Татьяна Веденская - Впервые в жизни, или Стереотипы взрослой женщины Страница 6

– Что-то случилось! – замотала головой она и, отказавшись от бутербродов в любой форме, принялась чертить круги по гостиной. – Надо что-то делать.

– Звони в полицию, – предложила свекровь, а Анна, уцепившись за эту мысль, тут же побежала, схватила трубку, набрала телефон «02», который оказался теперь не столько номером полиции, сколько экстренных служб вообще – на все случаи жизни. Если у вас горит – нажмите один, если вас заливает – нажмите два, если вы думаете, что умираете, – нажмите три, если думаете, что убивают кого-то за соседней стеной, – нажмите четыре. Вернуться в главное меню – нажмите ноль. Ваш звонок очень важен для нас. Оставайтесь на линии, и наш оператор обязательно ответит. Вы – шестой в очереди.

– Господи, да если бы нас грабили, то воры успели бы вынести не только деньги и драгоценности, но и мебель, технику, даже квартиру бы успели переоформить на себя, пока ты ждешь! – ворчала баба Ниндзя.

– Оператор 322223, слушаю вас! – раздался женский голос в Аннином ухе, перекрывая ворчание свекрови. После столь долгого ожидания она растерялась и не сразу поняла, что оператор обращается к ней и что он, вернее, она – живая, не автоматическая.

– Да! – воскликнула Анна.

– Что да? – опешила оператор.

– У меня пропал человек, – собрала остатки мыслей невестка.

– Иностранец, – прошипела бабушка Ниндзя, полагая по старой памяти, что для наших «органов» рыжий человек иностранного происхождения ценится выше, чем родной, отечественной выделки.

– Да какая разница! – прошипела Анна в ответ.

– Как давно пропал? – строго спросила 322223.

– Уже четыре часа как должен был вернуться, – сказала Анна и тут же почувствовала смущение, так как, во-первых, все-таки не четыре, а три. Концерты, если что, кончаются поздно. – Не отвечает на телефон.

– Гудки идут? Может быть, просто не хочет отвечать? – предположила 322223, на что Анна тут же обиделась и расстроилась уже окончательно. Главным образом потому, что и сама именно этого и боялась. Что Матюша устанет от всего этого, устанет от нее и, увидев ее номер на экране своего смартфона, просто вздохнет и положит его обратно в карман. Что однажды он подойдет к ней с немного виноватым лицом, скажет, что хочет слетать ненадолго в Дублин, чтоб… ну, не знаю, проверить, выключен ли газ. А то вдруг забыл, когда улетал в Москву. И исчезнет навсегда Матгемейн Макконели, до невозможности рыжий возлюбленный Анны, только его и видели. Почему она об этом думала? Да потому что это был самый вероятный сценарий.

– Вдруг с ним что-то случилось? – зло ответила Анна. Операторша помолчала, а потом предложила обратиться в региональное отделение полиции с заявлением, но не раньше утра.

– Юридически ваш муж пока что не считается пропавшим. Мало ли что его задержало. Надо подождать.

– Муж… – протянула Анна, и операторша моментально напряглась и затянула что-то про то, что заявления принимаются только от родственников и супругов. Голос ее был при этом каким-то неприятным, чересчур вежливым и в то же время презрительным. Будто хотела сказать – много вас тут, мужиков ищут. Они от вас бегают, а вы это на нас валите. Придет к утру мужик, помада на рубашке, перегар и плюс какие-то нелепые отмазки. Не беспокойте людей, не отрывайте по пустякам.

Анна отключилась, не дожидаясь продолжения, и в полнейшей растерянности посмотрела на бабу Нинздзю. Полина Дмитриевна пожала плечами. Уж ей-то от того, что Матгемейн исчезнет, будет только лучше. Легче жить. Нет, Анну Полина Дмитриевна любила как родную дочь, тем более что ее любили все. Аню было легко любить – статную блондинку со спокойным и миролюбивым характером, настоящую русскую красавицу, только без коня и горящей избы. Анну любили подруги, любил младший брат Ванька, тот самый, который сейчас служил в армии, хотя до этого был вечным студентом. Раздолбай. Хиппи недоделанный, доигрался и попал в войска в двадцать четыре года. Ее любили бездомные собаки, консьержки в подъездах и старушки на скамеечках около домов.

Полина Дмитриевна втайне мечтала, чтобы Матгемейн этот, будь он неладен, исчез из их жизни как можно быстрее. Чтобы миновала эта ирландская страсть Анны. Какие были варианты до него! Олег Зарубин, коллега покойного сына Полины Дмитриевны, Володеньки, ухаживал за Анной. Вот это был бы муж. Уж его бы не надо было разыскивать с фонарями по городу. Не пьет, не курит (а нет, курит, но это же ерунда). Моряк, работает в системе речных круизов, мог бы устраивать детям отдых каждое лето.

– Вдруг его избили и бросили на улице? – прошептала Анна, и баба Ниндзя вздохнула.

– Давай обзванивать отделения полиции и вытрезвители, – сказала она, заставив невестку покраснеть. Да, был эпизод. Однажды Матюша вернулся глубокой ночью с какого-то концерта (по его словам) весьма и весьма нетрезвым. Правда, на своих двоих дошел, но все же… Прецедент.

– Хорошо, – кивнула Анна, которой было все равно что делать, лишь бы не сидеть на месте в темной гостиной окнами на Строгинский затон. Баба Ниндзя притащила из коридора справочник, и они принялись жать кнопки, разговаривать с самыми разными людьми, задавая одни и те же вопросы: не задерживали, нет ли какой информации, нет, не муж, но все же… Пожалуйста, как личное одолжение.

– Он – иностранец, он по-русски не говорит, – поясняла баба Ниндзя, поглядывая на уже практически бьющуюся в истерике Анну. Ох, беда, беда. Любит невестка это рыжее чучело. Прямо трясется, как в лихорадке. Угораздило же. Да и он Анну тоже любит. Трясется, по крайней мере, точно так же.

Несколько месяцев назад, когда Матгемейн предложил Анне переехать к нему в Дублин, а Анна отказалась (хорошая девочка, умная, куда детей-то потащила бы, а), он приехал в Россию. Приехал по визе, что была открыта для фестиваля, каким-то чудом нашел дом, в котором был всего один раз, и сказал, что будет жить там, где Анна, если это – цена того, чтобы быть с ней. «Чучело-мяучело».

– Иностранец? Звоните в миграционный отдел, – сказал бабе Ниндзе какой-то полицейский из теперь уже не вспомнить какого отделения полиции. – А он у вас легально в России? Откуда иностранец-то? Из Таджикистана? У нас сейчас рейды, чистки идут.

– Из Ирландии, – пояснила Полина Дмитриевна.

– Гхм, – искренне удивился офицер. – Что ж, все равно. Позвоните, кто знает. Запишите телефон.

Полина Дмитриевна записала, но отвечать этот номер не захотел. Либо был бесконечно занят, либо просто игнорировал поступающий гудок с презрением глухого человека. Процесс шел бы по кругу и дальше, но у Анны кончилось терпение. Она решила, что надо немедленно ехать, причем, по ощущению бабы Ниндзи, все равно куда. Анна уже заметалась, начала собираться, переодеваться, потом она позвонила Жене – подруге, у которой имелась машина.