Люсинда Кэррингтон - Девяносто дней Женевьевы Страница 65

Она так задумалась, что даже не заметила, какими взглядами провожали ее гости, сидевшие в зале. Несмотря на то что на сцене эротическое действо было уже в самом разгаре, они по-прежнему поворачивали головы в ее сторону, когда она проходила между столиками. Однако никто не пытался дотронуться до нее.

Возле стены, в темной части зала, были оборудованы отдельные кабины. Там тоже стояли столики. Женевьева нашла пятый номер и, увидев Синклера, облегченно вздохнула.

— Удивлены, да? — спросил он полушепотом. — Мне довольно часто доводилось вас раздевать, но, увидев, как вы делаете это под музыку, я снова завелся, — сказал Синклер, немного подвинувшись. — Садитесь.

Кресло, стоявшее у стены, было таким широким, что на нем запросто могли бы уместиться два человека. Она села и сразу же почувствовала обнаженной ногой мягкую ткань его брюк. На сцене горничная уже успела разбить бокал, и ей объявили о том, что она будет наказана. Она кричала и сопротивлялась (но как-то не очень активно), а мужчина, задрав ее черное платье, показал всем шелковые чулки, подтяжки и кружевные панталоны. Потом, спустив их до колен, он привязал девушку к коню.

Женевьеве это шоу показалось очень эротичным. Она представляла себя на месте горничной, понимая, что это «наказание» доставляет удовольствие обоим артистам. Девушка была в маске, а это значит, что она добровольно согласилась участвовать в шоу. Когда ладонь мужчины опустилась на ее поднятую вверх попку, Женевьева задрожала от возбуждения.

Синклер повернулся к ней и, опустив руку, погладил ее бедра, а потом осторожно раздвинул ноги. Лаская рукой ее нежную плоть, он смотрел на парочку, которая выступала на сцене.

— Вы могли бы рассказать мне о своих планах, — заметила Женевьева.

— О каких планах? — удивился Синклер, погладив ее колено. — Об этих? — спросил он, рисуя пальцами узоры на ее коже.

— Вы могли бы сказать, что мы здесь с вами встретимся, — ответила она. Последнее слово Женевьева буквально выдохнула, едва сдержавшись, чтобы не застонать от удовольствия. Рука Синклера поднялась вверх и, погладив бедро, снова оказалась между ее ногами.

— Зачем? — спросил Синклер. Второй рукой он обнял Женевьеву, а потом, просунув руку ей под мышку, обхватил ладонью левую грудь и, погладив большим пальцем сосок, убрал руку. — Неужели вы ожидали встретить тут кого-нибудь другого?

— Я вообще не знала, чего мне ожидать, — сказала Женевьева. — Вы придумываете правила игры.

Наклонившись к ней, Синклер обхватил губами ее сосок и начал ласкать его языком, то поглаживая, то постукивая по нему. Другой рукой он продолжал исследовать теплое лоно, это средоточие наслаждения у нее между ногами.

— Вы бы пришли, если бы знали, что здесь будет другой мужчина?

Женевьева невольно изогнулась, проявляя нетерпение. Его опытные, умелые руки начали двигаться быстрее.

— Разве у меня есть выбор?

— У вас всегда есть выбор, — ответил Синклер.

Отклонившись назад, Женевьева вытянула под столом ноги, а потом согнула колено, отведя его в сторону, чтобы Синклеру удобнее было ласкать ее интимное место.

— Я узнала, кто меня ждет, только когда подошла к столику.

— А если бы вам это было известно заранее? Что бы вы сделали, если бы я сказал, что вы должны позволить незнакомому мужчине ласкать ваше обнаженное тело? — спросил Синклер, засунув в ее лоно сначала один палец, а потом и другой. — Если бы я сказал, что вы должны позволить ему сделать вот это?

Женевьеве не хотелось отвечать на его вопросы. Ей хотелось, забыв обо всем, наслаждаться теми невероятными ощущениями, которые она испытывала.

— Вы бы пришли сюда? — настаивал Синклер.

— Все, я больше не могу! — застонала Женевьева.

Она задрожала, достигнув кульминации, и, согнувшись, прижалась к его руке, пытаясь сдержать рвущиеся из горла стоны. Потом Женевьева поняла, что можно было бы и не сдерживаться. Представление уже закончилось, и зрители громко аплодировали артистам. Овации могли бы заглушить любой крик и стон. Когда Женевьева окончательно пришла в себя, на сцене снова было темно. Ноги женщины были такими влажными, что она прилипла к кожаному сиденью.

— Я вся мокрая, — ужаснулась Женевьева и, схватив со стола салфетку, начала вытираться.

— Вы не ответили на мой вопрос, — напомнил Синклер, вытирая салфеткой руку.

— На какой вопрос? — спросила Женевьева, сжимая салфетку.

— Вы бы согласились заняться любовью с незнакомым мужчиной?

Она вдруг разозлилась на Синклера. После оргазма по всему ее телу разлилось приятное тепло и ей захотелось расслабиться, а он решил устроить ей допрос.

— Конечно, — сказала Женевьева, не скрывая раздражения. — Бизнес есть бизнес, не так ли?

Помолчав немного, Синклер улыбнулся.

— Только бизнес и ничего больше. Я забыл об этом.

— Кстати, из-за вас я пропустила этот номер, — произнесла Женевьева. — А мне очень хотелось его посмотреть.

— Вы хотели посмотреть, как шлепают по заднице мисс Икс? Почему?

— Мне показалось, что это будет очень эротичное зрелище, — ответила Женевьева, вглядываясь в темную сцену. — Вы знаете, кто эта девушка?

— Знаю, — засмеялся Синклер.

— Так скажите.

— Ни за что, — покачал он головой. — Вы будете очень удивлены, узнав ее имя.

— Если это такой большой секрет, то как вам удалось его узнать? — поддразнила его Женевьева.

— Я здесь постоянный клиент, и поэтому мне доверяют. Могу только сказать, что этой загадочной мисс Икс нравится выступать на сцене, и она решила доставить себе удовольствие.

— У каждого человека должно быть хобби, — произнесла Женевьева.

— Даже если это всего лишь сквош, — сказал Синклер, усмехнувшись.

— Или коллекционирование рисунков, — многозначительно заметила она.

Он, похоже, не понял ее намека.

— Вы коллекционируете рисунки?

— Нет, — ответила она. — Я думала, что вы этим увлекаетесь.

— С чего вы это взяли?

Женевьеве показалось, что он нарочно увиливает от прямого ответа, и она решила раскрыть карты.

— Есть один художник, его зовут Рики Крофт. Он рисует эротические картинки, — сказала Женевьева и посмотрела на Синклера. Она ждала ответа, но он молчал. — Он все время ищет, кому бы продать свои работы, — снова заговорила она. — Когда я в последний раз беседовала с Рики, он сказал, что хочет встретиться с вами.

— Я слышал о нем, — произнес Синклер равнодушно-спокойным голосом. — Он продает порнографию. Мне не нужны рисунки, — объяснил он и, коснувшись ее бедра, засунул руку между ее ногами и погладил влажное лоно. — Ведь я всегда могу заполучить натуру.