Адам Торп - Затаив дыхание Страница 62

Совершенно ошарашенный, он сбросил скорость до двадцати миль. Теперь они ползли смехотворно медленно. Почти со скоростью пешехода.

— Успокойся, Милли. В такой час ни одна психопатка на джипе поперек дороги не вылезет.

— Откуда ты знаешь? Узнаешь, только когда врежешься.

— У нас скорость девятнадцать миль.

— Сейчас — да. Сейчас — да. До чего мужчины тупы и упрямы!

— Может, тебе выйти за Роджера, — бросил он, мучительно страдая от мысли, что она все еще винит его в смерти их ребенка, хотя все случилось пять лет назад.

Милли не ответила, ее молчание могло означать что угодно. Скрестив на груди руки, она отвернулась. Они ехали в горку по Росслин-Хилл до того медленно, что на третьей передаче двигатель едва не заглох. Машину затрясло, Джек поспешно воткнул вторую и спросил в лоб:

— Если ты по-прежнему считаешь, что я убил нашего ребенка, что же ты меня не бросишь?

Он не хотел этого говорить, само вырвалось. Самое ужасное, что она по-прежнему молчала, как истукан.

Ну и вечерок получился, хуже не придумаешь; того и гляди, дело кончится либо психическим срывом, либо семейным кризисом. Значит, надо действовать решительно. Вчера ночью, — возможно, из-за этих слов Милли, что она не беременна, или же просто от охватившей их на закате грусти, — ему не спалось. Лежа в постели, он сочинял электронные послания, призванные потрясти Роджера до глубины души. В итоге одно выбрал и даже напечатал: Привет, Роджер, в конце концов я пришел к выводу, что «Flos Campi» Воана Уильямса [83]- одно из величайших произведений двадцатого века. Я не шучу. Дж.

Не исключено, что, прочитав это послание, Роджер с ним порвет. И прекрасно. Давно пора сжечь обветшалые мосты. Если бы Джек мог, он тем же манером отделался бы и от Говарда, тогда угроза выяснения отношений с Кайей отпала бы сама собой. Розовый листок с ее телефоном того и гляди прожжет дыру в заднем кармане. Он даже хотел заучить номер и потом уничтожить улику — как Джеймс Бонд. Но цифры ему никогда не давались.

Во всяком случае, он действительно не шутил в своем письме к Роджеру, хотя так его и не послал. Следующим утром, плохо соображая, что делает, почти на автопилоте, едва ли не наобум, он отправился искать место обитания Кайи. Лучше быть охотником, чем дичью.

В тридцатые годы только что построенная станция Баундз-Грин представляла, должно быть, определенный архитектурный интерес — современная, с большими окнами, кирпичной башней и облицованными кафельной плиткой стенами. А теперь, затерянная на одной из магистралей, окруженная кучами мусора, она походит на общественный туалет.

Особенно поражало отсутствие деревьев. Джеку тошно было идти по некрасивой, забитой ревущим транспортом главной улице; заглянув в карту, он свернул на параллельную улочку, которая тоже должна вывести его к нужному участку кольцевой дороги, только немного дальше. Газовый завод был обозначен на карте кружком без названия. Джек шел мимо убогих лавок и контор, потом повернул на обсаженную деревьями улицу, где стояли только жилые дома. После шумной магистрали здесь было непривычно тихо.

Ему вдруг стало легко и приятно. Даже спустя шесть лет Хэмпстед оставался для него чем-то не вполне реальным. А тут нет мощеных мостовых и дорогих модных магазинов, встречные не смотрят на тебя так, словно ты не опознал в них знаменитость или звезду из недавнего фильма. Баундз-Грин строили лет сто назад для младших клерков — должно быть, то была последняя оргастическая судорога викторианской эпохи. Позже, году в 1936-м, в какой-нибудь хмурый, дождливый, пропахший углем день власти сдались и плюнули на него. Ровно такое же впечатление производил весь Хейс и даже их новехонький район муниципальной застройки. Да чуть ли не весь Лондон таков, если не считать дней всеобщего веселья и гульбы. Чуть ли не весь Лондон, но только не Хэмпстед.

Если где и течет настоящая жизнь, думал Джек, то именно здесь. А это означает, что все происходит незаметно, или внезапно, как снег на голову, или же в полной тайне. На подготовленных для мощения каменных плитах кто-то уже вывел крупными буквами непристойное слово ПИ…А. Кажется, Джеку даже понятно почему. Это страна, в которой человек, навестив двоюродную бабушку, с облегчением мчится прочь. Помнится, рассказывая про свою семью, которая живет в Дерби, Говард как-то обмолвился: «Там сдохнуть можно от убогости; надеюсь, они застраховались от такой смерти». И в ту же минуту немым укором столь поверхностным выводам мимо Джека, вызывающе улыбаясь, прошествовала девушка с виолончелью.

Джек услышал Северную Окружную издалека, когда шел по длинной прямой улице; через пять минут он был у цели. Перед ним ревело многорядное чудище, машины мчались гораздо ближе друг к другу, чем на любом другом шоссе. Прежде он смотрел на Окружную только сквозь лобовое стекло, разъедаемый отчаянием от чувства собственной беспомощности. Но с точки зрения пешехода она, оказывается, еще страшнее. День был душный, с низкими серыми тучами; от скопившихся у земли выхлопных газов стало резать глаза.

По обе стороны шоссе дома отстояли от дорожного полотна всего лишь на ширину тротуара. Ленточная застройка — здесь?! Чистое безумие! Дома, впрочем, вполне приличные — двухэтажные особнячки на две семьи, с эркерами и облицованными плиткой фасадами. В двадцатые годы эта дорога, наверно, походила на тихую, спокойную реку в светло-серых бетонных берегах. Тот же модернистский стиль, в каком построена станция метро. Тогда можно было прямо из гаража рвануть в любую сторону — словно письмо по пневматической почте. Семьдесят-восемьдесят лет назад жить на Северной Окружной было даже круто. И вот оно, будущее.

Джек направился к газохранилищу, высившемуся на другой стороне шоссе подобно «Титанику» в сухом доке. Этот динозавр из прошлого никак не вязался с громадными постмодернистскими гипермаркетами, с их удобными парковками, обрамленными рядами кустов и флагов. Совсем рядом с махиной газгольдера вход в магазин «Сделай сам». Если верить описанию Говарда, с того места, где стоит Джек, должен быть виден дом Кайи.

Он оперся о хлипкую ограду из труб, отделяющую пешеходную зону от дороги; на ладонях остался слой грязи. Прямо напротив газохранилища домов нет, вместо них — пустырь с пропыленными деревьями, под которыми валяется всякая дрянь, похоже, презервативы. Джек опять пошел на восток. Машины мчались навстречу и так близко, что можно было дотянуться рукой; пассажиры таращились на него — сплошь незнакомые, чужие, еще, еще, без конца.

В некоторых домах двери и окна заколочены досками, палисадники заставлены мешками с мусором. Обитатели других домов судорожно цепляются за видимость респектабельности: окна спален занавешены тюлем, крохотные лужайки аккуратно подстрижены или залиты бетоном под стоянку для машины. Кое-где на первом этаже — магазины, если их можно так назвать, но вряд ли Кайя поселилась бы над магазином. Да и Говард непременно отметил бы: «Бедняжка снимает комнату над китайской харчевней и буквально задыхается от вонищи», или: «В лавку ни свет ни заря привозят товар, и ее будят грузчики». А может, и умолчал бы.