Кэти Хикман - Гарем Страница 68

В противоположных концах громадной залы зажгли серебряные кадильницы, наполнявшие воздух благоуханием. Охапки свежих роз, тюльпанов, цветущие ветви апельсиновых деревьев и жасмина были расставлены в больших вазах сине-белого фарфора в каждом из четырех углов помещения. В мраморных нишах вдоль стен журчали фонтаны. Рядом с диваном, предназначенным для валиде, находился крохотный бассейн, где по поверхности, усыпанной лепестками роз, скользили миниатюрные лодочки со свечами, и пламя их красиво отражалось в бледно-зеленой воде.

У противоположной стены располагался помост для самых низших по рангу обитательниц гарема — как для только что поступивших новичков, так и для рядовых насельниц; всех их называли «кисляр». Управительница гарема выстроила этих женщин в колонну, ввела в залу и велела занять предназначенные для них места.

В такие праздничные дни, как нынешний, строгие правила, определявшие каждый аспект гаремной жизни, обычно чуть ослаблялись, иной раз даже отменялось правило молчания. Непривычный гул голосов (здесь более редкий, по словам Аннетты, чем мужчина с гениталиями) действовал одурманивающе и на самих женщин. Огонь румянца горел на их щеках, каждая болтала о чем-то с соседкой. Все они, даже самые младшие, восьми-девяти лет от роду, нарядились в свои лучшие платья. Шелка самого разнообразного рисунка — тут и красивый орнамент, и полоски, и полумесяцы, — роскошные кружева, парча, тканная серебром и золотом, разрезной бархат с рисунком из цветов и гирлянд листьев, сверкали в свете многочисленных свечей. Накидки и шапочки, вуали из золотистого газа, прикрепленные к головкам их обладательниц эгретами с драгоценными каменьями: сверкали дымчатый и розовый топазы, горели красным цветом гранаты и сердолики, бросали свои зеленые отсветы малахиты, изумруды и жадеиты; опалы, лунные камни и нити жемчугов мягко светились на прекрасной коже. Каждая — подметила ослепленная Селия, — даже самая невзрачная и пожилая из челяди дворца карие Лейла, место которой оказалось как раз перед нею, на более низкой ступеньке помоста, — каждая из обитательниц гарема была обильно украшена драгоценностями.

В первое время ее пребывания в гареме, когда девушка видела этих женщин собравшимися вместе, она бывала до того взволнована, что не могла отвести от них взгляд и не обращала внимания ни на что другое. Сегодня же пышное зрелище оставило ее равнодушной. Следит ли кто-нибудь за ней? Видит ли кто ее волнение? Селия внимательным взглядом обежала толпу. Вон стоит македонянка, распорядительница омовений, там же ее помощница, грузинка. А рядом немая великанша цирюльница, с совершенно круглым лицом и такими огромными зубами, что они больше походили на могильные плиты. В эту минуту в зал внесли носилки с Хассан-агой, главой черной стражи. Когда девушка увидела эту груду колышущейся черной плоти, ничуть не уменьшившуюся за время болезни, ее охватил страх. Каким образом сумела Ханзэ овладеть ключом, притаившимся на груди Селии? Ей было страшно даже спросить об этом… И ключ казался девушке пылающим углем, который жег ее тело.

Она едва не подпрыгнула от испуга, почувствовав чье-то прикосновение к плечу. Но это была всего лишь Гюльбахар.

— Как вы думаете, она придет? — услышала Селия ее шепот у самого уха.

— Кто? — не поняла девушка.

— Гюляе, конечно.

И Гюльбахар указала на позолоченный балдахин в противоположном конце залы. Под балдахином возвышался высокий трон, предназначенный для султана, а у самого его подножия помещалась небольшая вышитая подушка — место хасеки.

— Разве она может не прийти?

— Говорят, что наша маленькая Ханзэ уже успела занять ее место.

И Гюльбахар кинула Селии многозначительный взгляд.

— Что? — переспросила озадаченная девушка. — Так скоро?

— Он велел привести ее еще раз, сегодня после обеда.

— А-а. — Селия оглянулась, но Ханзэ не увидела. — Где же она может быть?

Но они не успели продолжить разговор, высокие двери залы распахнулись, и мгновенно наступила тишина. В сопровождении Сулейман-аги и трех других евнухов в зал вступила Гюляе-хасеки. На ней было платье из голубого бархата, расшитое серебряным узором, в разрезе виднелись туника и шальвары из золотой тафты. Ее шапочку, тунику и даже кушак украшало такое множество алмазов, какого Селия в жизни не видела. В полном молчании хасеки медленно пересекла огромное пространство залы, отделявшее трон султана от входных дверей. Вот она остановилась, повернув голову, оглядела полное людей помещение, затем неспешно опустилась на подушку.

Будто разом толпа испустила вздох, и женщины возобновили свою болтовню. Селия обвела взглядом возбужденные лица вокруг себя и снова посмотрела на Гюляе. Но если та и видела ее, то ни одним движением не дала девушке знать об этом.

«Да, хасеки права, слухи, тайны, домыслы. Мы поглощены этим потому, что здесь не существует настоящей жизни», — подумала она.

Еще минуту назад атмосфера Парадной залы напоминала Селии театр, каким она запомнила его тогда, когда отец водил ее в новый театр Розы в Лондоне. Но сейчас — она перевела взгляд на ту женщину, которая, подобно блистательному манекену, в полной неподвижности сидела у подножия царского трона, — сейчас это больше походило на травлю медведя, чем на театральное зрелище.

Новая мысль неожиданно пришла ей в голову, и она обернулась к Гюльбахар:

— А где прежняя хасеки султана? Не припоминаю, чтобы я видела ее хоть когда-либо.

— Вы говорите о Хайде-кадин? Матери принца Ахмета?

— Да, да, о ней. Теперь я вспомнила ее имя.

— Она никогда не появляется на людях. — Прислужница равнодушно пожала плечами. — Теперь никогда. По-моему, с ней вообще никто не видится, кроме, конечно, валиде.

Где-то на дальних подступах к зале возник и стал медленно приближаться шум, возвещающий о прибытии труппы артистов: тихий поначалу грохот барабанов, жалобный плач свирели. В зале опять воцарилась тишина, в этот раз более мощная и глубокая, чем прежде при появлении хасеки. Многие от нетерпения привстали со своих мест. При полном молчании собравшихся обе двери зала в разных его концах торжественно отворились. Из дверей со стороны гарема появилась валиде, а в противоположных возникла фигура султана. Медленно пройдя всю огромную залу, они встретились в самом ее центре, султан почтительно приветствовал свою мать, и они разошлись. Каждый занял предназначенное ему место.

Вот тогда Селия и увидела Ханзэ. Маленькая фигурка выскользнула из-за спины валиде и прошмыгнула на место рядом с девушкой. На ее тонкой шее красовалось нарядное ожерелье, а в ушах покачивались серьги с огромными грушевидными алмазами.