Лейла Мичем - Знак розы Страница 60

Сидя на веранде, Мэри Толивер ДюМонт открыла глаза. Солнце спряталось за конек крыши, и его ослепительный блеск уже не резал глаза. Юбка ее зеленого льняного костюма измялась на коленях. На несколько мгновений Мэри растерялась, не в силах сообразить, где она. На столе рядом с ней стояло ведерко для шампанского, из растаявшего льда торчало горлышко почти пустой бутылки «Татенжэ». Отпечатки губной помады на кромке бокала подсказали Мэри, что из него пила она – и в гордом одиночестве.

На дворе одна тысяча девятьсот восемьдесят пятый год, вспомнила она. Август. Она сидела на веранде собственного дома.

Путешествие в прошлое получилось долгим. Только воспоминания о рождении сына да странный холодок, пробежавший по спине, заставили ее вернуться в настоящее. Полет на волшебном ковре-самолете завершился. Ей захотелось сойти с него. Под грудиной у Мэри поселилась ноющая боль, но так бывало всегда, стоило ей вспомнить о Мэттью.

Ах, если бы только она знала, каким могло бы быть ее путешествие в прошлое! Ее жизнь могла пойти совсем по иному пути. Перси прибыл на поезде на следующий день после их с Олли отъезда. Если бы он позвонил родителям и сообщил о том, что возвращается, Мэри отменила бы свадьбу и у них с Перси осталось бы достаточно времени, чтобы все исправить. Если бы только она не остановилась в тот день возле хижины, умирая от желания ощутить прикосновение его тела к своему... Если бы Перси согласился поставить свою подпись под ее заявлением... Как выяснилось впоследствии, Перси не потерял бы ни цента. На следующий год урожай оказался настолько обильным, что позволил Мэри выкупить «Находку». А еще через год она внесла последний взнос по закладной, и Сомерсет вновь стал безраздельно принадлежать ей.

Но, разумеется, дело было не в деньгах. И они оба это понимали.

Ее уловка сработала, все поверили в то, что она вышла замуж за Олли ради того, чтобы спасти Сомерсет. Город ожидал, что он станет ее послушной марионеткой, но Олли удивил всех. Он не был ничьей марионеткой, несмотря на все свое дружелюбие и желание угодить. Их брак был удачным, ведь в основе его лежали уважение и поддержка. Мэри оставалась верна мужу, даже когда он умер и они с Перси вновь могли бы жить вместе, но, конечно, к тому времени было уже слишком поздно.

Мэри грустно покачала головой. Слишком много «если бы», и последствия оказались губительными для всех. Перси и Люси. Мэттью и сын Перси, Вайатт. Майлз и мама. Уильям и Элис. И Мэри Толивер ДюМонт. Всех погубил Сомерсет.

Хотя нет, одну жизнь она все-таки спасет - убережет от разочарований. Мэри понадобилось много времени, чтобы понять, что нужно сделать, но она успела, прежде чем стало слишком поздно. Завтра она слетает в Лаббок и расскажет подлинную историю Толиверов Рэйчел, расскажет ей то, чего нигде не мог прочесть Амос, раскроет ей правду, которая все эти годы оставалась погребенной под нагромождениями лжи. Она заставит Рэйчел понять. Она покажет внучке, что та совершает те же ошибки, идет по тому же неверному пути, принося те же жертвы на алтарь Толиверов, как и ее любимая двоюродная бабка, и ради чего? Мэри где-то вычитала интересное изречение: «Важна не земля сама по себе, а уроки, которые мы из нее извлекаем». Тогда она лишь презрительно фыркнула, но теперь поняла, что это правда. Сомерсет был хорошим учителем, но она не слушала его. Однако Рэйчел она заставит прислушаться, и, быть может, девочка чему-нибудь научится.

Но сначала ей нужно подняться на чердак, где стоит армейский сундучок Олли. А потом она спустится вниз и воздаст должное обеду, приготовленному Сасси. Не то чтобы Мэри была голодна. Откровенно говоря, ее тошнило. Боль за грудиной стала сильнее. Слава Богу, к ней идет Сасси.

Мэри неуверенно поднялась на ноги.

— Мисс Мэри! Мисс Мэри!— донесся до нее издалека чей-то голос, и еще одна волна острой боли окатила ее.

Женщина ухватилась за перила.

— Нет!— выдохнула она, поняв наконец, что происходит. — Я должна подняться на чердак, Сасси. Я должна...

Ноги у нее подогнулись, и на несколько мгновений, пока Мэри старалась удержать ускользающий свет, ей показалось, что она разглядела очертания знакомого лица, вырисовывающегося в серой мгле. «Олли!» — подумала она, но перед ней материализовалось лицо Рэйчел - красивое, разгневанное, неумолимое.

— Рэйчел!— воскликнула Мэри, но видение уже исчезло в сгущающейся мгле, и она ощутила стрелы, которые сама же и спустила с тетивы.

Часть II

Глава 31

Держа в руке кожаный портфель, Амос настраивал регулятор температуры, перед тем как уйти из офиса, и в это время зазвонил телефон. «Пусть поработает автоответчик», — подумал он. У него не было настроения отвечать на звонки; к тому же он был слегка пьян.

— Амос, если ты там, возьми трубку, — услышал он голос Перси.

Адвокат тут же подошел к аппарату.

— Перси? Это я. Чем я могу тебе помочь? — Последовала пауза, и сердце Амоса замерло. — В чем дело? Что случилось?

— Мэри... У нее случился сердечный приступ.

Амос обошел письменный стол, ногой пододвигая кресло.

— Насколько это серьезно?

— Она умерла, Амос. Прямо на веранде. Сасси прислала за нами Генри. Матт тоже здесь...

Амос прижал руку к пылающему лбу. Голова у него раскалывалась от боли. Господи Иисусе! Мэри умерла? Это невозможно! Что же будет с Рэйчел? Теперь она уже никогда не узнает, что заставило Мэри составить дополнение к завещанию.

— Амос?

—Я сейчас приеду, Перси. Ты в Уорик-холле?

— Да. «Скорая» только что увезла тело Мэри к коронеру. Вскрытия не будет. Причина смерти очевидна. Тебе придется сообщить обо всем Рэйчел.

Отчаяние, охватившее Амоса, стало невыносимым.

— Я позвоню ей из твоего дома.

Ставя свой темно-зеленый «БМВ» на отведенное для него место на стоянке у здания «Толивер фармз уэст», Рэйчел с удивлением обнаружила, что в тени под навесом сидит Рон и явно ждет ее. Ее вновь охватили дурные предчувствия. Нью-йоркский представитель текстильной фабрики прибыл на встречу без контракта. Из уважения к их долговременному сотрудничеству он появился лишь для того, чтобы принести извинения, но объясниться не пожелал.

— В чем дело, Рон?

Рэйчел сразу же поняла, что что-то случилось, судя по тому, как он неохотно встал со стула, сдвинул на затылок соломенную шляпу и сунул большие пальцы в карманы джинсов.

— Может, и ни в чем, — в характерной техасской манере, растягивая слова, ответил Рон. — Но когда я пришел за накладной, позвонил Амос Хайнс. Он был очень взволнован. Вы должны перезвонить ему как можно скорее. Ну, я и решил задержаться... на случай если новости плохие.