Записки под партами - Ники Сью Страница 67

— Отец приедет и быстренько пресечёт твои гулянки, — шипит она. А в глазах огоньки от злости полыхают так, будто извержение вулкана.

— Почему вы просто не можете оставить меня в покое? — Вдруг перехожу на крик я, больше не в силах сдержать эмоций. Дело вовсе не в мачехе. А в том, что в кармане куртки настойчиво вибрирует телефон, в том, что я боюсь расплакаться прямо здесь перед людьми, которые никогда не должны увидеть моих слез. Это эмоциональной сбой в системе, который уже столько лет пытался вырваться наружу, но я старательно его сдерживала.

— Не смей на меня повышать голос, — и это была последняя капля для нас обоих. Потому что в ту секунду рука мачеха ударила меня по лицу. Мне было не больно, потому что удар оказался больше демонстративным и слабым, нежели желанием сровнять меня с землей. Я сделала шаг назад. Подняла глаза на тетю Любу и впервые увидела перед собой женщину, с которой живу вот уже не первый год. Ее холодный и отрешенный взгляд смотрел на меня так, будто мы посторонние. Женщина напротив не отдавала отчет тому, что перед ней стоит девушка, для которой она должна была стать матерью. Что любой ребенок мог оказаться на моем месте, что дарить заботу и любовь — это естественное поведение для главы семейства. Отнюдь. Женщина напротив была покрыта льдом с ног до головы. Ее лед был настолько толстым, что никто не мог растопить его: ни муж, ни даже собственные дочки. И мне вдруг стало ее жаль. Она никогда не сможет испытать и половины тех чувство, которые сейчас переполняют меня. Она никогда не сможет от всего сердца радоваться и плакать на взрыв, потому что больно.

— Надеюсь, вам стало легче, — медленно произнесла я, дотрагиваясь до горячей щеки. Затем уверенно шагнула вперед и скрылась за дверью своей коморки. Мачеха не пошла следом. Из ее уст я не услышала больше ни слова. Не знаю, о чем она думала, но мне не было обидно. Мне не было больно. Мне было ее жаль.

Поток эмоционального взрыва прервал телефон, который все еще настойчиво требовал моего внимания. Только сейчас он не звонил, а просто показывал о новом сообщении. Дрожащими руками я провела по экрану и прочитала смс от Дани.

«Завтра в четыре заеду за тобой. Отказ не принимается. Это очень особенный день, ты ведь не покинешь меня, правда?»

Я плюхнулась на кровать в куртке и долго смотрела текст. Отказать не смогла бы. Просто бы рука не поднялась. Поэтому написала:

«Хорошо…»

Всю ночь промаялась. Сообщений от Матвеева больше не было, а мне оставалось только представлять самые страшные картины завтрашней встречи. Я ворочалась с одного бока на другой, пыталась читать книгу, даже слушать музыку, однако ничего из этого не могло заставить меня прекратить думать про свой поступок. Зачем я ему сказала эту фразу, кто меня за язык тянул. С другой стороны, он столько раз протягивал мне руку помощи, что промолчать я бы просто не смогла. Да, для Даниила я всего лишь девушка с улицы, бездомный котенок, о котором он решил позаботиться. Именно так я себя обозначала в наших с ним отношениях. Но разве может котенок не мечтать и не надеяться на лучшее. Что хозяин однажды его полюбит и захочет оставить навсегда. И даже если я не первая и не последняя такая в его жизни, не могу отказаться от наивных девчачьих грез, которые заполонили душу и сердце.

Утро наступает внезапно. Слишком резко, чтобы осознать, что пора вставать. Крики дома, очередные вопли и ругательства. Все это так надоело за последние несколько лет. Одно радует, скоро вернется отец, и пару недель мы будем жить в покое. К слову о папе, на днях он прислал короткое сообщение. Короткий, и по-обычному сухой текст, что он разбил телефон, когда разгружал фуру. Новый купить смог только по приезду в город, затем следовала фраза, с прошедшим и скоро увидимся. Вот и все. Никаких тебе как дела милая, я скучаю, будто не с родной дочкой общается, а с коллегой по работе. Однако в тот момент рядом был Даня и я не чувствовала себя одинокой, ненужной и выкинутой вещью. Наоборот, мне казалось, что я первый распустившийся цветок ранней весной, который так отчаянно оберегают от холодов. И все это благодаря Матвееву. Его тепло оказалось толще любого одеяла. И пускай он не осознает этого, но для меня он действительно важен, как никто другой. Впервые за долгие годы я смогла открыть свое сердце и впустить человека. Моя Вселенная так долго была закрыта для звезд и чужих планет, что я обросла колючками и разучилась верить в светлое и доброе, которое передается от физической близости.

Выхожу из коморки, которую семейство давно считает моей комнатой, и на цыпочках крадусь в душ. Мачеха опять высказывает Янке на счет Валеры и очередных похождений сестры.

— Как ты меня достала, — вздыхает Яна. Я оглядываюсь и замечаю взгляд сестры полный отвращения к собственной матери. Вот так мы не ценим, что имеем. Хотя тетя Люба настолько обросла мхом, что до нее достучаться никто уже не может.

В душе привожу себя в порядок, но даже шум воды не может заглушить скандал за дверью. Иногда мне кажется, что этот ад никогда не закончится. Будто все мы тут за что-то наказаны, иначе объяснить такой глобальной несправедливости никак не могу.

Во время завтрака Янка хлопает входной дверью, а мачеха уходит за ней следом. Наконец, наступает тишина. Наша квартира так отвыкла от безмолвия и гармонии, что в такие минуты кажется, будто и не дома вовсе нахожусь. Тут даже подушки пропитаны истериками, руганью и претензиями. Надеюсь, что мама не видит наш депрессивный котел. Такое никому не пожелаешь.

До вечера я не нахожу себе места. Хожу из угла в угол, даже ногти грызть начинаю. Никак не могу выкинуть из головы вчерашней ситуации. Перед глазами стоит образ Дани и мои слова, которые режут слух. Неужели я призналась ему в своих чувствах. Как теперь быть… наверняка он пригласил меня просто, чтобы расставить точки над «и». Чтобы прояснить, что, такие как я и такие как он