Лепестки под каблуками (СИ) - "Awelina" Страница 6

— Голодная? — спросил он, заливая в турку воду из фильтра.

— Немного.

— Значит, вместе позавтракаем.

Когда на столе появились бутерброды с колбасой и плавленым сыром, а также чашки с горячим кофе, от которого поднимался парок, и упаковка сливок для меня, Лекс уселся напротив, испытующе посмотрел на меня.

— Я жду, рассказывай.

Набрала в грудь воздуха.

— Ты правильно понял, мы расстались. Скажем так, мы внезапно обнаружили, что абсолютно по-разному смотрим на наш союз. Я собрала вещи и ушла.

Пристальный взгляд серых глаз. Губы поджались. Да, стоило ожидать, что Романов мне не поверит. То ли легенда плоха, то ли он такой проницательный.

— Резко ушла, — он рассматривал кардиган, который не стала снимать, выглядывавшее из-под него платье. — Прямо в том, в чем в тот момент была. Собрала лишь самое необходимое. Иными словами, ты сбежала. И, наверное, сбежала поздно вечером, сидела всю ночь где-то на вокзале или на улице. Так?

— Нет, что ты!

— Он тебя бил? Угрожал? Сделал больно?

— Нет, конечно. Лекс, слушай… — накрыла его руку ладонью. Взгляд друга стал еще более жестким и холодным, куда только делось обычное спокойствие и тепло?

— Сними кардиган, Марина, здесь жарко.

— Черт, — тихо ругнулась сквозь зубы, стиснула челюсти. Вот же прицепился. Как не поймет, что в некоторых случаях лучше не докапываться до сути, чтобы не будить демонов.

Я порывисто расстегнула три крупных пуговицы, дернула кардиган с плеч, бросила его на подоконник (очень тесная все-таки кухня), вскинула голову:

— Доволен?

Когда была в туалете на автовокзале, так и не решилась глянуть, остались ли синяки. Похоже, остались, судя по тому, как потемнел лицом Романов, разглядывающий мои обнаженные плечи, руки, как заходили желваки на его скулах.

— Сукин сын, — процедил он в ярости. — Я убью его.

Он вскочил с места, я тоже. Метнулась к нему, хватая за плечи.

— Лекс, послушай! Успокойся! Ничего ужасного он мне не сделал. Да, слегка не рассчитал силу, когда мы ссорились, но все в порядке. Не надо, не связывайся с ним, я прошу тебя. Очень прошу! Я никогда больше не увижу его, нас больше вообще ничто не связывает. Я в порядке и буду в порядке. Все это осталось в прошлом.

Умоляюще смотрела в искаженное, ставшее каким-то жутким лицо, не понимая, отчего Романов так взбесился. Всегда казался таким уравновешенным аналитиком, таким рациональным, надежным… И это он еще не знает о главном свинячьем проступке Макса. И не узнает. Признаваться в таком унизительно.

— Мне теперь очень нужна твоя помощь, — продолжила, отмечая, что друг начал успокаиваться. — А если ты пойдешь бить ему морду, в итоге окажешься в полиции, а я тогда совсем пропаду.

— Хорошо. — Лекс накрыл мои руки, цеплявшиеся за его футболку на груди, своими теплыми, чуть шершавыми ладонями. — Сегодня его морда останется целой, но я ничего не обещаю.

— Все, забыли про него! Сядь, выпей кофе.

Высвободившись, я подтолкнула его к табуретке, заставила сесть. И сама устроилась напротив, руки и ноги подрагивали, голова зазвенела мигренью. Так дали знать о себе нервы и бессонная ночь.

— Какая помощь тебе нужна? — спросил Романов, сделав пару глотков кофе, нахмурился, когда его взгляд упал на синяк у сгиба локтя моей правой руки.

— Я могу немного пожить у тебя? Где-то пару или тройку недель, пока не найду квартиру?

Лекс явно расслабился, из глаз ушла темнота, один уголок рта приподнялся в ухмылке, делая это небритое и все еще помятое после сна лицо по-мальчишески озорным.

— Оставайся столько, сколько захочешь. Даже больше могу предложить: снимай комнату у меня. Квартира моей дальней родственницы, я ее фактически и не снимаю, плачу только за коммуналку. У нас этакий бартер: работаю для нее извозчиком, когда тете Ане требуется мужа отвезти к врачу, он у нее инвалид. Так что можем поделить расходы пополам, и ты деньги сэкономишь.

— Заманчивое предложение, — улыбнулась я. — Подумаю над ним.

