Татьяна Тронина - Люблю, убью, умру... Страница 62

— О господи…

Я подбежала к двери, заколотила в нее, потом попыталась открыть оконную раму, хоть я и до того несколько раз пыталась, и снова у меня ничего не получилось. Второй этаж… Если бы я открыла окно, то прыгнула бы вниз. Непременно! Там столько снега, сугробы — не разбилась бы… Ограда? Ерунда! Я бежала бы до Москвы босиком, в этом дурацком шелковом пеньюаре, я бы сумела все объяснить Саше… Он бы понял и простил меня…

— Лис…

— Выпусти меня! Выпусти немедленно!

Денис посмотрел на меня — бледный, мрачный, с горящими глазами — демон, а не человек. И вдруг вытащил из кармана пальто пистолет. Положил его на край дивана.

— Вот.

— Что это? Зачем? — пробормотала я, дрожа так, как будто в самом деле стояла по горло в снегу.

— Это оружие, — тихо произнес Денис. — Им можно убить. Убей меня. Ключ в кармане… Только так ты выйдешь отсюда. Милиции расскажешь правду, что тебя похитили. Пеньков подтвердит. Он все подтвердит, он добрый. Тебе ничего не будет, ведь ты — жертва.

— Стрелять в живого человека? — Я придвинула пистолет к себе. — Я не могу…

— Если ты действительно хочешь отсюда уйти… — серьезно сказал он. — Лис, я тебя люблю. Я не могу без тебя. Лучше убей…

— Что за дешевый спектакль! — не слыша собственного голоса, воскликнула я, сжимая в ладони пистолет — неожиданно тяжелый, массивный, серебристого цвета.

— Да нет, я говорю серьезно, — сухо произнес Денис. — Я не дурак, я все просчитал. Свою собственную жизнь просчитал — на много лет вперед — и понял, что мне без тебя жизни не будет. Решай.

— Нет, ты все придумал! Здесь, наверное, и патронов-то нет… — вертя пистолет в руках, пробормотала я. — Это, вообще, просто игрушка…

— Проверь. Сначала опусти предохранитель. Вон он, сбоку… — Я выполняла его команды, как завороженная. — Так, умничка. Теперь передерни затвор. Он сверху. Положи ладонь и потяни на себя. Ты тысячу раз видела, как это делают в кино. Теперь целься. Чуть потяни спусковой крючок на себя, до небольшого упора. Теперь задержи дыхание, чтобы не сбить прицел. И нажми пальцем сильнее…

Массивный пистолет прыгал у меня в руках, точно живое существо. Держа его обеими руками, я нацелилась Денису в грудь. Я была абсолютно уверена, что ничего не произойдет, если я нажму пальцем сильнее. Все это — игра, спектакль, Денис притворяется… В конце концов, я не могла поверить, что он настолько меня любит. «Ты холодная, Лис, у тебя рыбья кровь!» — Не он ли твердил мне когда-то эти надменные слова?

— Ну?..

В последний момент я сместила прицел левее — просто так, на всякий случай. И тут произошло нечто странное. Чего я вовсе не ожидала…

Что-то грохнуло, взвизгнуло, посыпалась штукатурка… Не знаю, то ли из-за отдачи, то ли от изумления, я упала назад на диван.

Тишина.

Неужели я убила человека? Я вскочила на ноги, потом снова упала… Пистолет валялся на полу. Денис сидел в кресле, закрыв глаза. Я его убила?!!

— Господи, господи… — забормотала я и бросилась к нему. Ни крови, ни явных ран на нем не наблюдалось. Но кто знает? Кажется, при некоторых ранениях крови почти не бывает, смерть наступает мгновенно…

— Ну, что? Проверила? — шепотом произнес он. — У тебя есть второй шанс. Только, пожалуйста, целься лучше — я не очень-то хочу мучиться перед смертью.

И только тогда я заметила, что пуля попала в стену — на полу лежали куски штукатурки, белая пыль…

— Ты жив! — с ужасом и восторгом крикнула я и бросилась Денису на шею. Я была так рада, что не убила его, что не убила человека…

— Милая Лис, — пробормотал он, обнимая меня. — Милая, милая Лис…

— Я не буду… Я не буду стрелять… Делай, что хочешь! Ты извращенец…

— Ты ведь любишь меня, да?

— Нет…

— Ну, перестань, Лис, — зашептал он, гладя мои волосы. — Нельзя быть такой упрямой.

— Ты… В конце концов, это пошло, — сказала я первое, что пришло мне в голову. — Это дешевый любительский спектакль… Это оперетта! Не эстетично, грубо… Грезы-слезы. Любовь-кровь…

— Но другого-то выхода не было! — с отчаянием произнес он. — Ты же такая упрямая!

Я оказалась прижатой к его груди, а он прикрывал меня полами своего пальто. Такого отчаяния, как в эти минуты, я не чувствовала никогда в жизни.

Я погибла. Вся моя жизнь погибла. Только сейчас я поняла, что свадьбы не будет. Что Сашу я потеряла навсегда…

— Что же дальше? — безразлично спросила я.

— Дальше… Поживем здесь до конца каникул. Когда тебе надо будет идти на работу?

— Десятого февраля, — машинально ответила я.

— Вот и прекрасно — поживем тут до десятого февраля. Тут хорошо, Лис, такая сказочная зима… Всю жизнь я ее ненавидел — грязь, пробки на дорогах, скользко! Только сейчас я полюбил зиму. Тут хорошо…

— И что же мы будем делать?

— Ну… пить вместе кофе по утрам, беседовать. Есть лыжи… Разбудим Пенькова с утра пораньше, заставим его проложить лыжню… Я не буду тебя запирать. Делай, что хочешь. Ты ведь не убежишь?

— Нет, — мрачно сказала я.

— Ну, вот и отлично… — с облегчением вздохнул Денис. — Забудь обо всем, не думай, что будут говорить о тебе люди…

— А…

— Что?

— А ты…

— Ну что ты, Лис, я же не насильник какой-нибудь! Я не буду принуждать тебя, чтобы ты меня любила. Как хочешь. Я буду спать внизу и не стану приставать к тебе с ласками! Просто… просто не отвергай меня. Когда-нибудь я добьюсь твоего расположения и ты снова станешь относиться ко мне, как раньше. Я хочу, чтобы мы поженились. Но я не тороплю тебя! Я все сделаю для того, чтобы ты захотела этого. Милая Лис, я не злодей и не преступник, я просто очень люблю тебя.

Он говорил тихо, спокойно, с теми интонациями, с которыми обращаются обычно к раскапризничавшимся детям… В общем, я не осуждала его. Наверное, он действительно любит меня, раз пошел на такое безумство — он, такой холодный, сноб, противник всякой театральщины… У меня дурацкий характер — я сразу оправдываю и прощаю поступки других людей. Поэтому я не могла ненавидеть Дениса.

Единственный, кто был во всем виноват, — это я. Бедный Саша… Его я тоже не могла ни в чем упрекнуть — он поверил в мое предательство, но на его месте любой бы поверил! Я ненавидела только себя.

— Я тебе ничего не обещаю, — сказала я. — Если я согласилась пожить здесь до февраля, это еще не значит, что я хочу стать твоей женой. Я, может, вообще, не смогу потом быть рядом с тобой.

— Я понимаю, Лис. Просто дай мне шанс!

— Пожалуйста… — грустно усмехнулась я. — Бери.

Он засмеялся и прижал меня к себе сильнее. Кажется, он был даже готов заплакать. Впрочем, что за чушь — представить, что Денис плачет, было еще труднее, чем вообразить, что он всерьез готов ради меня умереть.