Анна Джейн - Белые искры снега Страница 62

— А что ее решать? — защебетала голубкой Лилия Аркадьевна, заставив меня сморщить нос. — Вон тот молодчик затеял драку на пустом месте, избил моего сына, и вашего ребенка тоже в драку втянул. Безобразие! А мать его только покрывает! Господи, я уже чего только тут не натерпелась, Инессочка! Этот наглец мне прямо при директоре и матери хамит, грубит и моего Мишу обзывает! Я буду добиваться того, чтобы этот, с вашего позволения ребенок, — почти выплюнула эти слова Лилия, — прекратил обучение в этой школе.

— Да что же вы его так, — почти со слезами в голосе спросила женщина в пуховике. — Просто подрались мальчишки.

— Это была не драка, а избиение моего ребенка, — отрезала Лилия.

— Да-да-да, — задумчиво, но с едва уловимым скепсисом произнесла Дейберт, — когда я зашла, вы говорили, что вашего сына избивали двое, и вторым избивающим был мой сын. Его вы тоже желаете убрать из школы?

— Вы неправильно поняли, — искусственно засмеялась Лилия Аркадьевна, и мне даже представилось, как она машет руками. — Конечно же, ваш сын, Инесса, совершенно не при чем! Очень хороший мальчик, — проворковала она, явно обратившись к Ивану.

— Я участвовал в драке и дрался с вашим сыном, — тут же, как назло сообщил он спокойным глубоким голосом, и мне опять показалось, что он совсем уже не школьник, а немного старше. — Если это можно назвать дракой, — добавил он.

— Иван, — укоряюще произнес директор.

— А мне Мишенька сказал, что его только вот этот негодяй избивал, — тут же возмутилась Лилия Аркадьевна.

— Никого не избивали, — отрезал Иван, который, видимо, был таким же прямым, как и его мать. Перечить ему шумная блондинка в шубе не ответила, но я почти уверена, что одарила его злым взглядом. Зато слово взяла Инесса.

— Вы знаете, у меня и у моего сына есть договоренность — я доверяю ему, он доверяет мне. Поэтому в первую очередь я буду основываться на его словах. Иван, расскажи еще раз, что у вас произошло в пятницу в классе?

— В пятницу Миша оскорблял девушку Кости, и тот вступился за нее. Поскольку у Миши в руке оказался кастет, — имя одноклассника Иван произносил с легкими нотками презрения, — то я не смог стоять в стороне и помог Косте. Правда, — тот он вновь ухмыльнулся, — Миша в результате этого немного пострадал. Зато кастет я у него отобрал. Чтобы никто не пострадал. Могу вернуть. — Я услышала достаточно громкий звук — кажется, Иван положил злополучный кастет на стол директора.

Лилия Аркадьевна ахнула так сильно, что можно было подумать, перед ней с торжеством положили извивающуюся змею.

— Да не может быть! — заявила она.

— Полкласса свидетели, — отозвался беспечно Иван, которому все это, кажется, вообще было до лампочки.

— Вы не верите моему сыну?

— Я… Но… Я не верю в происходящее! Как же так? Миша? Почему ты молчишь? Это твое?

Миша упрямо молчал.

— Кастет у ученика школы, — произнесла Инесса задумчиво. — Холодное оружие. Его ношение и использование запрещены. По-моему, это прописано в статье 20.8 Кодекса об административных правонарушениях. Я назвала нужную статью? Я иногда забываю некоторые цифры, хотя совсем недавно я со своим коллегой разговаривала о незаконном ношении оружия среди школьников — он как раз готовит репортаж о том, какой беспредел творится в некоторых учебных заведениях.

Кажется, она ничего особенного не сказала, но, как по мне, так ее маленький монолог был очень и очень затаенной угрозой для Лилии Аркадьевны и, может быть, директора. Блондинка что-то запричитала, обращаясь к своем сыну.

— Я конфискую кастет, — торопливо вмешался директор, — и поскольку ребята не очень пострадали — все-таки мы должны учитывать их возраст и понимать юношеский максимализм и буйство гармонов — думаю, что ограничимся мы тем, чтобы Иван, Миша и Костя извинились друг перед другом. И, конечно же, все трое получат наказание, которое будут отрабатывать после уроков.

— После уроков? Вы действуете в рамках западного обучающего процесса? — удивлённо просила журналист.

— Да-да, Инесса Викторовна, у нас образовательная программа модернизированная и включает все самое лучше, — отозвался устало директор.

— Только, пожалуйста, при всем при этом не забывайте, что "это все самое лучшее" не должно влиять на то, как дети в конце года сдадут Единый государственный экзамен.

— Да-да, — встряла Лилия Аркадьевна. Третья женщина, мама Кости молчала. Что ж, благоразумно.

— Конечно-конечно! Об этом мы позаботимся!

— Не знаю-не знаю, Павел Степанович. — Меня восхищало то, как за короткое время госпожа Дейберт решила эту проблему и, не особо трудясь, поставил на место истеричку Лилию Аркадьевну. — Пока вы будете оставлять ребят после уроков, они будут приспускать дополнительные задания, на которых они готовятся к экзаменам.

— Тогда мы придумаем что-нибудь другое, — тут же передумал директор.

— Мы сами накажем своих детей. Будьте уверены, Миша получит по заслугам, — кажется, специально для Инессы, которую побаивалась, заявила Лилия Аркадьевна. Та, кажется, прекрасно это понимала.

— С вашего позволения, и я Миша уйдем, — заявила блондинка. — Всего хорошего!

— Отличного дня. У вас сегодня репетиция? — вежливо спросила журналистка.

— Ах, да, репетиция. И я на нее очень опаздываю. Рада была видеть вас, Инессочка. Такой неприятный инцидент… Но что ж, всякое бывает, мальчики просто подрались, — совсем забыв о том, что недавно разоралась на точно такие же слова, произнесенные мамой Кости. — Ох, эти дети…

Она все так же манерно попрощалась персонально со всеми, кроме мамы Кости и ее сына, и стремглав покинула кабинет директора, громко хлопнув дверью.

Вид у нее был разъяренный.

— Ты с ума сошел, дорогой? — прошипела она сыну — высокому и прыщавому юноше со смазливым лицом, на капризном тонком лице которого стояла печать высокомерной тупости — я очень хорошо вижу такие печати на лицах людей, считающих себя детьми высшего общества. Синий фонарь под глазом изрядно портил личико парня и почему-то веселил — того и гляди, засветит. — Ладно, ввязался в драку с этим сопляком, но зачем ввязываться с драку с сыном этой несносной Дейберт?

Тот она заметила меня, одарила нелестным взглядом и, громко цокая высокими каблуками, покинула приемную вместе с сыном, посмотревшим на меня со слабым интересом. В этой блондинке я узнала одну из ведущих актрис Городского драматического театра.

Минуты две спустя из кабинета директора вышли Инесса со своим сыном, Костя и его мама, которой журналистка говорила какие-то ободряющие слова. Следом за ними в поле моего зрения появилась зачем-то присутствующая при разборках секретарь с подносом в руках. Директор так и не показался мне на глаза — думаю, он устал от такого скопления женщин.