Екатерина Каверина - Цвета счастья Страница 68

— Сергей, не говори ничего, — кажется, в последнее время успокаивать его стало подлинным Катиным кредо, — Мы все решим к взаимной пользе, твоей, моей, Лизы и деток, — она положила ладонь Сергея на свой живот и он ощутил слабое шевеление, улыбнулся и понял, что, действительно, они решат абсолютно все, он, она и их дети.

Завтрак был мирным, чинным и безумно счастливым, чуть опоздавшая Арина Петровна застала идиллическую картину: Сергей жарил омлет и помешивал кашу в маленькой кастрюльке, Катя расставляла приборы на столе, а Лиза вилась возле них и задорно смеялась, когда отец называл ее помидоркой.

— Помирились, — вздохнула домохозяйка и решила оставить их одних, в конце концов, не каждый день резидент списка Форбс — это она вычитала в одном журнале — варит кашу на собственной кухне.

— Катя, ты должна в деталях рассказать мне все, что происходило в Самаре, с того самого дня, когда загорелся магазин, про всю эту суету в газетах, — Сергей не мог долго разыгрывать спокойного семьянина — деятельная натура брала верх.

Лизу отправили к Арине Петровне, сами перебрались в кабинет и Катя заговорила, вздыхая, заламывая тонкие пальцы и изредка вытирая слезы: про то, как горел Luxury, как машина юзом шла по дороге, как, беременная, в собственном кабинете, она нашла несчастного аистенка, как змея, словно в дешевом фильме ужасов, выползла из корзины с цветами в ее палате, как страшно было ночью, когда не знала, лекарство течет в ее вены или отрава. Сергей злился, нервно ходил по комнате и ругал себя последними словами.

— Ты, наверное, знаешь, от неудавшегося брака с Докучаевым мне достались 10 процентов акций «Полимера». Мама настаивала, чтобы я их вернула, а я заупрямилась. Может, ты тоже знаешь, в начале 90-х мой отец возглавлял совет директоров завода и владел почти тридцатью процентами акций. Потом умер, умер или был убит, сейчас никто точно не скажет, — вот тут она ошибалась, Сергей мог сказать точно: смерть Катиного отца была еще одной вехой в переделе химического гиганта. — А все свое имущество завещал четвертой жене. Я была возмущена, я — единственная дочь осталась за бортом, мама уверяла — нам ничего не нужно, но мне покоя не давали именно акции, я тогда училась в Универе, болела ценными бумагами и акции просто обязаны были быть моими. Потом Докучаев и его семья выкупили их у последней отцовской жены и, отдавая мне их незадолго до свадьбы, Дима говорил, что тут есть своя справедливость — мое вернулось ко мне. Вот так я стала акционером Полимера, потом, став судьей, чтобы не передавать акции в доверительное управление, с помощью Антона, ну ты помнишь его, — еще бы не помнить, белокурый Аполлон еще долго тревожил хрупкое эго Сергея, — так вот мы с Антоном через 33 подставных фирмы зарегистрировали акции в Виргинском оффшоре, но совсем недавно кто-то пытался проникнуть в депозитарий, а вскоре началась вся эта возня. Я думаю, Докучаев причастен к этому.

— Подожди, Катя, — Сергею, конечно, хотелось обвинить во всех грехах соперника, но правда есть правда, — Проникнуть в оффшор действительно пытались его умельцы, но и мои компьютерные гении были в курсе, тебе ведь известно, что уже больше года я пытаюсь подмять завод под себя.

— Я знаю, все знаю, — да уж, непросто иметь в качестве будущей жены такую умную женщину, — Но вряд ли ты вредил мне, так что вернусь к Диме, — Катя и не заметила, как в первый раз назвала его по имени, а Сергей заметил и огорчился.

— Потом какое-то время все было спокойно и вдруг статья в газете, сюжет по центральному TV, ну у нас же сейчас модно бороться с коррупцией, а тут — продажная судья: пентхаус, машины, меха. Это они еще не знают про акции Полимера, мои доли в ритейлерском бизнесе, портфель ценных бумаг и домик в Ларнаке, — Катя рассмеялась, — Только я-то знаю, что все эти деньги абсолютно честные: от маминого магазина и от моих вложений и игр на биржах. Но председателю суда было проще меня отстранить, чем разбираться, — она печально вздохнула. — И расследования-то никакого нет, и благодаря протекции моего бывшего начальника должности ничего не грозит, но я уже не горю желанием снова надевать мантию и кому-то что-то доказывать, — Катя устало откинулась в кресле. — Может, во мне говорят гормоны, беременность и усталость, но еще вчера ночью, после твоего предложения, — она очаровательно улыбнулась, — Я решила, что уйду в отставку.

Сергей не мог в себя прийти, сначала от негодования и беспокойства, которые переживал по ходу Катиного рассказа, а потом от безумной, затопившей его радости — она пожертвует работой ради него, самой любимой работой на свете!

— Боже, я обожаю тебя, — только и смог прошептать он, сжал ее в объятиях и не хотел отпускать!

— Сергей, неужели ты сомневался? — тихо спросила Катя.

— Я последнее время постоянно в чем-то сомневался, — ушел он от ответа. — Сейчас осталось одно — разобраться, кто стоит за всеми инсинуациями и предпринять что-то, — посерьезнев, закончил Сергей.

День оказался безумно долгим, почти бесконечным, еще недавно Сергей в Москве завтракал с Катей и Лизой, потом долго обсуждал сложившуюся ситуацию с Панковым, который вначале опускал глаза и отделывался невнятными фразами, а потом, вспомнив, что дело прежде всего, стал прежним: собранным и убийственно лаконичным. И вот Сергей уже прилетел в Самару и едет в офис Полимера лично встретиться с Докучаевым.

Дорога вилась бесконечной лентой, этот город, родной для Кати, не был чужим и для него. Мысль, что она твердо решила переехать в Москву, забыть все обиды, недоверие и недопонимание, что были между ними, теплой радостью грела сердце Сергея, заставляя легкую улыбку блуждать на губах. В этот день все: топ-менеджеры Индастриала, его секретарша, водитель и стюардесса Falconа, заметили перемены в обычно хмуром и надменно-собранном Дорофееве.

«Крайслер» замер перед офисом «Полимера» — настало время расставить все точки в этой истории, причем не только в личных делах.

Дмитрий был просто ошеломлен скупой фразой своего референта о том, что его желает видеть господин Дорофеев, причем не в некоем отдаленном будущем, а прямо сейчас, потому что его автомобиль с московскими номерами стоит перед воротами, которые ведут на территорию завода.

Наглец, явился, чтобы дожать меня на моей же территории, собрал почти 46 процентов акций и думает, что может диктовать условия, а если прибавить к ним и 10 процентов Борисовской…. — раздраженно думал Докучаев и нервно курил. — Борисовская, Катя — пронеслось в его голове, — вот настоящая причина приезда Дорофеева.

— Я жду его, — только и бросил Дима секретарю, а сам замер в ожидании, ничуть не сомневаясь, что жертва в сегодняшней охоте — именно он.