— Подумай, — кивнул друг, насмешливо сверкнув глазами, потянулся за бутербродом.

Мне внезапно стало так легко, что хотелось рассмеяться, сорваться с места и закружиться. Останавливали только мигрень, тесная кухня да и здравый смысл: все же бывшие содержанки, пережившие ужасную ночь, так себя не ведут.

— Спасибо, — прошептала, глядя в теплые глаза Романова. — Ты меня спас. Буквально. Не передать словами, как я счастлива, что у меня есть такой друг.

— Обращайся, — усмехнулся Лекс, жуя. Потом вдруг вскочил с места, бросив на тарелку недоеденный бутерброд. — Пойдем покажу тебе все. Да и постелю заодно, ты, вижу, просто с ног валишься.

— На работу не опоздаешь? — Неохотно встала, чувствуя, что действительно устала до крайней степени.

— Нет, не волнуйся. Времени навалом, мне же теперь к десяти. Забыла, что меня повысили?

Глава 2

Контакт Илоны Хвостова прислала через день. К тому моменту шок прошел, а я пыталась адаптироваться к переменам, осознать новую реальность. И то, и другое давалось с трудом.

В свой первый день на новом месте проспала до вечера, рухнув там, где Лекс мне постелил (на его, кстати, кровати, Романов просто сменил наволочку и простынь). К слову, я так и осталась в той комнате, которая служила парню спальней, сам он перебрался в смежную и ночевал на диване. Сказала ему, что гостья здесь я, и на диване надлежит спать мне, но Лекс ничего не желал слушать, заявив: он здесь хозяин и только он решает, где и кому спать, мол, таково условие «аренды».

Да уж, умел он быть упрямым и несговорчивым, этого не отнять.

Утром следующего дня я встала практически вместе с Лексом, мы выпили кофе (нет, все-таки ужасно он его готовит, придется брать это дело в свои руки), я проводила его до двери, пожелав хорошего дня, закрылась и замерла, повернувшись, новым критическим взглядом оглядывая место нынешнего обитания.

Жуть. Словно из дворца в дыру. Хотя почему словно? Так и есть.

Но выбирать не приходится. Если хочу выжить и снова подняться, придется немного повозиться в грязи и наделать из нее куличиков, как в песочнице.

Сообщение от Дашки застало меня в тот момент, когда орудовала стареньким и слабомощным пылесосом, закончив сметать пыль с полок и двигать мебель, формируя хотя бы подобие пространства. Лексу, как и многим мужчинам, было плевать на окружающий «ландшафт», меня же в этой квартире заставляло передергиваться все: цвет обоев, занавески, темная полировка старых шкафов, вязаные салфетки на тумбочке и у телевизора, невзрачная сантехника и прочее. И это не говоря уже о чисто мужском хаосе. Каждой вещи свое место — нет, не слышали.

Поместив присланный номер в контакты, задумалась, когда Илоне нужно написать и какими именно словами сформулировать просьбу. Не радует и факт, что совсем не готова выходить на «охоту», нет ни денег, ни платьев, ни украшений, ни, кажется, лоска… В глазах должны сверкать уверенность, чувство превосходства, а в моих пока застыли растерянность и пустота.

Плохо. Нужно брать себя в руки, сходить на массаж, обертывания, полежать в солярии, побаловать себя сауной, посетить отличный ресторан (то, что мы с Лексом ели все это время, ужасно). Это поднимет настроение. Конечно, я потеряла нормальную жизнь, но ведь могу сохранить хотя бы подобие ее.

… В субботу около девяти вечера поняла: я в полном дерьме. Сохранить подобие прежней жизни, барахтаясь в нем? Наивная дура.

«Игуана», где сегодня выступила группа Романова, — второсортный бар, но, надо отдать должное владельцу, с претензией и особым духом. Поддержав приятеля (они и правда очень неплохо сыграли, написали несколько новых песен, восторг был искренним и хотя бы на некоторое время заставил забыть о проблемах), я присела возле стойки, заказала коктейль, а потом еще один. Лекс с ребятами задерживался, обсуждали что-то с администратором.

— Хей, красивая, чего скучаем? — оперевшись на стойку, мне в лицо заглянул парень. Вполне знакомый. Новый вокалист группы Лекса. Широкая улыбка на круглом лице, хитрые карие глаза, торчащие ежиком короткие волосы с осветленными концами, художественно порванная у горла футболка и зауженные джинсы — оглядев все это, раздраженно и брезгливо скривилась, давая понять, что абсолютно не в настроении.