Сандра Браун - Нет дыма без огня Страница 63

— Вся боль выпала на мою долю. И я благодарю Бога за это. Но иногда боль так невыносима, что мне кажется, я больше не выдержу. Я не нахожу облегчения. — Она прижала к груди сжатую в кулан руку. — Боль меня терзает. Я хочу вернуть сюда мою девочку!

— Тише, пожалейте себя. Не надо. — Он поднял ее на ноги. Обнял.

Автоматически Лара уцепилась за его рубашку, прижалась лицом к его груди.

— Я никогда не смогу этого забыть. Но есть моменты, которые я не могу вспомнить. Как если бы из фильма вырезали несколько кадров, а мне кажется, что они важные. Я напрягаю память, но у меня ничего не получается. Иногда я вот-вот готова найти разгадку, но она опять от меня ускользает. Словно я боюсь узнать правду. Страшусь неизвестного.

— Шш. Все в порядке. Все кончилось, вам ничто больше не грозит.

Эти слова он шептал, уткнувшись в ее волосы, потом его губы прижались к ее лбу. Как хорошо, когда тебя обнимает кто-то сильный. У нее не было никого, с нем бы она могла поделиться своим горем. Родители винили ее во всем случившемся, включая и смерть Эшли. Все друзья ее покинули, когда ее имя замелькало на первых полосах газет в качестве любовницы Кларка. Годы она несла эту тяжелую ношу. Какое неожиданное счастье хотя бы на мгновение найти опору, переложить на чьи-то плечи часть груза.

Кей кончиками пальцев приподнял ее подбородок и слегка прикоснулся губами к ее губам.

— Перестаньте плакать, Лара. — Она чувствовала его дыхание. — Не надо. — Снова он скользнул губами по ее губам. — Не плачьте.

Затем последовал поцелуй, продолжительный, жаркий, влажный. И вопрошающий.

У Лары невольно закрылись глаза. Ее закружило в теплом водовороте. Она с готовностью подчинилась и отправилась в чувственное путешествие, где главным стало одно: слияние. Губы, прижатые к губам, язык к языку, мужчина к женщине. Лара и не догадывалась, что в ней живет такая примитивная потребность.

Ее реакция была инстинктивной. Ее руки жадно ухватились за его плечи. Она выгнулась, прижимаясь к его телу чисто женским движением, молчаливой просьбой о близости.

Словно издалека, Лара услышала его негромкое проклятие, потом почувствовала, как его руки соскользнули с ее плеч на спину, потом ниже, на бедра, подтягивая ее к себе. Ближе. Еще ближе.

Возможно, неожиданный и отрезвляющий контакт с его телом или возвращение здравого смысла и ощущение близкой опасности вернули ее из чувственного мира обратно в холодную действительность.

Она вырвалась из его рук и повернулась к нему спиной. Оперлась на стол. Несколько раз глубоко вздохнула, безуспешно пытаясь справиться со вспыхнувшим желанием.

— Отвезите меня туда.

Кей молчал.

Она повернулась к нему лицом.

— Отвезите меня туда. Я должна знать, что случилось с моим ребенком. Я должна увидеть свидетельство о ее смерти, притронуться к земле, в которой она похоронена. Разобраться… хотя бы в чем-то.

Его лицо ничего не выражало.

— Последняя встреча, последнее прости так важны для оставшихся в живых. Вот почему мы устраиваем церемонию похорон, произносим надгробные слова, устраиваем поминки.

Он по-прежнему молчал.

— Скажите что-нибудь, черт бы вас побрал!

— Значит, вы не блефовали. Вы действительно хотите туда поехать.

— Да. И вы меня туда отвезете. Он сложил руки на груди.

— Почему вы считаете, что я пойду на подобную глупость?

— Да потому, что вы понимаете мою правоту. Кларк способствовал назначению Рэндалла в Монтесангре. Моя дочь лишилась жизни из-за трусливых политических махинаций вашего брата.

— Это еще надо доказать, — ответил он. — И поэтому, чтобы меня убедить, вы решили добавить к аргументам пару пламенных поцелуев?

У нее загорелось лицо.

— Это разные вещи, — возразила она. Кей насмешливо хмыкнул.

— Знаете, док, вы оправдали все мои ожидания. Можно сказать, даже их превзошли. — Он тихонечко свистнул, одновременно помахивая рукой, как если бы обжегся о что-то горячее. — Один поцелуйчик, и вы готовы, крошка. — Он снова ядовито хмыкнул, оглядывая ее, и направился к двери. — Ищите себе другого дурака. Я не собираюсь проводить свой отпуск в зоне военных действий. И еще я точно не намерен пользоваться объедками после моего брата.

Кей так расстроился, что плохо соображал, садясь за руль. Он повел «линкольн» по шоссе, словно такк, напролом через ночь, презирая опасность. Она его разозлила, ну и что, в этом нет ничего нового или удивительного.

Удивительно то, что он разозлился на самого себя. Он, который никогда не анализировал свои действия и не извинялся за свои поступки, теперь испытывал чувство вины, потому что желал любовницу своего покойного брата. Если бы обстоятельства изменились, если бы она его поощрила, он бы уже сейчас стаскивал с себя сапоги.

Господи, неужели он такая размазня, что позарился на женщину, погубившую брата? Джоди совершенно права в отношении него. Кто лучше знает характер ребенка, чем его собственная мать? Он испорчен до мозга костей, как и его отец. Когда речь шла о женщинах, он забывал о стыде и совести. Будь он другим человеком, ему не пришлось бы сейчас обуздывать свои чувства и кое-какие части своего тела и его не мучил бы вкус ее поцелуя.

В детстве и юности они с Кларком пользовались вместе многими вещами, иногда по собственному желанию, иногда по указанию родителей. Они обменивались свитерами, лосьоном для бритья и скейтбордами. Но никогда не обменивались женщинами. Даже благосклонными к ним девочками в школе. Даже шлюхами.

Это молчаливое соглашение родилось во времена их юности, возможно, потому, что любовь была единственной ареной, где они не хотели выступать соперниками. Как братья, они становились постоянными объектами сравнения, но, когда речь шла о сексуальных склонностях, они были совершенно разными. Кей никогда не хотел девушку, когда-либо встречавшуюся с Кларком, и, хотя он не мог навязывать брату свои представления, он был уверен, что Кларк ведет себя таким же образом. Вот почему страсть к Ларе Маллори казалась Кею необъяснимой и бесила его. Это — нарушение одной из его собственных заповедей.

Кей знал, что ему лучше побороть этот зуд, потому что все равно не удастся почесаться. Греховно желать женщину, если она запачкала имя брата и разрушила его будущее. Однако греховность поступка никогда не была для него препятствием к его осуществлению. Но он всегда умел вовремя остановиться, если осознавал глупость своего поведения.

Вот в чем заключалась причина его злости. Он, как идиот, распустил слюни, когда Лара ему плела слезливую историю. А он еще варил ей кофе! Он пошел дальше, он ее обнял. И поцеловал.