Татьяна Дубровина - Высший пилотаж Страница 63

А вот это уже интереснее… Правда, со спины… Может, повернется — крокодил крокодилом? Нет, честно говоря, даже красивая…

Да, это я на тебя смотрю. Почувствовала? Идешь ко мне? Ха, милочка! Да вокруг же полно свободных мест! Так что не смотри таким отсутствующим взглядом сквозь меня на стенку…

— У вас свободно?

Голосок приятный, чуть низковат… но это даже пикантно.

— Да, пожалуйста…

Я тоже смотрю сквозь нее. Я очень погружен в свои мысли… Она, пожалуй, чуть выше Маши…

Теперь она молча цедит через трубочку коктейль. Кажется, сухой мартини. Могу поспорить, что глаза она поднимет точно, когда в бокале останется половина.

Пять минут… Музыка играет, а я в такт барабаню пальцами по столу. Семь минут прошло… Я на часы не смотрю — у меня профессиональная привычка, такой внутренний таймер. Пора…

— Простите, вы музыкант?

Соизволила наконец!

— Нет, я летчик.

— Правда? Как интересно!

Удивление неподдельное, и это приятно. И реакция не бурная, а как раз в меру… А волосы у нее тоже пшеничного цвета… Может, крашеные?

Теперь твердая полуулыбка и открытый взгляд в глаза. Она не отвела свои. Хорошо… значит, продолжение следует. Глаза голубые… Кажется, я ожидал увидеть карие?

Пара дежурных фраз, и ее стакан опустел как раз вовремя.

— Позвольте, я повторю?

Она очаровательно дернула плечиком.

— Да, пожалуй…

Официант принес нам новую порцию, и беседа логически перетекла к знакомству.

— Иоанн.

— Марина.

— Вы актриса или манекенщица? — грубо льщу я.

Марина в ответ чуть заметно усмехается:

— Я дизайнер.

Гм, тоже модная профессия… Хотя одета со вкусом, может, не врет?

Бьюсь об заклад, что этот бокал она не допьет.

— Здесь слишком шумно…

Это уже намек. Конечно же я готов проводить. Марина садится в «мерседес» и называет адрес.

Вот и все. Как просто…

Она мне нравится. Она красива, прекрасно сложена. Холеная кожа, высокие стройные ноги… Она знает это, она привыкла к мужскому вниманию. Она не может не нравиться, это противоестественно. Тогда, черт побери, что меня останавливает?!

В комнате полумрак. В тонких рюмках дорогой коньяк. Я уже битый час так сижу, как истукан. Развожу бодягу… а девушка начинает нервничать… Вот она встала, прошлась передо мной, что-то переставила в шкафу… Ах, какая неловкость! Задела локтем рюмку, и она опрокинулась прямо на платье… Нашла повод переодеться. Интересно, она любитель или профессионалка? Сразу о цене не условилась, следовательно, просто искательница приключений… Ого! Хороший халатик! Коленки и грудь приоткрыты ровно настолько, чтобы захотелось продолжить. Теперь самое время хватать ее и начинать грубо, по-хозяйски мять это холеное тело. Ей должно понравиться такое отношение…

Что это я опять торможу? Может, заболел? Или выпил лишнего? Вместо нормального мужского желания — отвращение. Да я в самом деле терпеть не могу таких самоуверенных самок! Она ведь думает, что это она сняла меня, выбрала из толпы, чтобы удовлетворить свою похоть. Да еще полагает, что осчастливила этим!

Наверное, мой взгляд отражает мои чувства… Она замерла и растерянно спросила:

— Что-то не так?

Ты мужик или нет?! Продолжай, раз уж начал!

— Все нормально. Раздевайся. Я люблю смотреть.

Это Марине понятно. Ей нравится демонстрировать себя. Здесь я угадал. Она становится совсем рядом со мной и начинает медленно расстегивать крошечные пуговки.

Другому на моем месте это уже душу вымотало бы… Одна… вторая… третья… Халатик ползет с плеч, открывает высокую грудь в кружевном французском лифчике, потом тонкую талию, золотистый от загара живот и крошечные трусики…

Совершенно не могу себе представить, чтобы Маша вот так же стояла перед мужчиной и бесстыдно раздевалась, пытаясь его завести…

Марина смотрит мне прямо в глаза, а сама изящно закидывает руки за спину. Щелчок… И лифчик отброшен в сторону. Две тугие груди совсем рядом, я даже чувствую запах тела, смешанный с тонким ароматом «Мажи нуар». Марина сама возбуждается оттого, что на нее смотрят. Грудь вздымается вверх-вниз, дыхание учащается, в голубых глазах появляется туманная поволока…

Но я не спешу. Для меня она пока что — кукла, картина… Все равно что эротика на видике…

На лобке у нее крутые завитки золотистых волос, аккуратный треугольник, все остальное чисто выбрито. Ее пальцы скользят по бедрам, и она слегка раздвигает ноги…

Вот теперь я чувствую себя полным идиотом! Надо было уйти раньше.

— Ну… — нетерпеливо стонет она.

Ее рука обхватывает мою, тянет вверх, кладет на грудь. А другой рукой Марина мягко, но настойчиво начинает расстегивать мне брюки…

Елки-палки, Иона! Ты должен! Ты же не импотент!

Марина вздрагивает всем телом, ногти впиваются мне в спину…

А я вижу Машу… Перед глазами пшеничные волосы… Они рассыпались по ковру… Желто-красные узоры, как цветущие люпины на дачном лугу…

— О! Еще…

Милая… Ты моя… Наконец-то я счастлив…

— Ты просто зверь…

Да, именно это я хочу тебе доказать…

— Подожди… — слышится прерывистый шепот. — Перевернись на спину… Открой глаза… Смотри на меня… Смотри…

Гибкое тело тугой струной откидывается назад, тонкие руки вскинуты за голову, на губах блуждает ведьмовская шальная улыбка…

Чужое лицо… чужое тело… откровенное и порочное, с обманчиво чистыми изящными линиями… Она оседлала меня, словно жеребца. Прекрасное приключение… Да совсем недавно я был бы горд и доволен: покорил очередную красотку…

Не то… Все не то. Не та! Противно… Я сам себе противен, будто в грязи извалялся. И почему-то скребет душу смутное чувство вины. Перед кем? Перед Машей? Разве я давал ей обет верности? Я ей не нужен… Я должен жить своей жизнью, а она у мужчины не бывает без таких пикантных моментов. Я ведь не евнух…

Вот теперь она закурила. Долго же держалась… Прошлась бесстыдно передо мной абсолютно голая с сигаретой в подрагивающих пальцах. Спросила спокойно:

— Ты пойдешь в ванную?

— Нет.

— Налей себе выпить, я скоро.

Марина подхватила халатик и неспешно скрылась за дверью. Она уже потеряла ко мне интерес. «Мавр сделал свое дело, мавр может уходить…»

Пожалуй, впервые в жизни я посмотрел на обнаженную красотку с отвращением. Кого я ненавидел больше: ее или себя? Надо было бы ненавидеть ту, из-за которой я оказался в этой квартире, пытаясь клин клином вышибить. Но… не получалось. Злость — да. Обида, даже ярость… А ненавидеть за что?