Единственный... - Екатерина Юдина Страница 60

дня, когда бы я о нем не вспоминала бы. Отчетливо помнила тот момент, когда мы виделись в последний раз. Злилась на него. В какой-то степени даже ненавидела, но была благодарна Агеластосу за то, что он появился в моей жизни. Он подарил мне эмоции, о которых я не имела понятия. Кириан показал мне каково это жить по-настоящему.

И я была благодарна ему за сына.

Да, будет мальчик. Буквально недавно это показало УЗИ.

Я уже думала над именем, но вновь вспоминала о Кириане. Уже теперь он был моим прошлым, но я почему-то не сомневалась в том, что малыш будет его копией. Таким же голубоглазым блондином.

Живот становился все больше. Агалия, сказав, что я являюсь ее представителем, прислала мне одежду. Сказала, что я должна выглядеть соответствующее ей и эта одежда была невероятной. Юбки, блузки и платья. Все по фигуре и выделяя живот.

Но в повседневной жизни я ходила в спортивных штанах и толстовках, в которых толком не было видно фигуры. Еще и из линз переходила на очки.

Так, в очередной раз вернувшись с работы, переоделась и надела очки. Решила пойти за продуктами. Видела крайне паршиво, но привыкла к этой местности и кмагазину, который находился поблизости.

Из квартиры вышла в подъезд и, придерживаясь за стену, спустилась по ступенькам, после чего вышла на улицу.

Там оступилась, но удержалась на ногах. Разве что очки слетели с лица и упали на асфальт. Я присела, пытаясь их нащупать, но увидела очертания чьей-то руки, которая подняла мои очки.

— Спасибо, — я поднялась на ноги и протянула руку, ожидая, что мне отдадут мою вещь, но вместо этого чья-то массивная ладонь легла на мой подбородок и сжала его. Заставила приподнять голову.

— Где ты пропадаешь, Очкарик?

Я широко раскрыла глаза. Увидела очертания. Светлые волосы… Смуглая кожа… И такой знакомый голос.

Кириан.

* * *

Этот момент был подобен внутреннему апокалипсису. Аду, который протекал по венам вместо крови и своим пламенем сжигал изнутри. Испепелял и раздирал на части. В клочья.

Сколько бы Кириан не сопротивлялся и не боролся с тем, что он чувствовал к Чаре, она все равно окончательно сломала его. В какой-то степени даже подчинила. Стала центром всех и всего.

Побежденный, уже теперь думая о ней, Кириан не мог ничего отрицать.

Агеластос действительно хотел ее. Но не только тело. Всего Очкарика.

Желал отношений с ней.

Как же это дико. Никогда в его жизни не возникало желания быть только с одной. В девушках он личностей не видел и воспринимал их, лишь как тех, с кем можно было снять напряжение. Ему было глубоко плевать на то, что в тех девушках, которых он имел, помимо тел, были так же души, мысли, переживания. Его это не волновало. К побывавшим под многими, он не прикасался, но и девственниц теперь не мог. Они сами прыгали к нему в постель. Врали, что девственницами не являлись, а потом кричали от боли. Ничего не умели и начинали зажиматься. Слишком проблематично, как для развлечения на одну ночь.

Но в случае с Чарой все иначе. Сознание взрывалось от мысли, что к ней мог прикасаться кто-то другой и ревность подобно кислоте, разъедала мысли.

Кириан желал быть ее первым и ее единственным.

В груди все сжигало от невыносимого желания видеть именно ее в своей постели и, просыпаясь по утрам, понимать, что она рядом. Не отпускать ее. Прижимать к себе и вдыхать ее запах, а потом продолжать с того момента, на котором они закончили ночью.

Вот только, она все так же не подпускала к себе, а когда все же согласилась на отношения, оставила стену, которая просто так не рухнет. Ее следовало убирать по кирпичикам, но Агеластос был к этому готов. Все, что угодно, лишь бы она ему доверилась. Стала полностью его.

Она продолжала общаться с Иероном и, дьявол, как же это злило. Пропускало по сознанию разряды ярости. Тем более, дело было не только в Гатисе. Агеластос желал, чтобы для Чары существовал только он, так же, как для него теперь существовала только она.

Это желание становилось все сильнее. Оно буквально разрывало сознание и с этим следовало что-то делать.

Кириан сказал Чаре, что не хочет, чтобы она общалась с другими парнями и в свою очередь решил порвать с девушкой, которая имела для него хоть какое-то значение.

Темида.

У Агеластоса не было к ней чувств. По большей степени Темида просто удобна для него. Достаточно привлекательна, чтобы годами держать к себе периодический интерес и безотказна. Иногда с ней даже было интересно поговорить. Не часто, но все же.

Из всех девушек, которые были у Кириана, она вызывала самый большой интерес, вот только, когда при встрече Темида поцеловала Агеластоса, он ничего не ощутил. Не возникло даже малейшей мысли или желания отвести девушку в уединенное место и заняться чем-то грязным. Хотя, обычно он с ней только это и делал.

В тот день Кириан порвал с Темидой. Полностью перестраивал свою жизнь, переставая сопротивляться тому, что манило к Чаре.

Признавал ее своей зависимостью.

Его слабостью.

Его жизнью.

Которая уже вскоре ударила по нему так, что разум разбился на мелкие куски и Агеластос ощутил, каково это зависеть от той, которая его никогда не будет.

В тот вечер Кириан отменил все планы. Послал к чертям работу, встречу с друзьями и чертов «Зимний вечер». Он собирался провести время с той, которая стала для него всем. До невозможности хотел ее, но решил, что будет сдерживаться. Чара первая девушка, с которой он хотел быть бережным. Которую был готов ждать, несмотря на то, что от голода у него внутри все полыхало.

Впервые ему хотелось провести время с девушкой не только в постели.

Вот только, когда пришел к ней, узнал, что Чаре стало плохо и она спала. Кириана не пустили к ней, но он пробрался в комнату Чары через окно. Будить ее не собирался. Просто хотел увидеть ее. Волновался.