниками.

— Я счастлива.

— Ну, мам! Ну посмотри-и-и!

— Какой классный, да?

Я хмыкнула.

— Ничего особенного. Два кольца, два конца, а посередине гвоздик.

Фред и Джордж громко и искренне возмутились:

— Какой гвоздик?

— Нет гвоздика!

— Ни одного гвоздика нет!

— И не кольца, а колёса!

Этим они в Антона пошли. Когда речь шла о чём-то важном для него, у Антона напрочь отказывало врождённое чувство юмора.

Кстати о чувстве юмора. Любопытно, у нашего нового соседа оно есть? Терпения, спокойствия — завались, а как с чувством юмора?

Вышеупомянутый сосед между тем появился на горизонте. Не замечая опасности, стоял посреди дорожки к дому, а его ретривер нюхал одуванчик, чтобы впоследствии на него попи́сать.

Близнецы на секунду замерли, а затем расплылись в лукавых улыбках. И прежде чем я успела на них среагировать, одновременно закричали:

— Здравствуйте!!

Плечи у Шляпника чуть вздрогнули. Теперь он, кстати, действительно был Шляпником — на голове красовалась та самая полуковбойская шляпа.

Обернулся, оглядел близнецов, потом меня. Улыбнулся вполне мирно.

— Добрый день.

Пёс его перестал поливать одуванчик, на секунду застыл, словно раздумывая, а после понёсся прямо на нас, радостно размахивая ушами.

— Ух ты-ы-ы!

— Какой кла-а-ассный!

— А как его зовут?!

Большинство матерей, видя бегущих к ним псин, впадают в панику. Я больше волновалась в обратном случае — если к псинам бежали мои черти. Отогнать от себя собаку я вполне способна, а вот отогнать от собаки своих детей… Это более сложная задача.

— Рем, — ответил Шляпник, одёргивая поводок, но это уже было ни к чему — Фред с Джорджем сами поспешили навстречу псу. Присели рядом, начали гладить, подняли головы и сказали почти одновременно:

— Фред!

— Джордж!

— Как-как? — на лице Шляпника отразилась растерянность.

Вообще он точно слышал эти имена, когда заходил к нам с уточкой. Но, видимо, забыл или не придал значения.

Между тем мои бандиты уже потеряли к мужчине интерес — они увлечённо тискали ретривера. Тот застыл, терпя тисканье и снисходительно помахивая хвостом.

— Их так зовут, — я подошла ближе, внимательно следя за действиями ребят. Как бы не придушили собаку от восторга. — Ну, почти. Федя и Дима, а Фред и Джордж — прозвища. Читали?

Я думала, он спросит «что?», всё-таки учитель математики. Но Шляпник просто кивнул и улыбнулся.

— Значит, ваша фамилия Уизли? — спросил с лёгкой улыбкой. Отлично! У него есть чувство юмора.

— Если бы мы были волшебниками, наверное, так и было бы. Но мы не волшебники, поэтому Пронины. А вы?