Рут Харрис - Любовь сквозь годы Страница 66

– О, я ему сочинила целую историю, – охотно поделилась Иви. – Я рассказала про свое несчастное детство, что мой отец – гомик, и начала рыдать. Тут он обнял меня, чтобы утешить, – понимаешь, исключительно в интересах психологии, – а я его. Он поцеловал меня, я приоткрыла рот, ну, и дело было сделано.

Иви в свои пятнадцать считала себя чувственной женщиной. Она рассталась с девственностью два года назад и охотно взяла на себя роль наставника Джой в вопросах секса, всячески поучая ее и вдохновляя. Иви не раз рассказывала подруге о своем «первом». Это произошло в летнем лагере в Мэйне.

– Лагерь был паршивенький. Мои предки просто не могут выносить мое общество целое лето, чтобы я невольно наблюдала за ними и их друзьями, и отсылают каждый июль куда-нибудь подальше. Одним словом, он работал там инструктором по плаванию.

– Но как это все произошло? – спросила Джой. – Я имею в виду, что ты делала, что он делал?

Джой думала о сексе все время, но никак не могла воочию представить себе полную картину. Она не раз видела фотографии в иллюстрированных секс-журналах, которые ей показывала Иви, но в ее голове с реальностью они не уживались. У Джой вообще были нелады с пространственным воображением; тесты на трехмерное измерение не удавались, этим она себе и объяснила недостаток фантазии.

– Я знала, что нравлюсь ему. Он все время хватал меня за сиськи, делая вид, что учит австралийскому кролю. Словом, я сама наметила этот день. Когда все заснули, я слиняла, и мы встретились внизу, в лодочной. Я пришла прямо в пижаме – мне показалось довольно глупым являться одетой, зная, что будет дальше.

– Тебе не было страшно?

– Нет, – ответила Иви, но, немного подумав, добавила: – Ну, если честно, – чуть-чуть.

– Но не настолько, чтобы ты передумала?

– Нет, конечно. Мне было ужасно любопытно.

– Ну и что он сказал? – спросила Джой. – Я имею в виду – на эту тему.

– А ничего. На нем были белые парусиновые штаны, он быстро снял их, и у него уже стоял. Я тоже сняла пижаму. Потом он несколько раз меня поцеловал и сразу воткнул его в меня.

– Тебе понравилось? – Этот вопрос интересовал Джой больше всего.

Она читала в книжках, будто в этот момент происходит что-то необыкновенное, вроде землетрясения и тому подобная чепуха. Но представить было трудно, впрочем, как и все остальное в сексе, и ей необходимо было свидетельство того, кто это испытал.

– Не так плохо для первого раза, – ответила Иви тоном человека с богатым опытом. – Я не кончила, но изобразила это.

– Но откуда ты знала, как это надо делать?

Джой никому никогда не призналась бы в своем невежестве, только Иви. Они были лучшими подругами и поклялись говорить друг другу все.

– Мои предки часто крутят порнуху на нашей загородной вилле, обычно я просачиваюсь и смотрю. Все очень просто. Единственное, что надо делать, – это стонать и слегка извиваться.

– Надеюсь, у меня получилось бы, – сказала Джой. – Могу поклясться, что я осталась единственной девственницей в классе.

– А я могу поклясться, что таких, как ты, еще много. Просто они никогда не сознаются в этом, вот и все, – ответила Иви. – Ты обязательно кого-нибудь подцепишь.

– Хотелось бы поскорее. Чтобы с этим покончить.

Джой ни разу никого не спросила, что такое секс, – во-первых, потому что не могла понять своих чувств, а во-вторых, не знала, как их выразить подходящим образом.

Остальные, похоже, все знают. Джой казалось даже, что другие люди подходят для секса, а она – нет. Они, эти остальные, такие раскованные, знающие, уверенные, с кучей достоинств, не хотят поделиться секретом с Джой. В свои четырнадцать лет Джой вдруг обнаружила, что попала в мир сплошных сексуальных отношений и что она не подготовлена к ним. Она была запугана и закомплексована своей неопытностью, отвращением к групповому сексу и прочим подобным штучкам, которые окружали ее. Джой в глубине души была уверена, что, если когда-нибудь это случится, она все сделает неправильно, и ее парень не кончит, и она тоже не кончит, и все будет ужасно. И она и он сразу поймут, что у нее никогда ничего не получится.

Никто никогда не объяснял Джой, что секс – это не соревнование.

Несмотря на то что Иви была для Джой самым близким человеком, даже она не могла успокоить ее. Отношение Иви к сексу было каким-то механическим, без признаков сантиментов. Иви употребляла словечки типа «конец», «дырка», «сиськи», «трахаться» без всякого смущения. Джой тоже употребляла их, но каждый раз стеснялась.

Она все еще надеялась, что мать что-нибудь расскажет ей о сексе. Но поскольку та молчала, Джой не могла и заподозрить, что мать думает об этом так же часто, как и она. Каждый день мать говорила себе, что завтра они с Джой обязательно наконец серьезно поговорят.

Но «завтра» так и оставалось «завтра», и молчание Эвелин вынудило Джой заговорить первой. Но ничего хорошего из этого не вышло.

Один вопрос занимал Джой больше всего и часто был предметом ее фантазий, а именно: какого размера член у ее отца. Она была совершенно уверена, что он огромный, а иметь на своем теле что-то такое большое очень тяжело. Джой мастурбировала только одним пальцем и никогда не осмеливалась двумя, точно так же, как она использовала только тампоны для подростков и боялась перейти к взрослым. Неизвестно, откуда взялась у нее эта мысль, но Джой убедила себя, что у женщин там все очень маленькое. Она никак не могла понять, как это мужчина со своей большой штукой и женщина с маленькой могут совмещаться. Об этом она и спросила мать.

Эвелин покраснела до корней волос и долго молчала, прежде чем ответить. Наконец она выдавила из себя что-то вроде: «Ну, милая, когда мужчина готов, женщина тоже готова принять его».

Ответ не удовлетворил Джой. От нее не укрылось замешательство матери, и она больше не рисковала задавать ей вопросы на эту тему.

Джой чувствовала, что поколение, к которому принадлежит ее мать, относится к сексу по-другому: для них это что-то нечистое, что делают ночью, в темноте.

Ровесники Джой, наоборот, считали секс естественным, открытым и красивым. Джой была согласна со своим поколением – она хотела быть естественной, открытой и красивой. Беда заключалась в том, что никто не объяснил ей, как превратиться из напуганной и закомплексованной в открытую, естественную и красивую.

Этот вопрос казался все более и более сложным, до тех пор пока наконец Джой не задумала ускорить его решение. Приближался ее день рождения– пятнадцатилетие. Она во что бы то ни стало заставит своих родителей признать ее взрослой и сексуально зрелой!

Джой применила ту же тактику, которой она пользовалась в школе, – затаилась, пока они сами не сделали первый шаг. В начале июня, за три недели до ее дня рождения, мать открыла счет на ее имя, которого Джой так ждала. Они сидели за обедом, Лидия подала жареного цыпленка и спаржу, а затем ушла на кухню. Тут мать спросила Джой, что бы она хотела получить на день рождения.