А. Туманов - Искушение. Любовь. Свобода. Одиночество Страница 7

Но злая ирония Судьбы делала так, что, едва я останавливал свой выбор на ком-то одном, связывая себя обязательствами верности, как мой Цветущий Сад увядал, я отказывал себе в созерцании цветения других цветов, переключаясь на единственный. Я окружал его такой заботой и любовью, что неотвратимо наступал момент, когда эта Единственная мне говорила:

– Так я-то тебя ТАК не Люблю…

И уходила…

Тогда я возвращался к своему Цветущему Саду, и он расцветал вновь, делая меня Счастливым. И тогда новый Шедевр выходил из-под моей кисти. Очередной Цветок застывал на холсте в лучший из мгновений своей жизни…

Я тогда надеялся, что упорство рано или поздно принесет свои плоды, и одна из моих девушек все же полюбит меня по-настоящему, я останавливал свое внимание на каждом прекрасном создании, достойном со мною разделить Вечность…

Я чувствовал, что такой Выбор необходимо сделать, ведь из всего, что мне было известно про Рай, я знал:

КАЖДЫЙ ЧЕЛОВЕК ПОПАДАЕТ ТУДА С ТЕМИ, КОГО ЛЮБИТ…

Способен ли кто-либо из живущих на Любовь, ведущую к Вечной идиллии в Раю-другой вопрос.

И я сразу вспоминал тех двух улыбающихся стариков с картинки, показанной мне Заманухой в парке. Это же надо! Бабулька полюбила в юности этого безусого юнца, отдала ему свою девственность, и ни разу (!) не полюбила за всю свою жизнь более никого. И умерли они в один день. И вот награда-Рай. Скука, с которой прожили эти двое всю свою жизнь, стала теперь Вечной. Я смотрел по сторонам и не мог поверить своим глазам.

Никто из живущих вокруг современников не задумывался серьезно о своем Выборе на Вечность. Максимум, на что хватало их выбора, так это на «пока смерть не разлучит»… Было всем все равно, с кем жить, как жить. Люди выходили замуж, женились, расходились, сходились вновь. Приходя домой с работы, женщины возвращались к своим мужьям алкоголикам.

Где зарплата? – спрашивали они. – Опять ужрался, как скотина?

В Раю все это теряло смысл. Что держало этих людей вместе долгие годы? Как они будут коротать Вечность в Раю вдвоем? Жаль, что этих вопросов они не задавали себе.

«Вместе легче преодолевать трудности жизни», – отвечает житейская мудрость. Вместе легче. Бабушке нужен дедушка, чтоб было кому и о ком позаботиться, воды подать, в магазин сходить, неотложку вызвать, да и просто поговорить. А о чем говорить им с дедом Целую Вечность потом? Хорошо, что хоть можно просто гулять и тупо улыбаться…

Другой контингент людей – публичные люди, актеры, звезды шоу-бизнеса делали свой выбор, исходя из меркантильных интересов:

– Женись на ней, она из хорошей семьи, два высших, опять же, домик на Рублевке, акции…

Эта шелуха мгновенно осыпалась пред Вратами Рая, оставляя лишь голое тело и душу человека. Опять же, хорошо, что можно и тут просто гулять и тупо улыбаться. Вечно.

«ВСЕ В ДУШЕ НАДЕЮТСЯ, ЧТО ПОПАДУТ В РАЙ, НО НИКТО НЕ ЗАБОТИТСЯ О ТОМ, С КЕМ ОН ТУДА ПОПАДЕТ», – изрек я.

Обычная картина у подъезда видеть двух подруг.

Одна говорит: «Мой-то опять нажрался, как собака, лежит сейчас просыхает, но так-то он у меня безобидный, когда не пьет».

А подруга ей: «Не-е, мне повезло с мужем, мой не пьет, он у меня добытчик, все по рынкам мотается, ищет, где что подешевле, ему и пенсию хорошую начислили, опять же, льготы..

Женщины, милые, ВЫ О ЧЕМ?

Они не представляли себе, что такое Вечность. После моей встречи с Анакондой, когда Время остановило свой ход, я ощутил лишь Ее Дыхание. И мне этого было больше чем достаточно, чтоб реально задуматься. Уверен, что и Анаконда тогда не обрадовалась бы, не окажись я рядом. Ей пришлось бы Навечно остаться у храпящего изголовья своего вечно пьяного мужа.

Тогда, в лесу, она, не задумываясь, сделала свой выбор, но транцедентный опыт, посланный нам как Свыше, она восприняла всего лишь как «блуд во время глюка», и, «отрезвев», вернулась к любимому мужу, явно стыдясь своего поступка.

Мне было интересно узнать, что же за шаманское зелье мы курили тогда в лесу, и я позвонил Анаконде.

– Я познакомлю тебя с парнем, который меня угостил, – сонным голосом ответила девушка. – Только смотри, он странный…

Мы договорились о встрече у меня. В назначенный день и час в дверь раздался звонок. На пороге стояла Анаконда с парнем.

