Утилизация (СИ) - Тася Тараканова Страница 66

Когда Андрей в светлых брюках и белой рубашке вышел мне навстречу, я смутилась как девица на выданье от его внимательного взгляда на спящую дочку и на одном дыхании выпалила:

— Собственно, я не планировала долго гулять. Привет.

— Привет. Наверное, тяжело будет без коляски.

— У меня нет коляски. Думаю, дотяну до зимы, потом санки, весной возьму с рук прогулочный вариант.

Не так давно я решила говорить правду, не юлить, не оправдываться, не врать. Игра в хорошую девочку не принесла дивидендов, наоборот обошлась слишком дорого. Такова цена незабываемого опыта, который я выбрала по собственной воле.

— Отлично выглядишь, — переменила тему разговора. — Прямо жених, весь в белом.

Андрей смутился, не удержался от неловкого смешка.

— Ты тоже. Извини, я не мастер комплиментов.

На самом деле я ожидала услышать что-то подобное. Перед встречей с мужчиной вдруг всколыхнулось желание нравиться и удивлять. В лагере я редко думала об этом, являя собой измученную гусеницу, с трудом выползшую на свет. С того времени кое-что изменилось, я медленно стала возвращаться к прежней жизни. Сегодня надела тюлевую розовую юбку чуть выше колен, светлую блузку без рукавов и сандалии — гладиаторы на плоской подошве, которые, как я думала, никогда не пригодятся. Мне нравился этот образ легкомысленной девчонки.

Мы с Андреем являли классическую пару на первом свидании, но малышка в слипе путала всю картину, делая из нас женатиков со стажем. От этой мысли в груди вспыхивали щекотные искорки, вгонявшие в непонятную незавершённость. Я хотела продолжения? Сейчас вдруг осознала. Да, хочу.

Кажется, зря я клеймила себя одиночкой с ребёнком, приучала к мысли, что должна научиться жить вдвоём с дочерью, думать только о нас. Андрей своим присутствием рушил мои с шаткие убеждения. Кого я обманываю? По-настоящему я не считала себя недостойной нормальных отношений, не хотела затеряться в массовке на заднике сцены, не желала лишить себя полноты жизни. Мне как воздух необходим душевный подъём, нужен мужчина, понимающий и принимающий меня. Мужчина, которому я нравлюсь такая, какая есть. Меня в себе я больше ничего не хотела.

— Прости, чувствую себя олухом. Можно я понесу ребёнка?

Мне нравился его тёплый, спокойный взгляд, серые глаза с серебристыми всполохами — смешинками на радужке.

— Своя ноша не тянет.

— А я бы потренировался…

В лагере я избегала глядеть Андрею прямо в глаза, стараясь мимолётно пробегаться по его лицу. Сегодня у меня не было иррационального страха, вызывающего скованность. Взгляд Андрея завораживал, манил довериться, предлагал мне место в его вселенной.

— Такая жара сегодня. Хочешь мороженое?

— Можно.

Мы шли по аллее к центральной площади, где по кругу располагались павильончики, киоски и палатки. Солнечный день играл в пятнашки на зеленой траве между стволов деревьев, ветерок шевелил листья клёнов и берез, обдувал моё разгоряченное лицо от жара, накатывающего волнами, когда Андрей смотрел на меня. Киосков с мороженым оказалось несколько, мы подошли к ближнему.

— Какое будешь?

— Шоколадное в стаканчике без заменителя жира.

Мы стояли в небольшой очереди из двух человек. Отец с сыном лет восьми набирали целый пакет разного мороженого, наверное, для большой семьи. Андрей, повернулся к плакату на киоске, рассматривая ассортимент, мне же вдруг захотелось оглянуться.

Взгляд пришёлся ровно в цель. На противоположной стороне площади около тележки — холодильника стоял бывший с девушкой в коротких голубых шортах и сиреневом топике. Она держала в руках три эскимо на палочках и звонко смеялась.

Улыбка сползла с моего лица. Когда-то этот человек купил мне тоже три эскимо, считая это удачной шуткой. Я и одно мороженое доедала с трудом, а тут целых три. Мороженое таяло, капало на руки, а он подшучивал, не желая освободить меня от липкой гадости. Своё глупое неловкое хихиканье я помню до сих пор, хотя мне хотелось с размаху выкинуть растаявшее эскимо в урну.

В тот раз мороженое просто упало с палочки на землю одно за другим, и мне пришлось делать круглые глаза, изображая неловкость. Сейчас тот же финт бывший проделывал с новой жертвой. Она в отличие от меня искренне смеялась над размахом кавалера, принимая чужую глупость за внимание и щедрость. Абсурд и дикость были на поверхности, которые она (как и я в прошлом) игнорировала. Салют, крошка! Ты в мышеловке.

Сколько раз он проделывал этот незамысловатый трюк, прощупывая границы намеченной жертвы? От воспоминаний почти явственно затошнило. Андрей уже купил мороженое, повернулся ко мне с непонятным выражением лица. Тоже заметил товарища?

— А себе? — спросила Андрея, прерывая неловкую паузу.

— Я не люблю. Пойдём на лавочку, там тебе будет удобнее.

Радужное настроение, ранее раскрасившее всё вокруг изумительными красками, исчезло. От приступа злости на свою глупость, на потерянное время и несчастную судьбу матери — одиночки хотелось взвыть в голос. Девочка лет трёх на детском самокате чуть не наехала на меня, тут же голос мамы — хабалки обрушился на ребёнка грубым потоком.

— Стой! Куда помчалась! Ты будешь слушаться!

От громкого крика Машенька вздрогнула. Подхватив под локоть, Андрей увлёк меня на боковую аллею, где было меньше народа. Мы подошли к лавочке, я тут же села. От пережитого стресса дрожали ноги, до сих пор стучало сердце.

— Юль, прошу тебя. Дай мне Машу, а то капнешь ненароком. Мороженое подтаяло.

Сглотнув вязкую слюну, я понимающе взглянула на Андрея.

— Хорошо.

Мороженое только предлог, чтобы забрать у меня ребёнка, дать мне отдохнуть от ноши.

— Держи.

Аккуратно вытащив спящую Машу, я просто передала её в руки Андрея, предварительно забрав у него мороженое. От мерзких воспоминаний, сейчас я могла бы отравиться ни в чём не повинным сладким лакомством. Посмотрела отрешённо на упаковку, повертела в руках.

— Выбрось его, если не хочешь.

— Не хочу, ты прав.

Поднялась со скамейки, оглядываясь по сторонам, ища урну. Она была в нескольких шагах от меня. Незавершенный гештальт завершился броском мороженого в кипу оберток, пластиковых стаканчиков и прочего мусора. Хорошо бы избавиться от прошлого так же просто, как от мороженого.

Я вернулась обратно, плюхнулась рядом с Андреем.

— Расстроилась?

— Да.

— Ревнуешь?

— Глупости. Злюсь на себя. Из пустоты сотворила иллюзию, это ж надо так уметь. Дура.

— А мне нравишься….

* * *

Его слова вызвали непроизвольную улыбку. Зачем я бесконечно ныряю в прошлое? Пережёвываю одно и то же, виню себя, страдаю, умываюсь слезами? Но думать о будущем, которое не просматривается в дымке за горизонтом, у меня почему-то не получается. Минута, две сосредоточусь на нём и бултых, вновь свалюсь обратно.

День