ФАКультатив - Татьяна Донченко Страница 64

— Чего хотел Егор? — я все же была по-своему тронута его «подарком». Пусть в своем стиле, но он заботился о младшем брате.

— Звонил сообщить, что дедушке предложили место декана.

— О, — я понимала откуда ноги растут.

— Он отказался.

— О-о…

— Егор взбешен, не понимает почему, — Никита выбрался из машины и сел на водительское кресло. — Но я думаю он лютует не столько на счет деда, сколько на счет своего отъезда и всей этой ситуации.

Я была в курсе его истории и тоже переживала.

— Тебе стоит поехать домой и поговорить с ним и с дедушкой.

Я пересела на пассажирское сидение.

— А как же наш первый-третий раз? — Ник оглядел нас.

— Ты же сам сказал, что все твои планы пошли по…

— Давай, тогда перенесем на завтра? Егор уедет, дедушка тоже. Он уже месяц собирается в поездку в пригород, на могилу к бабушке. Его не будет все выходные. Мы останемся вдвоем.

— И пятницу, и субботу, и воскресенье? — не знаю, как я выглядела, но, кажется, у меня на лице было что-то типа дурацкой озабоченной улыбки. — Думаю, с Даниловыми не будет проблем отпроситься. О, боже, секс-выходные!

Никита отзеркалил мою улыбку.

— Сегодня тебе лучше побыть с родными, — согласилась я, и только сейчас заметила, что он сел за руль. — Хэй! Мы же кончили одновременно!

— Да, но мужчина должен брать на себя любую ответственность.

— Для своих девятнадцати ты морально устарел.

— Мне скоро двадцать.

Я закатила глаза. Мы оба понимали, что я имела в виду.

— Побудешь со своими, поделаешь дела, наберешь мне? — попросила я, когда Ник завел мотор.

— Конечно, цветочек. Как всегда.

Он поймал мою ладонь. Я уже привыкла ездить с ним, держась за руки. Я в принципе привыкла к его присутствию рядом каждую минуту, жила им, дышала… что это, если не самая, что ни на есть, настоящая любовь?

Я смотрела на него всю дорогу, представляя, как же буду счастлива признаться ему в чувствах. А у порога не могла отпустить, целовала и целовала. Боже…

Никита ушёл, а я замерла у двери, прислонившись спиной, и думала о том, как пережить завтрашний учебный день. Потом еще долго стояла в прихожей, летая в облаках, чувствуя себя влюбленной по уши. Медленно побрела по коридору в зал и кухню, вдруг краем глаза заметила дядю Пашу. Он сидел в тишине позднего вечера, под пледом и тусклым светом ночника, читал книгу своей жены и, клянусь, сопел и вытирал глаза!

От шока я замерла и не двигалась. Дядя Паша тоже меня увидел и медленно опустил книгу от лица.

— Скажешь об этом кому-нибудь, и ты мне больше не товарищ! — тихо и на полном серьезе сказал он.

Я показала жестом будто закрываю рот на невидимую молнию.

— Я могила, дядь Паш.

Блин, забыла даже зачем шла на кухню! Я развернулась на пятках и потопала в сторону своей комнаты, стараясь поскорее добраться до постели и проржаться в подушку.

Без Никиты было чертовски скучно, я пристала к коту ища тепла и ласки. Бедный мой Бегемотик наконец дождался от меня обнимашек и мурлыкал, как паровоз. Я лежала в постели и нюхала себя, чувствуя запах парфюма Никиты на своем теле. Хоть в душ не ходи, так хотела оставить на себе доказательство того, что я действительно им помечена. Но нужно было привести себя в порядок перед сном. Лениво сползая с постели, я побрела в ванную.

Я потратила кучу времени, помыла голову, высушила волосы, намазалась кремами, в общем убивала время как могла, дожидаясь привычного звонка от Ника.

Только когда я вернулась в комнату, услышала тихий стук, как будто на балкон упал камень или кусочек стекла. Я вышла и наступила на что-то. Это был бирюзовый прозрачный камень из аквариума с Ньютоном. Сам Иванов стоял у меня под балконом в пижамных штанах и футболке, обтягивающей его красивые плечи.

— Ромео, что в имени твоем… — я перегнулась через перила, сияя от счастья.

— Отойди немного, цветочек.

Как только я сделала шаг назад, Никита разбежался, оттолкнулся ногами от стены, как паркурщик, и зацепился руками за перила. А дальше подтянуться на руках ему не составило и труда. Через секунду он стоял передо мной и улыбался.

Я затащила его к себе в комнату и шепотом прокричала:

— Это так романтично, Ник!

— То есть, — он тихо хмыкнул, провожая взглядом шипящего кота, уползавшего под кровать, — то есть все, что я делал до этого вообще нахрен не считается?!

Я прильнула к его губам и потянула его за собой на кровать.

— Я решил, что не смогу без тебя уснуть.

— Ты умный, самый умный ботаник на свете. Обожаю!

Едва мы улеглись, уютно устроившись ложечками, как вырубились оба.

Глава 21. Никита

На рассвете я услышал доносящиеся с первого этажа оживленные разговоры Даниловых, детские голоса и распахнул глаза. Неужели, будильник не сработал? Я пошарился по постели в поисках телефона. Марьяна тихо застонала, развернулась ко мне лицом. Она тихо промурлыкала что-то похожее на «доброе утро» и уткнулась носом мне в плечо, обнимая меня руками и ногами. На секунду, всего на секунду я представил, как было бы здорово вот так просыпаться вместе с ней каждый день, и поплыл.

— Нужно идти, — с неохотой вздохнул я, потягиваясь и сжимая ее в тисках своих рук. — Не факт, что ты дверь заперла.

— Ты прав, не заперла! — озорно хихикнула она.

— Доверие очень легко потерять, цветочек. Если нас увидят…

— Они нас только благословят, поверь.

— И все же, мне лучше уйти.

Я заворочался, пытаясь выбраться из ее цепких рук, но не тут-то было. Марьяна прикинулась коалой на ветке и забавлялась моими притворными попытками освободиться.

— Будешь сопротивляться, я тебя еще и раздевать начну! — она куснула меня за шею и забралась руками под мою футболку.

Мы бы все утро дурачились, но в коридоре у самой двери громко заговорили Маша и Даша. Я быстро чмокнул Василевскую и выбрался из ее плена.

— Жду тебя на парковке, поедем вместе, — я сверился с часами на телефоне. — Минут сорок тебе хватит?

Марьяна кивнула, оглядела всего меня соблазнительным, сияющим взглядом и нарисовала в воздухе указательными пальцами большое сердце.

Ровно с тем, как в ее комнату стала открываться дверь, я рванул на балкон и, держась за перила, перемахнул через них. Спрыгнув на землю, я отряхнул руки, развернулся… и столкнулся нос к носу с Даниловым.

— Доброе утро, — серьезен, как самый