Широкие скулы, загорелое лицо и взгляд, устремленный вдаль, делали его очень похожим на индейского шамана-жреца. На заплечной лямке у него висел видавший виды молодежный рюкзачок. На шее красовалось красное бандано, широкий кожаный ремень по-пиратски подпоясывал фигуру атлета. Но самой, наверное, гротескной деталью одежды были его остроносые щучки из змеиной кожи, очевидно, предмет его гордости.

– Толик, – представился с порога парень.

– Ну, не буду вам мешать, – поспешила сообщить Анаконда.

Очевидно, ее напрягало общение с индейцем. Сказав это, она быстро удалилась. Мы же с Толиком пошли ко мне.

Сидя на полу моей лоджии под Кустом Мери Джейн мы смотрели на Небо.

– Тебе нужен Союзник – проводник в мире Духа, – произнес Толик, не отрываясь от созерцания небесной синевы.

– Кто это? Расскажи…, – попросил я.

Он достал из рюкзака потертую книжку без переплета. На титульном листе было написано «Путешествие в Икстлан».

– Книгу читай, тут все узнаешь, но кратко тебе расскажу.

Мы не одни разумные существа на планете. Есть особый вид грибов. Это неорганическая форма разумной жизни во Вселенной. Она осознает себя. Это разумная сила, с которой у нас взаимовыгодный договор. Эта сила, обладая высокоразвитым интеллектом, не имеет органического тела. Она может только Знать. А мы, люди, имеем тело, глаза, которые могут видеть красоту Вселенной, уши, которые могут слышать звуки Мира, прекрасную музыку. Но мы ничего о Мире не знаем. Мы – две формы разумной жизни, и мы нужны друг другу. Мы даем на время пользоваться нашими телами, а они предоставляют нам свою высокую разумность. Все в выигрыше.

Я все понимал.

– Что надо делать?

– Пойдем со мною, они сами тебе все расскажут. Тут недалеко. Только будь внимателен и все запоминай.

Я быстро собрался, мы вышли из дома и направились в лес. Толик вставил в уши наушники, и по его взгляду я понял, что пока не придем на место, его лучше не беспокоить. Проехав несколько остановок за город, мы вышли на лесной опушке. Шли молча, пока не смолкли звуки дороги, а под ногами захлюпала болотистая почва.

Открывался восхитительный вид на живописную поляну. Толик убрал наушники в рюкзак и шепотом сказал:

– Гжибы не любят шума.

Я думал, он оговорился или просто кривляется, называя их «Гжибы».

– Толик, покажи мне гриб, как он выглядит, как найдешь…

– Тихо! – цыкнул он и замахал на меня руками.

– Называй их иначе! Например, Гжибы.

– Почему?

– Чтоб они не догадались, что мы тут.

Маленькие с тонюсенькими ножками-ниточками и острыми шляпками, казалось, жизнь едва теплится в них.

– Зато какая силища мысли! – прокомментировал мое удивление Толик.

Мы съели по паре десятков гжибов и сели в траву ждать прихода Союзника.

– Как я узнаю, что Он пришел?

– Не он, а они, – поправил меня Толик. – Вот так и узнаешь, как начнешь мыслить, как «они», сразу поймешь. У них коллективное мышление.

Мы подождали еще немного, и я спросил:

– И чего мы ждем?

Толик посмотрел на меня с интересом.

Я начал замечать, как меняется Мир вокруг меня.

И окружающий Лес и трава, на которой я сидел – все это наполнялось насыщенными цветами. Причем краски были живыми. Жизнь сочилась отовсюду. Даже воздух вокруг напоминал прозрачный живой кисель.

Я посмотрел на свою одежду. Менялась структура ткани. Черный бархат моих джинсов источал благородную тишину. Черная водолазка молчала о Вечном. Я взглянул на Толика. Его одежда о чем-то все время без умолку говорила. Красный платок на шее постоянно менялся, ощущалось его беспокойство, ему никак не сиделось на месте. И это напрягало. Пиратский ремень кичился своей шириной и относился к окружающему с презрением. Он раздулся, чтоб выглядеть еще шире. Но больше всего поражали остроносые щучки. Эти двое оказались философскими личностями, много повидавшими на своем веку. Они просто беседовали друг с другом. Если прислушиваться к любой детали одежды, можно было услышать ее болтовню.

– Мне пора, – вдруг сказал Толик. – Меня ждет Встреча.

Я заглянул в его глаза. Это были два удивительных существа, живущих своей жизнью. Они постоянно меняли цвет, то поглощая, то излучая сияние. Быстро собравшись, Толик исчез в лесной чаще, будто его и не было никогда.

Я остался один.

Внутри начало возникать странное чувство, что мне нужно домой. Жизнь Леса притушила краски, мне вдруг захотелось увидеть жизнь своих картин, висящих в спальне. Причем было чувство, что возникшее желание рождалось не столько у меня, сколько еще у Кого-то внутри меня.