Утилизация (СИ) - Тася Тараканова Страница 68

костей. Лежащий на земле противник зашипел, извернулся, ударил Андрея чем-то тяжёлым, зажатым в кулаке. На рефлексах Андрей успел отстраниться, удар пришелся по касательной. От страха я закрыла глаза, звуки борьбы, надсадное дыхание, сдавленные маты доносились как через вату. Нарастающий гул в ушах подсказал, я близка к обмороку.

Меня шатнуло в сторону, и в моём пространстве наступила тишина. Очнулась в объятиях Андрея, из рассечённой брови которого сочилась кровь. Непроизвольно стиснула Машеньку, моя детка смотрела на меня своими синенькими умными глазками. Из горла вырвался облегчённый стон.

— Юля, ты в порядке?

— Где этот…?

— Его нет, не беспокойся. Я провожу тебя.

Предательская слабость сбила под корень все мои благие настройки, стало не до надуманных страхов, когда материализовался настоящий ужас в лице бывшего.

— Проводи…

Страшно представить, что бы со мной произошло, потому что мистическая Тварь, подчинившая бывшего, жаждала крови. Каждый раз, когда этот человек творил дичь, спустя время он искренне утверждал, что ничего омерзительного не делал, меня якобы подвела бурная фантазия. Я отступала, проигрывала спор. Мне было легче думать, что виновата Тварь, захватившая сознание, а человек находиться под её воздействием.

Человек ли?

Пора перестать фантазировать про Тварь, оставаться глупой самкой, поставившей во главу угла благоденствие хищника. Хищник питается травоядными — это закон природы. Моя психическая и физическая энергия интересует его до тех пор, пока она есть. Для зверя я обычный кусок мяса, хоть у него появилась новая жертва, а может и не одна, но и меня он ещё не доел, прикопал в сторонке, чтобы в подходящий момент набить брюхо.

Глава 25. Последствия выбора

Андрей довёл меня до квартиры, открыл дверь, помог разуться (сандалии — гладиаторы не снимались лёгким движением ноги), что я восприняла с какой-то отстранённой благодарностью. Чувства притупились, сил хватило на то, чтобы вымыть руки, раздеть дочь и поплестись в кухню, чтобы сварить смесь.

— Не кормишь грудью? — спросил Андрей.

— Нет.

— Посиди, я сделаю, — сказал он, мягко оттесняя меня от столешницы, — когда дочь была маленькой, готовить смесь было моей обязанностью.

Прокипячённые бутылочка, соска и крышка стояли подготовленные на чистом полотенце, я позаботилась об этом заранее.

Андрей выключил закипевший чайник, налил в кружку воды, чтобы она остывала. Внутренняя пружина ослабляла своё действие. Непроизвольная улыбка растянула мои губы, неожиданный помощник очень гармонично вписался в мою кухню. Мне давно никто не помогал в бытовых вопросах.

Мама, спровадив меня к бабушке, обычно читала нотации, в сожительстве с бывшим на мои плечи легли все обязанности по безоблачному существованию этого капризного персонажа. Меня научили знать своё место, угождать, и молчать с пелёнок. Прекрасный вариант для хищников всех мастей, начиная от родных, друзей, знакомых, заканчивая работодателями и вторыми половинками.

— Сто двадцать миллилитров, — подсказала я количество воды, — и четыре ложки.

Четкие, неторопливые движения Андрея завораживали. Он остудил воду, перелил её в бутылочку, открыл банку со смесью, насыпал в бутылочку ровно четыре мерных ложек без горки.

Воспоминания о встрече с бывшим я сознательно заталкивала в мусорную корзину памяти, которая очищалась от одного лишь присутствия Андрея. Картины прошлого не будут омрачать настоящего, просачиваться в моё завтрашнее новое творение.

— Готово, — Андрей протянул бутылочку, перенаправив внимание на себя.

Бутылочка перекочевала ко мне. По ощущению она была именной той температуры, которая нужна ребёнку.

— Спасибо, мастер.

— Если позволишь, готов напоить тебя чаем, — он расплылся в обоятельнейшей улыбке.

Завоевание моего сердца шло полным ходом, я понемногу отпускала страхи по поводу чудовища, скрывающегося под маской человечности. Правильно говорят, обжегшись на молоке, дуешь на воду.

В молчании я кормила Машу, любуясь дочерью. Её личико давно разгладилось, она стала просто красавицей. Андрей улыбался, глядя на нас. Образовавшееся магнетическое напряжение электризовало пространство между нами с каждым вздохом, с каждым взмахом ресниц. Мы вели беседу без слов, меня смущала его непривычная, трогательная нежность. Он с таким блаженным выражением смотрел на Машу, усердно сосущую смесь, что я допустила крамольную мысль. Может стоит сделать шаг навстречу?

Моё тело неожиданно откликнулось мурашками на спине. Это — да? Или нет? Я так боялась ошибиться.

После кормления, я уложила дочь на кровать, поставила над головой специальную арку с подвешенными на ней игрушками. Маша давно пыталась затронуть хаотично двигающимися ручками висящее над ней разноцветное чудо.

Полюбовавшись на дочь, я двинулась в кухню, Андрей ждал прямо в проёме двери. Не разминуться. Поймал меня, притянул к себе, обнял бережно и крепко. Его запах заполнил все мои рецепторы, и я закрыла глаза. Первый поцелуй оказался сладким, ноги подкосились, но Андрей удержал. Вопросы, мучившие меня, улетучились. Открыв глаза, увидела в его взгляде томительное ожидание и словно затаённую вину.

Больше я не хотела думать. Мы целовались как умалишённые, оказавшись на диване в гостиной.

* * *

Он поймал меня в объятия, как птицу в силки, я потеряла способность сопротивляться. Зов природы был такой силы, что трепетала каждая клеточка моего тела в ожидании неизбежного.

Я боюсь и хочу этого падения, лечу вниз головой с огромной высоты, отрезая от себя нити страхов, предубеждений, сомнений. Мне очень страшно, подо мной пустота, и только его руки держат меня в этом безвоздушном пространстве. В движениях Андрея чувствуется уверенность, он ведёт главную партию, я подчиняюсь, настраиваюсь на него как первая скрипка в оркестре. Дирижёр смотрит в глаза, ждёт, и тело откликается на его призыв.

Андрей отнимает мою руку, нырнувшую под пояс его брюк, целует её, прижимает к своему сердцу, оно колотиться бешеной птицей в унисон с моим. Он тоже боится, но не скрывает свои эмоции. Ему предстоит стереть мою память о другом, заполнив её собой. Смогу ли я забыть? Он ищет ответ в моих глазах.

На самом деле, я жажду писать новую историю на чистых страницах своей летописи. Пусть он поведёт меня туда, где я или поверю, или разобьюсь. Мои рваные лихорадочные вдохи и выдохи выдают меня с головой. Он замирает, давая мне чуть успокоиться, губами прокладывает дорожку от уха к шее. Его мягкие губы в чувствительных точках словно отключают мои страхи, отсекают от напряжённой головоломки.

Глаза закрываются от невыразимой нежности его поцелуев. Я хочу большего, Андрей вызывает жгучую потребность в его руках, мягких губах, в возбуждающем трении наших тел. Незаметно и быстро капитулировали мои пуговицы на блузке и юбка из тафты. Страха нет, сейчас мне нужны его живот, бёдра, скрытые тканью брюк. Руки пытаются содрать с него штаны, совершенно забыв о стыдливости. Он помогает мне,