Лейла Мичем - Знак розы Страница 67

— Перси, старина! — воскликнул Олли, улыбаясь от уха до уха и ковыляя к нему на костылях.

Они крепко обнялись, и Перси едва не прослезился от радости.

— Добро пожаловать, дружище, — сказал он. — Нам тебя чертовски не хватало. — Он повернулся к Мэри. — И тебя тоже, крошка Мэри.

В ней появилась зрелость, которую выдавали, правда, лишь глаза. Перси никогда бы не поверил, что женщина может быть такой красивой. Неяркое платье придавало ее коже оттенок меда, подчеркивая черноту волос, собранных в высокую прическу и украшенных цепочкой с золотыми цехинами.

Они не стали обниматься. Перси был уверен, что Мэри постарается избежать его взгляда, но она так посмотрела ему в глаза, что у него едва не остановилось сердце. Протягивая ему руку, она негромко произнесла:

— Мы тоже скучали по тебе, Перси. Как хорошо вернуться домой.

Он наклонил голову, чтобы поцеловать ее в щеку, ту, которая была не видна остальным гостям, и на мгновение прикрыл глаза в приступе острой тайной печали. Ее пальчики напряглись в его ладони. Он бережно пожал их и отпустил. Отворачиваясь от Мэри, Перси с улыбкой произнес:

— Ну а теперь давайте взглянем на нашего маленького приятеля!

Он склонился над коляской, и остальные присоединились к нему.

— Ну разве он не красавчик? — прошептал Абель. — Я, конечно, сужу предвзято, но мне еще никогда не приходилось видеть такого славного малыша.

— Почему бы тебе и впрямь не судить предвзято? — сказала Беатриса. — Когда у меня родится внук, я собираюсь взять с тебя пример.

— Он просто чудо, — пробормотал Перси, глядя на спящего мальчика.

В нем не было ровным счетом ничего от Олли. От кончиков крошечных пальчиков на ногах до завитков черных волос на затылке он был вылитый Толивер. Едва не задохнувшись от внезапно нахлынувшей нежности, Перси погладил крохотную ладошку. А малыш вдруг проснулся и крепко ухватил его за палец, с любопытством глядя на него. Перси отпрянул и рассмеялся, наслаждаясь прикосновением маленьких пальчиков.

— Сколько этому юному тигру?

— Три месяца, — хором откликнулись его родители, а Олли добавил, поудобнее перехватывая костыли:

— И он рассчитывает, что крестный научит его играть в мяч.

— С удовольствием, — сказал Перси, которого по-прежнему цепко держал за палец малыш. — А как зовут моего крестника?

— Мэттью, — ответила Мэри, стоявшая по другую сторону коляски. — Мэттью Толивер ДюМонт.

Перси поднял на нее глаза.

— Разумеется, — сказал он, опуская взгляд на ребенка.

Как загипнотизированный, он смотрел, как маленький ротик приоткрылся в розовом круглом зевке, причмокнул губами и закрылся. С огромной неохотой Перси высвободил палец из мягкого плена и отошел от коляски, чтобы поприветствовать прибывающих гостей и свою жену, спускающуюся по лестнице.

Мимоходом заглянув в коляску, Люси начисто позабыла о ребенке.

— Что ж, Мэри, — заявила она, — со своими черными волосами, вдовьим мыском и всем прочим он - вылитая ты. Вы только взгляните на эту ямочку на подбородке! Олли, а в этом ребенке есть хоть что-нибудь от тебя?

Вместо мужа ответила Мэри:

— Надеюсь, сердце.

— Да, действительно. Что еще остается? — подхватила Люси.

Взгляды двух женщин встретились и зазвенели, как булатные клинки. Бывшие соседки по комнате приветствовали друг друга весьма сдержанно, обойдясь без таких глупостей, как объятия и поцелуи. Обе сбросили маски показной дружбы. В их молчаливых взорах, устремленных друг на друга, читалось объявление войны.

— Мэри, дорогая, пожалуй, будет лучше, если ты отвезешь коляску в библиотеку, чтобы наш малыш отдохнул от шума и суеты, — невозмутимо предложил Олли.

— Какая чудесная мысль, — произнесла Люси.

Вечером, когда Перси вошел в комнату жены, чтобы пожелать ей спокойной ночи, Люси, сидя за туалетным столиком, небрежно обронила:

— Да, Олли сорвал большой куш и славно потрудился над своей цыпочкой, хотя она такая здоровенная, что ему, наверное, пришлось влезть на дерево, чтобы ее трахнуть.

Перси стиснул зубы.

— Рост Мэри составляет пять футов семь дюймов. Наверное, ты чувствуешь себя карлицей в ее присутствии, — заявил он ледяным тоном, в котором явственно читалось желание отвесить супруге хорошую оплеуху.

Люси метнула на него косой взгляд, не зная, как воспринимать сто слова - как оскорбление или как комплимент.

— Мне показалось, что их ребенок просто покорил тебя, — сказала она.

— Его зовут Мэттью, Люси. И да, он очень симпатичный малыш. Если у нас родится мальчик, я надеюсь, что они подружатся так же крепко, как мы с Олли.

— Посмотрим. Жаль, что о нашем еще не рожденном ребенке ты не проявил и половины той заботы, которую выказал сыну Олли.

— Здешняя атмосфера как-то не располагает к этому, — сухо напомнил ей Перси.

— Ты надеешься, что она станет лучше, когда ребенок появится на свет? Спешу предупредить тебя, что этот ребенок - мой. Ты задолжал его мне.

— Ребенок наш, Люси. Ты не сможешь использовать его в качестве молотка, чтобы бить меня по голове, как бы тебе того ни хотелось.

Супруги занимали теперь две спальни, причем слугам было сказано, что беременность Люси требует, чтобы она спала в отдельной кровати. Перси не представлял, какую причину они выдумают потом.

Он уже направился к двери, когда Люси окликнула его:

— Тебе придется смириться, Перси. С чего бы мне хотеть, чтобы тыимел хоть какое-нибудь отношение к воспитанию моегоребенка?

— А почему бы и нет? — полюбопытствовал он, поворачиваясь к ней. — Я его отец.

— Потому что...

Перси заметил тревогу в ее глазах, когда она увидела, как он спокойно и неторопливо возвращается к ней, и поспешно вскочила на ноги.

— Так все-таки почему, Люси?

— Потому что ты... ты...

— Кто? — мягко пожелал узнать Перси.

— Потому что ты - гомик!

Несколько мгновений Перси в немом изумлении смотрел на жену, а потом фыркнул и расхохотался.

— Вот, значит, как ты считаешь, Люси?

Она с вызовом уперла руки в бока.

— А что, разве я не права?

— Нет.

— А ты раньше занимался этим?

— Да, — ответил он, все еще не в силах справиться с изумлением.

— И сколько раз?

Перси не хотел причинять Люси боль, но будь он проклят, если позволит ей упорствовать в своем заблуждении, которым она сможет воспользоваться как оружием, чтобы не подпустить его к собственному ребенку.

— Достаточно часто, чтобы ты могла не беспокоиться о том, что я окажу на нашего сына нежелательное влияние.