Мария Ветрова - Криминалистка Страница 61

В первую очередь это касалось итогов «просеивания» архива агентства.

Ухмыльнувшийся по этому поводу Петраков доложил, что среди почти пятидесяти архивных карточек на клиентов того периода, когда Нина обратилась в «Давай поженимся!», почти столько же женщин, мужчин всего четверо. Причем одного можно смело исключить из числа подозреваемых в силу того, что он буквально через одну «учетную» неделю обрел с помощью Коломийцевой искомое и в данный момент пребывает в женатом состоянии. Проверить оставшихся Петраков, разумеется, не успел, это еще предстояло сделать.

— Начнешь сегодня, — распорядилась я и вопросительно посмотрела на остальных.

Самыми «пустыми» заявились Катя с Володей, хотя весь день провели, сидя на телефонах: среди охваченных ими больниц и инвалидных домов никаких хроников по имени Александр Коломийцев не значилось, так же как и просто Коломийцевых — подходящего возраста, хотя проверяли мы на всякий случай возрастные категории от 18 и старше…

— Ты не забыл разговор, подслушанный тобой в храме? — поинтересовалась я. — Насчет имени! Кажется, должна быть какая-то путаница с именем у ее сына. Довольно часто в паспортах стоит одно имя, а крестят другим — по ближайшему к дате рождения святому…

— Я помню, — скромно ответил Володя, явно избегавший смотреть мне в глаза. — На всякий случай и про Алексеев спрашивал, и про… Стоп! Светлана Петровна, а ведь вашего доктора как раз Алексеем, кажется, зовут?!

Он на секунду позабыл о своей «провинности» и глянул на меня во все глаза, правда, видимо, тут же вспомнил и снова отвел взгляд, слегка покраснев.

— Верно!.. Вот только фамилия у него — совсем не Коломийцев, да и сам он, между прочим, доктор, а не больной… Кстати, на вид вполне здоровый мужик.

— Светлана Петровна, — поинтересовалась Катя. — А почему не спросить о нем и его имени Коломийцеву? Что тут особенного? Если честно, я этого не понимаю…

— Потому, Катюша, что, как я сегодня выяснила, при первом же упоминании о сыне Лидия Ивановна мгновенно замыкается, а на заданный косвенным путем вопрос о его здоровье я получила краткий ответ, что с ее сыном все в полном порядке… Николаша, ты что-то хотел сказать?

— У меня немного, всего один момент по поводу этой дамы, Григорьев передал. В общем, когда она вернулась домой из агентства, дождавшись конца визита Петракова, она почему-то, прежде чем подняться к себе, звонила куда-то из автомата… Почему из автомата, когда у нее дома телефон, да и «труба», насколько знаю, тоже имеется?.. Ведь имеется?

— Да, — кивнула я. — Ты прав, действительно странный поступок, объяснить который можно одним-единственным: после того как я дала понять Коломийцевой, что за ней следят, она, как большинство обывателей, решила, что и все ее телефоны тоже прослушиваются. А ей необходимо было кому-то сообщить нечто важное и в строжайшем секрете. Причем в секрете именно от нас… Очень интересно… Ну а что наш доктор?

— Вообще-то ничего, — покачал головой Николаша. — Я его сейчас временно ребяткам слил, не беспокойтесь, вряд ли упустят: ведет он себя исключительно спокойно и, я бы сказал, размеренно. Сидит в основном дома, выходил дважды в магазин — явно загружает холодильник, следовательно, сваливать на новый этап отдыха пока не собирается. Из автоматов никому не звонит… В магазине, помимо продуктов, закупил три бутылки дорогой водки и к ней тоника… Пожалуй, все.

— Катя, — поинтересовалась я, — у вас еще много обзвона?

— Наверное, только треть обзвонили, да, Володя?

Опер молча кивнул. А я ненадолго задумалась. Эта линия расследования показалась мне малоперспективной: уж очень уверенно произнесла Коломийцева фразу насчет того, что с ее сыном все в порядке. Значит, вряд ли он действительно состоит где-то на учете. Она не дура, если б состоял — не могла не сообразить, что рано или поздно мы данное обстоятельство выроем… Конечно, если для нее это имеет какое-то особое значение…

А если вдуматься — кто или что может быть для женщины столь важным, как не собственное дитя, если эта самая женщина по собственной, можно сказать, инициативе, поясняя мне причины сокрытия информации про Нину, подставилась под налоговую? Рискуя своим небольшим, но, как сама же признала, все-таки доходным бизнесом? «Хлопотный бизнес» — впервые я услышала эту фразу в пансионате: «У моей мамы небольшой, но хлопотный бизнес» — так или примерно так сказал мне доктор Алексей Иванович Маран и отправился звонить своей немолодой матери… Нет, он сказал не «немолодой», он сказал «довольно поздний ребенок» — про себя…

— Катя, Володя, — я посмотрела на парочку этих голубков, сидящих рядом в самом дальнем от меня углу, — с больницами и прочими богоугодными заведениями — полный отбой.

Оба уставились на меня удивленными очами.

— Вместо этого — кровь из носу, как хотите распределяйте свои действия, но завтра к вечеру, а лучше к обеду, на моем столе должна лежать копия свидетельства о рождении господ Марана Алексея Ивановича, Колышникова и заодно — Лиса… Николаша, твоя задача — не спускать с доктора глаз и ребяткам, даже самым надежным, не передавать… Ни днем, ни ночью. Лучше возьми кого-то из них в напарники, чтоб была возможность, во-первых, вздремнуть, во-вторых, послать второго за твоими любимыми гамбургерами…

— Светлана Петровна… — начала было Катя, но я ее перебила:

— На Светлану Петровну, должно быть, нашло временное затмение! Я должна была отдать это распоряжение вам еще вчера — вместо больниц… Кто сказал, что у матери с сыном абсолютно всегда одна и та же фамилия?..

— Ой!.. — сказала Катька, а вновь обнаглевший Володя сказал: «Браво!» Ни того, ни другого я «не заметила», тем более что оставалось еще одно задание — для Петракова.

— Ну а ты, дорогой коллега, продолжай начатое — проверяй остальных клиентов агентства по списку. Обычными методами: участковые, соседи, ну и… Короче, сам знаешь.

Петраков кивнул — довольно уныло. С его мозгами совсем нетрудно догадаться, что линия ему досталась самая бесперспективная, а горячие точки, во всяком случае на данном этапе расследования, находятся совсем в другом месте.

— Николаша, — вспомнила я, когда все уже поднялись, собираясь разбредаться. — Передай Григорьеву, что ему тоже велено не спускать глаз с подопечной, и сам подбери ему напарника…

— Есть, товарищ Костицына!

Когда я повернулась к двери, Екатерина с Володей уже исчезли.

Мне стало смешно: боятся, значит, остаться со мной наедине… В общем-то, когда тебя побаиваются — в меру, конечно, — дети, это даже приятно… Почти так же приятно, как когда тебя любят…